«А мне об этом и словом не обмолвился», - с горечью отметил Тимошенко.

   - Учения в округах, на которых мне довелось быть, проходили в условиях, недостаточно приближённых к боевым, - невозмутимо продолжал Кирилл Афанасьевич. - Отношение к бойцам было тепличным, как будто мы выращиваем не защитников Родины, готовых за неё пролить кровь, а если надо, то и отдать жизнь, а оранжерейные растения. Кто в этом виноват? Разумеется, командиры, которым подчинены войска. Но есть в этом просчёт и наш с вами...

Жуков, сидевший рядом с Ватутиным, шепнул ему:

   - Вот даёт Кирилл Афанасьевич! Тимошенко даже глаза опустил, будто что-то читает.

   - Думаешь, ему эта критика по душе? - усмехнулся Ватутин.

   - Очень не по душе, хотя и держится, - согласился Жуков.

На сборах всем военачальникам стало ясно, что надо перестроить работу в округах, армиях и соединениях, быстро и энергично готовить войска к надвигающейся войне, боевую подготовку вести по принципу «учить тому, что нужно на войне» и «делать всё так, как на войне».

Мерецков во время перерыва уединился и закурил. К нему подошёл Павлов.

   - Знаешь, Кирилл, под каждым твоим критическим словом я готов подписаться, - весело проговорил он, закуривая. - Война у нас, можно сказать, на носу, а мы всё ещё дискутируем, нужны ли нам танковые корпуса. У меня в округе тоже дай бог сколько упущений, но я строю работу штаба так, чтобы их было меньше. Да, ты заметил, что нарком обиделся?

   - Разве? - усмехнулся Мерецков. - Что-то по нему не видно.

   - Погоди, он будет подводить итоги сборов и наверняка по тебе пройдётся, - улыбнулся Павлов.

Когда слово взял нарком Тимошенко, Мерецков тоже подумал, что Семён Константинович обрушится на него с критикой, и был готов принять её как должное. Но нарком сказал, что совещание «прошло высоко и принесло большую пользу». Имени начальника Генштаба он даже не упомянул.

   - Это плохо, Кирилл, - определил маршал Будённый. - Ты не знаешь Семёна Константиновича, а я изучил его характер ещё в Первой конной армии. Человек-душа, готов протянуть тебе руку помощи в любой беде, но критику не терпит, для него она не лекарство, а сущий ад. Как бы он не решил от тебя избавиться.

   - Я могу и сам уйти с поста начальника Генштаба, - глухо отозвался Мерецков. - Сталин попросил меня поработать на этом посту, пока он не найдёт другую кандидатуру.

   - Зачем тебе куда-то уходить? - усмехнулся Семён Михайлович. - Ты на своём месте, Кирилл! У тебя боевой опыт, острый взгляд, дело своё знаешь, как никто другой... Нет, тебе уходить не надо.

К ним подошёл Жуков.

   - Кирилл, дай пожму тебе руку! - заулыбался он. - Здорово ты кое-кого против шерсти погладил. Ведь так, Семён Михайлович?

   - Тебя, Георгий, он не зацепил, а надо было! - ответил Будённый.

   - А за что меня? - вскинул брови Георгий Константинович. - Приезжайте ко мне в округ с инспекцией - не найдёте неподкованной ни одну лошадь! А Кириллу Афанасьевичу во время финской кампании прислали на фронт в 7-ю армию целое кавалерийское соединение, и все лошади оказались неподкованными! Ринулись по льду в атаку на финнов, и лошади стали падать, словно их косил пулемёт!

   - Правда, Кирилл? - Будённый смотрел на него не мигая.

   - Было такое, Семён Михайлович. Командира я хотел отдать под трибунал, но пожалел. Да я и сам виноват: перед сражением не проверил, в каком состоянии прибыло к нам кавалерийское соединение.

Новый, 1941 год Мерецков встретил в кругу семьи. Большинство участников совещания разъехались по округам, а группа военачальников осталась на оперативную игру на картах. Присутствовали секретари ЦК ВКП(б) Маленков и Жданов. Руководил игрой нарком обороны маршал Тимошенко, помогал ему по своей линии начальник Генштаба Мерецков. Оперативная игра, как отметил Сталин, прошла интересно и поучительно.

   - Разбор игры мы проведём здесь, в Кремле, - распорядился вождь. - Тем, кто примет в нём участие, для подготовки отводятся сутки. Прошу зря время не терять!..

«Сутки для разминки - это хорошо!» - обрадовался Мерецков, но едва он вернулся в наркомат, как позвонил Поскрёбышев.

   - Где нарком, Кирилл Афанасьевич? - спросил он. - Товарищ Сталин приглашает его и вас к двум часам дня. Зачем? Состоится разбор оперативной игры.

Пока Мерецков думал, куда отлучился нарком, Поскрёбышев сам нашёл его с помощью порученца, и уже Семён Константинович позвонил Кириллу Афанасьевичу и спросил, готов ли он ехать в Кремль.

   - Я готов, Семён Константинович, но почему вдруг всё изменили? - недоумевал Мерецков. - Ведь на раскачку вождь дал нам сутки!

   - Он дал, он и отменил, а мы, люди военные, должны быть всегда готовы отчитаться за свою работу, - осадил его нарком.

«Что-то Семён Константинович сегодня не в духе!» - подумал Мерецков, но его распоряжение молча принял к сведению.

Спустя некоторое время они уже были в Кремле, в кабинете Сталина. Тимошенко о чём-то говорил вождю. Кирилл Афанасьевич сел у края стола рядом с Ватутиным. Тот шепнул ему:

   - Вы заметили, что Хозяин какой-то хмурый?

   - Не только он, нарком тоже, - тихо отозвался Кирилл Афанасьевич.

   - Ну что, товарищи, начнём работу? - спросил Сталин, пощипывая усы.

Молотов, часто бросавший реплики, и на этот раз не сдержался:

   - Пора бы, Иосиф, я с интересом жду, какую оценку дадут наши военные руководители сборам высшего комсостава и оперативной игре. Уместно будет ещё раз напомнить всем, что Гитлер стал резвиться не на шутку и все его взоры теперь обращены на Советский Союз. Вам это известно?

   - А как же, Вячеслав Михайлович, - усмехнулся маршал Тимошенко. - У нас ведь есть разведка, и она не дремлет.

Сталин, казалось, пропустил эти реплики мимо ушей, он привычно набил трубку табаком, зажёг её и сказал:

   - Начнём с вас, Кирилл Афанасьевич. Охарактеризуйте, пожалуйста, ход декабрьского сбора высшего комсостава и январской оперативной игры. Вам отводится на это пятнадцать-двадцать минут.

Мерецков мог коротко и ёмко изложить суть вопроса, если речь шла о вооружённых силах, о деятельности командующих военными округами и их штабов по повышению боеготовности войск. К тому же декабрьское совещание готовил он, поэтому без ложной скромности заявил, что оно прошло на высоком уровне, и докладчики и выступающие были самокритичны в оценке своей работы. Это отметил и нарком маршал Тимошенко, когда подводил итоги.

   - Спору нет, совещание принесло большую пользу, - подчеркнул Мерецков. - Сейчас, когда идёт Вторая мировая война, оно сыграет особо положительную роль. Практически, товарищ Сталин, высший командный состав наших вооружённых сил получил установки по всем направлениям боевой подготовки войск...

   - А чем объяснить, что в работе комсостава Красной Армии есть серьёзные недостатки? - прервал Мерецкова Сталин. - Да и вы сами резко говорили о них в своём докладе.

Мерецков на минуту смутился.

   - Причин тут много, товарищ Сталин. - Голос его окреп. - Сейчас наш командный состав армии и военного флота весьма молод, а значит, и менее опытен, менее подготовлен, отсюда и рождаются пробелы в работе...

   - Ясно, - снова прервал его вождь. Он стал задавать вопросы совсем другого рода. Суть их сводилась к оценке разведывательных сведений о немецкой армии, полученных в последнее время в связи с анализом её операций в Западной и Северной Европе. - Я хотел бы услышать конкретные цифры. Можете их назвать?

   - Конечно, могу, я даже зачитаю их, справка со мной. - Мерецков назвал количество немецких дивизий, танков и самолётов, самоходных орудий, миномётов. - В ноябре прошлого года, - продолжал он, - из поездки в Берлин в составе правительственной делегации вернулся генерал Василевский. Я спросил, что он вынес из этой поездки. Василевский заявил: «Нам надо готовиться к отражению фашистской агрессии». Я разделяю его чувство обеспокоенности. Немецкая армия сейчас одна из сильнейших, если не самая сильнейшая в мире! - добавил Мерецков.