Для женщины нет божества, кроме ее мужа. Поэтому оплакивать ее стоило в том случае, если бы она оказалась разлучена с мужем. Но эта благородная женщина, узнав о смерти мужа, последовала за ним, поэтому не разумно ее оплакивать. Тех жен стоит оплакивать, которые оказались разлученные с мужьями, тех же, которые ушли вместе с мужьями, не надо оплакивать. А эта благородная женщина не была разлучена с мужем.

Истинно то, что женщина в обоих мирах должна думать о муже, как о человеке приносит ей счастье, как в этом мире, так и в следующем. Так что не надо оплакивать ни его, ни ее, ни мне и не матери. На нас всех сошла благодать, так как он отдал свою жизнь, защищая брахманов.

Когда мой высокий душой сын отказался от тела, не прожив в нем и полжизни, он тем самым, освободил себя от всех долгов перед брахманами и передо мной. Расставшись с жизнью в бою, он не посрамил честь своей матери, безупречную славу моей семьи и собственную доблесть".

Затем мать Кулаваяшвы, выслушав слова мужа о смерти их сына, посмотрела на него, и после его речи, сказала так:

Мать сказала:

О царь! Ни мать моя, ни сестра не давали мне такого удовлетворения, которое я испытала, услышав, что сын мой погиб, защищая святого мудреца. Того, кто умирает вздыхая, в большой печали, страдающий от болезней, в окружении причитающей родни, того напрасно родила мать. Тот, кто, бесстрашно сражаясь в битве, защищая коров и дваждырожденных, погибает пронзенный стрелами, тот, истинно, настоящий человек. Тот, кто не поворачивается спиной к просителям, друзьям и врагам, тот приходится настоящим сыном для отца, а его мать родила героя. Тот, кто побеждает врагов в бою или погибает в битве, как мне кажется, вознаграждает мать за боли, перенесенные ей при родах.

Сыновья сказали:

Тогда царь выполнил похоронные обряды для невестки и совершил приношение воды для сына.

В это время, Талакету, выйдя из вод Ямуны, почтительно обратился к царскому сыну с льстивыми речами: "Ты свободен, о воин! С твоей помощью обрел я счастье и успех. Пока ты находился здесь на страже, я выполнил все свои желанные дела и жертвенные обряды Варуне, этому великому душой владыке пучин".

Тогда царский сын почтил его, отправился в город своего отца, верхом на коне, быстром как Гаруда и сильном как ветер.

Путешествие Кувалаяшвы в Паталу

Сыновья сказали:

Сын царя, достигнув города, хотел поскорее припасть с почтением к ногам отца и матери, а затем повидать Мадаласу. Ему повстречались безрадостные горожане с поникшими лицами. Но, увидя его, горожане исполнились сначала удивления, а затем радости. Они кричали: "Ура! Какое счастье!" и смотрели на него вовсе глаза и восклицали: "Долгой тебе жизни, о господин! Пусть все твои враги будут побеждены! Порадуй своих родителей и нас, избавь от беспокойства!"

Окруженный со всех сторон горожанами, крики которых были исполнены радости, вошел он во дворец своего отца. И его отец, и мать и другие родственники заключили его в объятья и осыпали благословениями, говоря: "Долгой тебе жизни!"

Затем, поклонившись всем, спросил он отца, что все это может означать, и отец рассказал ему все, что произошло. Узнав, что жена его Мадасала, драгоценность его сердца, была мертва, и, видя своих родителей перед собой, он погрузился в пучину стыда и горя. Он думал: "Эта женщина, которая лишилась жизни, как только услышала, что я мертв, она была такой добродетельной, тьфу на меня, я не был достоин ее! Злосчастный я, ничтожный я, как я могу вообще жить таким безжалостным, лишенный этой жены с глазами как у лани, ради меня встретившей смерть!"

Затем он успокоил свой разум, изгнал быстро нарастающее отчаяние, глубоко вздохнул и выдохнул, и подумал: "Если я откажусь от жизни, потому что она скончалась из-за меня, какое же благо доставлю я ей? Это вызвало бы похвалу только у женщин. Или если я, удрученный, буду восклицать: "Ах! Любимая!", это тоже не принесет пользы ни мне, ни другим людям, это несомненно. Если я сорву с себя гирлянды, прекращу омовения, то надо мной, покрытыми грязью, станут насмехаться враги.

Мой долг - карать своих врагов и служить царю, моему отцу! Как же я могу расстаться с жизнью, принадлежащей ему. Я мог бы отказаться от удовольствий, даруемых женщинами, но и это отречение принесет ли пользу той прекрасностанной супруге моей? Какой же обет мне принести, что бы он не принес вреда никому, а только благо? Какую малость могу я сделать для той, что оставила жизнь из-за меня?

Сыновья сказали:

Решив так, Ритадхвая выполнил подношение воды, а вслед за этим совершил погребальные обряды.

Ритадхвая сказал:

Если эта стройная Мадаласа уже не моя жена, я бы мог найти еще спутницу жизни. Но кроме той дочери гандхарвы с глазами как у лани, никакую женщину я больше не полюблю. Воистину так и будет. Вот мой обет. Расставшись с женой, благочестивой и грациозной, я не буду искать наслаждения с другими женщинами. Вот мой обет.

Сыновья сказали:

И он, лишенный супруги, о отец, отказался от всех женских прелестей, и стал искать развлечений, соответствующих его доброму характеру, в компании молодых людей, равных ему по благородству и по возрасту. Это было выполнение его обета. Такое выполнение долга чрезвычайно трудно даже для богов, что же говорить про остальных.

Джада сказал:

Выслушав речь сыновей, их отец задумался, опечаленный. Подумав над их рассказом, царь нагов смеясь, сказал своим сыновьям:

Ашватара сказал:

Если люди считают какое-нибудь дело невыполнимым, и поэтому ничего не делают, то от отсутствия упорства получают большой ущерб. Пусть человек возьмется за дело, не отвергая свою мужественность. Тогда благоприятный результат дела будет зависть от его мужественности и судьбы. Я постараюсь помочь вам, сыновья мои, позвольте же мне удалиться и предаться аскезам.

Джада сказал:

Сказав так, царь нагов отправился в Плакшаватарану, место паломничества на горе Химават, и стал там исполнять суровые аскезы. Затем он восхвалил богиню Сарасвати, воспевая ей гимны, сосредоточил свой разум на ней, ограничил себя в еде, выполняя при этом, ежедневно положенные три омовения.

Ашватара сказал:

Желая умилостивить блистательную богиню, поддерживающую весь этот мир Сарасвати, которая воссияла от Брахмы, я буду славить ее, склонив перед ней голову. Хорошее или плохое, все, что приносит богатство или окончательное освобождение, слитное или раздельное, все это проистекает от тебя, о богиня, непреходящая и высшая, ты - опора всего, ты, о богиня, непреходящая и высшая, присутствуешь во всем.

Эта вселенная периодически гибнет, нетленен только извечный Брахма. Как огонь находится в дровах, как песчинки в земле, так и в тебе присутствует Брахма и весь мир во всей его полноте. Ты - обитель звука Ом, ты - прибежище всего подвижного и неподвижного, о богиня! В тебе - три меры всего существующего и несуществующего, в тебе - три мира, в тебе - три Веды, в тебе - три науки, в тебе - три огня, в тебе - три света и три цвета, в тебе - три закона, в тебе - три гуны и три звука, в тебе три бога и три ашрамы, в тебе - три времени, в тебе - три состояния жизни, в тебе и предки, и день, и ночь.

Эти триады являются твоей формой, о богиня Сарасвати! Семь жертвоприношений сома-самстха, и семь хавих-самстха, и семь пака-самстха надлежит совершить тому, кто считает иначе. Все жертвы, извечно, как вечен Брахма, проводят те, кто утверждает, что всё существующее и есть Брахма, при этом повторяя твое имя, о богиня!

Вторую твою форму, непреодолимую, высшую, неизменную, нетленную, небесную, эту высшую форму я не могу описать словами. Ни ртом, ни языком, ни губами, ни другими органами не передать эту форму. Даже Индра, Васу, Брахма, Луна, Солнце, Свет не могут передать эту форму.