Потеряв интерес к происходящему, Гришка даже решил вздремнуть часик после обеда и окончательно абстрагировался от мира. В его сознании теперь бурлила странная череда событий, произошедших с ним сегодня, и грустное понимание того, что вряд ли что ещё в это жизни сможет сравниться с ними по бурливости. Он почти уже подходил к дому, когда его окликнул голос фельдшера Степаныча.

- Григорий! О чём задумался?

- А! Степаныч! - Гришка радостно протянул тому руку и принял рукопожатие. - Да вот. Барствую.

- Зарплату, что ль, получил?

- Да какое там! В этом месяце, наверное, и не будет.

- А с чего тогда барствуешь? - усмехнулся фельдшер.

Гришка гордо залез за пазуху и, выдержав многозначи-тельную паузу, вытащил оттуда бутылку.

- Угощайся, Степаныч! Дорогущий! Четыре тысячи за бутылку стоит!

- Да ладно! Брешешь! - не поверил Степаныч и прене-брежительно махнул рукой.

- А вот и нет! - заверил Гришка. - Я и сам сперва не поверил - даже открывать боялся, а потом подумал: чего её хранить-то - один раз живём. В общем, пей - не жалей, не одному ж мне барствовать!

Степаныч аккуратно принял из рук угощение, осмотрел этикетку, тщетно пытаясь разобрать написанное, понюхал и отхлебнул.

- Сладкая какая!

- Во, во! Точно сладкая! Империалисты придумали - чтоб не закусывать. Да ты пей, пей.

Фельдшер отхлебнул ещё и, облизав губы поморщился.

- На вкус тот же самогон, но не как у Чубарихи, а как у Василисы Васильевны, - знающе заключил он. - У Василисы Васильевны, пожалуй, даже получше.

- Так это понятно! - подтвердил Гришка. - Она ж его по году на травах настаивает, а Чубариха так и сбражиться не даёт.

- Это уж точно! - согласился Степаныч и отпил ещё. - А где ж ты разжился-то так? Что ль, олигарха какого грабанул?

- Да нет. Что ты. Губернатор, слыхал, приехал?

- Слыхал. Как же не слыхать?

- Так вот. Застрял он на повёртке, а я его и вытащил. Так вот и разжился.

- Да, пожалуй, я тогда ещё отхлебну - из сочувствия, - кивнул головой Степаныч и выполнил обещание.

- А при чём тут сочувствие, да и чего ему сочувствовать? - не понял Гришка.

- Ему? - переспросил фельдшер. - Ему-то незачем, а вот тебе - в самый раз.

- Это ещё почему?

- Ну как же! Он же застрял?

- Застрял! - подтвердил Григорий.

- А ты его взял и вытащил.

- Ну точно. Вытащил.

- Ну так, стало быть, тебя теперь вся область ненавидеть будет.

Фельдшер засмеялся и чуть не поперхнулся, отхлёбывая.

- Очень смешно! - обиделся Гришка на область и отвернулся.

- Да уж чего смешного. Вот ежели бы ты вместо того, чтоб откапывать - наоборот, прикопал, то тебе бы была обеспечена всенародная любовь и доверие, а так я тебе даже и не завидую.

- Да ну тебя, Степаныч! Вечно ты со своими шуточками. Зря я вообще тебя угостил.

- Ладно ты, не обижайся, - успокоил фельдшер. - Кстати, а чего это у тебя Губернатор так разлаялся?

Гришка пожал плечами.

- Да кто ж его знает. Пёс он и есть пёс. Может, пожрать просит, а может, сучку требует. Кто их собак разберёт. А ты сам-то, кстати, куда направляешься?

- Так звенело, - нелепо объяснил Степаныч и, осмотрев ещё раз этикетку, вернул бутылку хозяину.

- А-а, - сразу понял Гришка, - ну, тогда ладно - рас-скажешь потом.

- Так расскажу, ежели будет чего рассказывать, - заве-рил фельдшер и попрощался.

Григорий кивнул ему вслед, махнул рукой с бутылкой и взвесил её содержимое. Оставалось немного, и экономить не было уже никакого смысла. Гришка почесал затылок и, разумно рассудив, что чем раньше выпьешь, тем быстрее протрезвеешь, приложился, оставив, однако, глоточек под борщик. Занюхав рукавом, он засунул бутылку обратно в карман и побрёл домой.

Подходя к дому, Гришка первым делом окрикнул собаку: "Губернатор!" - и тут же собрался прикрепить к неподходя-щей кличке пару сочных эпитетов, но собака вдруг взяла и неожиданно ему ответила:

- Я здесь.

Это было уже слишком. Рот у Григория округлился, а брови так и вовсе, чуть не присоединились к причёске.

- Губернатор! Ты, что ли? - медленно протянул Гришка и сильно потёр кулаками глаза, заставив изображение на время раздвоиться.

- Я, - жалобно проскулил пёс, замахал хвостом и засе-менил передними лапами.

"Так. Спокойно, Григорий, - зашевелились мозги, - это собака заговорила по-человечески, или я стал понимать собачий язык?" - задал он себе злободневный вопрос.

- Снимите, - опять проскулила собака и подставила Гришке шею, обременённую тугим ошейником и тяжёлой цепью.

Гришка преглупо усмехнулся и, словно в гипнотическом сне, отцепил от собаки ярмо. Губернатор радостно тявкнул и рванул на свободу, а Григорий как-то очень быстро забежал в сени и опустил за собой засов. "Привиделось! - подумал он с надеждой и, достав остатки коньяка, освободил ёмкость вовнутрь. - А с другой стороны..."

Перед тем как войти в хату, он решил зайти по естественной надобности во двор и закинул пустую бутылку на сеновал, куда матушка из-за своих лет давно уже не залазывала. Поросёнок Борька, услышав шум, радостно захрюкал и, видимо, ожидая покормки, высунул в пройму клети довольную морду. Глаза их на мгновение встретились, но даже если б Борька попросил теперь Гришку сбегать в магазин за газировкой, вряд ли бы это удивило тракториста. Лимит эмоций на сегодня закончился.

Сделав своё дело, Гришка нагло показал поросёнку язык и как можно быстрее переключился на трапезу...

* * *

А в сельсовете Евгений Романович отчаянно допрашивал подчинённых. Виданное ли дело, чтоб посреди белого дня губернаторы пропадали. Досталось всем, включая супругу, которая, видимо, что-то знала, но делиться информацией категорично отказалась.

- Вам надо - вы и ищите, - глумливо заявила она, уставившись в маленькое зеркальце и четвёртым слоем крася ресницы.

Вошёл охранник и уволенным голосом доложил, что народ собрался, что приехал трактор, но ни губернатора, ни того, кто приехал на тракторе, в наличии нет.

- Чёрт! Да где же он ходит? - выругался Евгений Рома-нович, не уточнив, однако, кого он подразумевает под словом чёрт. - Дела делать надо, а он шляется чёрт знает где! - опять сбогохульничал депутат.

- Да не то слово... Пора... Глядишь, ещё народ разбежится... Да ещё в другую деревню ехать надо... - наперебой подтвердили подчинённые.

Евгений Романович мысленно был со всеми согласен. Дела надо было действительно делать, да и к тому же: "Раз трактор приехал, то и тракторист к нему обязан прилагаться, а раз такового нет, то резонно предположить, что и губернатор не где-нибудь, а с ним. Может, по дороге потеряли чего-нибудь. А может, и просто - в сортир приспичило".

- Ладно. Давайте начинать! - властно скомандовал он и первым вышел на крыльцо.

Остальные, естественно последовали за ним и, видимо, по заранее продуманной схеме, выстроились снизу, образовав своеобразный живой барьер между оратором и населением. Вышла и губернаторша, но уже по своей причине. Ей срочно необходимо было похвастаться новым платьем, переодетым взамен грязного, серёжками и бриллиантовым кольцом. Лариска осталась стоять на крыльце, где, по её разумению, её и видно лучше, да и прекрасный шанс подействовать Евгений Романовичу на нервы.

Депутата, конечно, смущало её нахождение за спиной, но очередной раз отдадим ему должное - не настолько, чтоб опускаться до банальностей и оттуда её спроваживать. "Да и чёрт с ней! Пусть стоит. По крайней мере хоть не отвлекает моё внимание и привлекает народное", - подумал он.

- Приветствую вас, многострадальные труженики земли русской... - послышалась заученная речь.

Ввиду экономии бумаги, а также нервов читателей приводить данную речь полностью, равно как и выдержки из неё - считаю нецелесообразным, ибо серьёзно опасаюсь, что, дойдя до этого места, многие могут захлопнуть книжку и убрать её куда подальше. А ведь у нас (забегу немного вперёд) ещё и главное действие не началось, да и сам главный герой упоминался только вскользь. Ничего нового или хотя бы достойного упоминания речь эта не содержала, за малым исключением того, что, памятуя своё предыдущее выступление - на поле, Евгений Романович изначально не скупился крепких выражений.