— Будь счастлив, Майкл!
Елена подняла руку с бокалом. Только теперь Майкл заметил блеснувший на ее запястье браслет, который он подарил после свадьбы, и который она никогда не надевала раньше. Когда Елена выпила вино, Майкл взял ее руку и покрыл нежными признательными поцелуями.
А потом они разложили в креманки мороженое и, устроившись перед камином, ели его пластмассовыми ложечками, наслаждаясь пронзительной прохладой и приятным шоколадным вкусом.
Елена забрала у Майкла пустую креманку и понесла к столу. Майкл наблюдал за женой, как всегда наслаждаясь ее врожденной грацией и неповторимой пластикой. Когда она вернулась, он притянул ее к себе, усадил на свои колени, обнял тонкую талию и приник к ее губам жадным страстным поцелуем, пылкий ответ на который последовал незамедлительно…
И Майкл, и Елена были переполнены неистовым желанием обладания, желанием отдать себя и раствориться в другом. Их закружила карусель из жарких объятий, сплетенных тел, опьяняющих ласк, упоительных восторгов, взаимной нежности, страстных поцелуев…
И в этой вихревой круговерти прозвучали два голоса, слившиеся в едином порыве, едином чувстве.
— Я люблю тебя, Эли! Я люблю тебя, Майкл!
Прекрасные слова великого гимна всех любящих на Земле эхом отозвались во Вселенной…
А когда отступила ночь, и занялось утро нового дня, Майкл нежно посмотрел на Елену и ласково спросил:
— Эли, помнишь, ты спрашивала, что значат знаки на наших обручальных кольцах и твоем браслете? Я обещал когда-нибудь ответить тебе. Так вот. Здесь выгравировано древне-германскими рунами «Любовь вечна», а камни символизируют семь богов счастья. Обменявшись с тобой кольцами, подарив браслет, я дал тебе, Эли, обет верности и любви, пока смерть не разлучит нас здесь, на Земле. Но там, где зажигаются и гаснут звезды, мы останемся с тобой вместе навсегда.
Потом помолчал и проникновенно добавил, прямо глядя в лучистые, сияющие любовью и счастьем, глаза жены:
— Эли, милая, я хочу, чтобы ты знала, что мне не надо больше с надеждой смотреть на небо и в бесплодных поисках листать подаренный тобой атлас. Я здесь, на Земле, нашел свою путеводную звезду, подарившую рассвет моей душе, моему сердцу, моей жизни. Эли, ты — моя чистая, яркая, единственная утренняя звезда… И назову я тебя Альба Эстер!!![6]
ЭПИЛОГ
— Эли, любимая, я очень счастлив! — сказал Майкл.
Он сидел на стуле, стоявшем рядом с кроватью Елены. Майкл нежно поцеловал жену и осторожно взял в свою руку крохотный кулачок новорожденного сына, который тихо спал на ее руках.
— Мистер Кренстон, — в дверь заглянул врач. — Ваши родные хотят поздравить вас и миссис Кренстон. Им можно войти?
— Да-да! Пожалуйста, пригласите их, — согласно кивнул Майкл.
Все были переполнены нетерпением увидеть нового члена семьи. Лица вошедших были торжественны и взволнованны. Но общее настроение, как всегда, нарушила маленькая двухлетняя Джулия. Она быстро подбежала к матери, которая ее ласково поцеловала, затем на мгновение прижалась к отцу, потом, окинув смышлёным и живым взглядом малыша, вышла на середину комнаты и звонко объявила:
— Это — мой братик! Мой!!!
И вприпрыжку вернулась к отцу. Майкл усадил Джулию на колени, прижал к себе, а Елена сразу взяла ладошку дочери в свою руку. Джулия весело и непоседливо вертелась на коленях Майкла, с интересом наблюдая за бабушками и дедушками, дядей Биллом, которые поздравляли ее маму и папу, с восторгом рассматривая брата.
Одним из последних подошел Уильям Кренстон в сопровождении жены Джулии. Он оценивающе оглядел правнука, легонько пожал его сжатый кулачок и одобрительно произнес:
— Молодец, Майкл! Не подвел. Наша порода! Вылитый Кренстон! А имя наследнику подобрали?
Майкл улыбнулся:
— Конечно. Перед вами — Генри Поль Кренстон. Прошу любить и жаловать!
Он увидел, как, гордо осмотрев всех, вышел чуть ли не на середину комнаты отец, Генри Кренстон.
Но в этот момент все расступились. Потому что с редким достоинством и благородством, высоко подняв седую красивую голову, медленно и торжественно двинулся вперед стоявший позади всех деликатный аристократ древнего французского рода граф Поль де Мерсей. Он подошел к Елене, взял ее руку и на ее родном языке проникновенно сказал:
— Елена, я безмерно счастлив и очень благодарен вам. Спасибо! Я очень тронут!
Он галантно поцеловал ее руку. По лицу Поля катились слезы радости и счастья. Он наклонился к правнуку, поцеловал его в макушку и с тем же спокойным достоинством возвратился к Марте, которая, впервые в жизни забыв о сдержанности и приличиях, обняла мужа и от души расцеловала. А потом расцеловала отца довольная и сияющая Нелли.
Когда растроганные и радостные родные ушли, Майкл, ласково прижимая дочку к себе, обнял Елену, по-прежнему державшую на руках сына, заглянул в ее счастливые глаза и с любовью и нежностью мягко произнес:
— Навсегда моя… Альба Эстер…
