— В ближайшее время ни о какой свадьбе и речь не может идти. Во всяком случае, лично я ни в чем подобном участия принимать не собираюсь.

— Александр! — мать повернулась к сыну. Она была чрезвычайно возмущена. Лицо ее покрылось красными пятнами. — Может быть, объяснишь, что происходит?

Ответа не последовало.

Елена затушила сигарету и решительно встала из-за стола.

— Мне пора. Спасибо за угощение. До свидания.

Сопровождаемая ошеломленными взглядами, она удалилась в прихожую. Александр вышел вслед за ней. Он помог ей одеться, оделся сам. Александр все еще не до конца осознавал, что сейчас произошло. Сердце подсказывало ему, что все кончено, кончено навсегда, но разум отказывался верить. Этого не может быть! Он все так хорошо продумал. Все рассчитал. И вот теперь вошел в такое «пике» своей жизни, что впервые не знал, что сделать, что предпринять, чтобы выбраться из критической ситуации.

— Елена, — обратился он к девушке. — Зачем ты это сделала?

— Закурила? — прищурившись, посмотрела на него Елена.

— Ты понимаешь, что речь не об этом! — возразил Александр. — Хотя закурила ты нарочно. Почему ты отказалась от свадьбы?

Она внимательно смотрела и молчала, затем спросила:

— Я должна ответить честно?

Ответ был резок и четок:

— Да.

— Я не знаю, Александр. Честно. Не знаю… — медленно, разделяя каждую фразу паузами, произнесла она. — Пожалуйста, останови такси. Я не могу сейчас объясняться с тобой. И пожалуйста, уезжай!.. — она умоляюще посмотрела на него и повторила: — Пожалуйста, Александр, уезжай. И прости меня, если сможешь.

Александр долго и пристально смотрел на нее, потом решительно сказал:

— Хорошо, я уеду, Елена. А ты успокойся. Подумай. Я позвоню тебе.

Он остановил такси, усадил Елену и вдруг услышал ее тихий голос:

— Пожалуйста, возвращайся к родителям. Я доеду сама. И извинись перед ними за меня. Я не хотела… так получилось…

Александр захлопнул дверцу машины, затем закурил и долго смотрел в ту сторону, где быстро скрылось такси.

Елена стремительно вошла домой и, не раздеваясь, бросилась на диван.

«Да что со мной такое? — думала она. — Почему все так? Зачем? Александр мне нравится. Он — замечательный. Лучше его я за свою жизнь никого не знала! Но почему я категорически не хочу стать его женой? "

— Просто ты не любишь Александра, — ответил ей внутренний голос.

И это было правдой.

Елена встала, разделась, выпила чая, приняла душ, покурила, затем легла в постель. Все это она делала автоматически, не отдавая себе в том отчета, настолько занята была своими размышлениями.

«Я — безнадежный романтик. Так поступить с Александром! Откуда во мне такое равнодушие и безразличие к его судьбе? Он прав: столько ждать! Но что я могу? Я знаю, что поступила неправильно. Да, конечно же, я не права! Любому ясно, какая я — дура, а никакой не романтик! Бегу от реальной жизни в какие-то сверхъестественные грезы. Сама не знаю, чего хочу, а страдают другие. Вот и Александр!.. с ним нельзя было так поступать… нельзя… нельзя… «И впервые за все это время ни разу не взглянув на телефон и не посмотрев на футляр с малахитом, думая лишь о том, что произошло, об Александре, Елена, измучив себя противоречивыми сумбурными размышлениями, наконец уснула.

Вернувшись домой, Майкл немедленно позвонил бабушке и дедушке де Мерсей. Трубку взяла Марта.

— Майкл!.. — она была несказанно удивлена и сразу сообщила: — Мама недавно звонила. Что с тобой происходит? Нелли в ужасном волнении!

— Бабушка, все объясню потом. Передай, пожалуйста, трубку деду.

— Но Майкл… — начала возражать Марта.

— Нет, бабушка. Пожалуйста, позови Поля.

— Слушаю тебя, Майкл, — раздался спокойный размеренный голос деда.

— Здравствуй, дед, — по-французски начал Майкл.

— Здравствуй, внук. Не знаю, сколько в этом правды, — на том же языке заговорил Поль, — а сколько эмоций, но бабушка, со слов Нелли, ситуацию мне обрисовала. Ты должен знать, Мишель, что я — не слабонервный. Тебе что-то нужно?

— Да, Поль. Подробности — позже. Расскажу, когда приеду. У меня к тебе просьба.

— Слушаю, Мишель!

— Я бы хотел погостить с Элен в твоем замке. Я могу на это рассчитывать?

— Все так серьезно, внук?

— Очень! Так каков будет твой ответ?

— Мишель, мое согласие — самое малое, что я готов сделать для тебя. Приглашай Элен! Я еще чем-нибудь могу быть тебе полезен?

— Пока — нет, Поль. Спасибо. Я знал, что не зря на тебя рассчитывал.

— Ты планируешь познакомить с нами Элен?

— Обязательно, дед. Я уверен, она вам понравится.

— Не сомневаюсь. Будем ждать. До свидания, Мишель.

— До свидания, Поль.

У Елены наступило самое напряженное время: прошли полугодовые экзамены у ее учеников, каждому нужно было выбрать программу для разбора на каникулах, необходимо было также закончить оформление журнала, написать план на следующее полугодие. Как и все в декабре, Елена была охвачена предновогодними хлопотами. Она ездила по частным ученикам, принимала поздравления, поздравляла сама. Ей очень хотелось купить елку, но почему-то никак не удавалось. Елена переносила решение этой насущной проблемы со дня на день, но к вечеру валилась с ног, и только засыпая, вспоминала, что мечта о елке оставалась нереализованной.

Майкл получил сообщение, что все необходимое оформлено, в том числе, приглашение и билеты для Елены. Билл тщательно проинструктирован и введен в курс всех дел. Отцу и брату Майкл заявил:

— Лучшая проверка способностей руководителя — это отсутствие его в течение некоторого времени. Если без него работа идет хуже или лучше — его необходимо сменить. Если, как отлаженный механизм, функционирует бесперебойно — значит, он — хороший специалист. Вот во время моего отъезда мы и узнаем, какова моя истинная цена. И главное, у Билла появилась возможность по-настоящему испытать свои силы, набраться опыта. Папа, ну а твоя помощь в это время просто неоценима.

— Не волнуйся, Майкл, — успокоил Генри сына и спросил, стараясь не показать свою тревогу: — Ты заедешь к маме?

— Обязательно, папа. Прямо сейчас. А затем — в аэропорт.

Майкл беспокоился о предстоящем свидании с матерью. Он понимал, как трудно ей, с ее властным характером, всегда в семейных отношениях и проблемах имеющей решающий голос, с ее невероятной материнской любовью к нему, своему первенцу, принять существующее положение, смириться с самостоятельным выбором сына, отказавшись от собственных планов о его будущем. Но что он мог изменить? Отречься от Елены — невозможно.

Мать сидела в своем кабинете и что-то писала.

— Мама, можно? Не помешаю? Здравствуй! — произнес Майкл, входя к ней.

— Здравствуй, Майкл. Не ожидала тебя! — Нелли знала, что он сегодня улетает. Последний разговор с сыном показал, что он непреклонен.

— Я улетаю и заехал попрощаться. А еще хочу поздравить тебя с наступающим Рождеством. Подарки ищи под елкой! — весело объявил он. Потом подошел к матери, обнял ее и, уткнувшись в макушку, мягко сказал: — Поздравляю тебя с наступающим Рождеством, мама. Извини, что так получилось!

«Хорошо, что Майкл такой высокий», — подумала Нелли, зарывшись лицом в плечо сына.

Она никогда не позволяла себе проявлений даже малейшей слабости при муже и сыновьях. А сейчас глаза ее были полны слез. Она была близка к тому, чтобы просто, по-бабьи, громко разрыдаться. Это было первое Рождество, когда их семья не будет в полном сборе. Сын сделал свой выбор и упрямо шел к своей цели, не считаясь ни с кем и ни с чем. Он не мог понять, как тяжело, как мучительно ей, его матери.

Все эти дни Нелли думала только о Майкле. Она вспоминала, с какой надеждой и теплом в душе, до того ей неведомыми, носила его в себе, прислушиваясь к каждому движению. Вспоминала, как впервые увидела своего громко орущего новорожденного сына. А как много она занималась с ним, надеясь в глубине души, как и большинство родителей, что уж ее-то ребенок — самый лучший, самый красивый, самый умный. До появления Майкла она высокомерно посматривала на других женщин. Они казались квочками, вся жизнь которых посвящена не всегда такому уж замечательному цыпленку. Они лишены были какой-либо объективности, когда дело касалось их ребенка. На взгляд Нелли, такое отношение было очевидной глупостью. А когда появился Майкл, сразу почувствовала, что и она — образованная и умная — точно такая же! Нелли изо всех сил прятала от окружающих свои материнские слабости. Но наедине с собой до слез умилялась появлению первых молочных зубов, первым шагам Майкла, его первым словам. А как гордилась, когда сын в два года начал складывать первые слоги, а в четыре уже хорошо читал. А как быстро он, гостя у ее родителей, освоил французский и немецкий языки. К окончанию колледжа свободно говорил на пяти.