Она мило улыбнулась, оглядев по очереди присутствующих.

— О, Элен, это совсем не обязательно, — вежливо возразила Марта. — Делайте, как вам удобнее.

В это время была подана первая смена блюд. Майкл разлил вино по бокалам. Все дружно приступили к еде.

Утолив чувство голода, Майкл сказал:

— Эли, в наше демократичное время говорить о каких-то сословиях и классах! Да Бог с тобой!..

— Майкл, позволь не согласиться. Все-таки в определенных кругах правила этикета соблюдаются неукоснительно. Ты, надо сказать, великолепно их освоил. И это замечательно! Но ты, как и я, можешь позволить себе не придерживаться традиционных рамок. Потому что мы с тобой — обычные люди с рядовыми профессиями. Я — педагог. Ты — инженер. А вот приставка «де», как у месье Поля и мадам Марты, все-таки обязывает.

В запале Елена не обратила внимания на то, каким выразительным многозначительным взглядом Марта посмотрела на внука. Но тот сидел с невозмутимым видом.

— Элен, — вмешался Поль, — я правильно понял, что вы считаете этикет какой-то кастовой принадлежностью?

— Да, безусловно, — согласилась Елена. — Если только он — не составляющая профессии, как, например, у дипломатов или высокопоставленных чиновников и руководителей стран.

— И вы его отвергаете? — поинтересовался Поль.

— Нет, нисколько, — возразила Елена. — Это замечательно, когда человек хорошо воспитан, умеет красиво и правильно говорить, двигаться, есть. И лучше всего овладевать этими навыками с детства. Но согласитесь, месье Поль, для подавляющего большинства людей этикет — тайна за семью печатями. Как, например, для меня. Нас этому просто не учат, и в обычной жизни все, в основном, обходятся без него. Поэтому я и сказала об этикете, как о видимой составляющей высшего сословия или, как сказали вы, его кастовой принадлежности.

— Думаю, что во многом вы правы, Элен, — признал Поль. — Конечно, родиться в семье с устоявшимися традициями — это, действительно, значит получить «карт бланш» перед остальными. Но кичиться этим или использовать для унижения людей — омерзительно! Впрочем, как и упрямо упиваться своим невежеством. Ибо, в конечном итоге, в человеке главное — душевная доброта и ясная умная голова.

— Что мы все сейчас с блеском и продемонстрировали! — с улыбкой заключил Майкл, снова наполняя бокалы. — Считаю, что наши ясные умные головы следует немного затуманить, чтобы души раскрылись навстречу друг другу. И ничто этому так не способствует, как это великолепное французское вино!

— Помните, как сказано у Омара Хайяма! — воскликнула Елена и на своем родном языке процитировала:

— «О вино! Ты прочнее веревки любой, Разум пьющего крепко опутан тобой.

Ты с душой обращаешься, словно с рабой, Стать ее заставляешь самою собой. «Затем, смутившись, по-английски обратилась к Марте:

— Простите, пожалуйста, мадам де Мерсей. Я несколько увлеклась, а английского перевода не знаю.

— О! Не беда! — пришел на выручку Поль и тут же с блеском продекламировал вольный английский перевод.

Все зааплодировали, а довольный Поль, встав, шутливо раскланялся.

После десерта, завершившего ужин, хозяева недолго посидели с Майклом и Еленой и, понимая, насколько не терпится внуку остаться с девушкой наедине, извинились перед гостьей и ушли к себе. Те, оставшись вдвоем, перешли в гостиную.

— Майкл, я могу здесь покурить? — спросила Елена.

— Конечно, — откликнулся Майкл и, догадавшись, что она собирается подняться к себе за сигаретами, остановил ее. — Погоди, Эли! У Поля с Мартой, по-моему, имеется достаточно широкий выбор.

Он открыл бар и перечислил марки сигарет. Она сделала выбор и устроилась в кресле возле камина.

Майкл предложил ей сигарету и наблюдал, как знакомым ему жестом Елена медленно начала разминать ее.

— Зачем это? — указав глазами на движение ее пальцев, поинтересовался он.

Елена улыбнулась.

— В процессе подготовки заключается особая прелесть.

— О, это можно отнести не только к курению, — подхватил Майкл и, поднося зажигалку, заметил, как вспыхнули глаза Елены.

— Не возражаешь?.. — Майкл погасил центральную люстру, оставив гореть маленькие бра, расположенные по обе стороны камина. Подбросив полено, он продолжил с усмешкой: — Я имел в виду, например, праздники. Процесс ожидания и подготовки доставляет порой большее удовольствие, чем само торжество.

Он сел в кресло напротив и стал пристально смотреть на Елену, которая, откинувшись на спинку кресла и полуприкрыв глаза, спокойно курила.

— И это вполне объяснимо, — медленно заговорила она. — Сознание того, что праздник пролетит в одно мгновение, а за ним сразу начнутся серые будни, и делают подготовку к нему такой приятной.

Не удержавшись, Елена вздохнула, подумав о том, что уже один день ее сказочного пребывания в Париже с Майклом подходит к завершению.

— Но человеку на то и дана голова, — возразил Майкл, — чтобы делать из своей жизни яркий праздник или, как ты сказала, серые будни. Вот мы сейчас здесь, в Париже, вместе. И чья это заслуга?

— Конечно, твоя! — засмеялась Елена и выбросила сигарету в огонь.

— Нет! — возразил Майкл. — Наша! Потому что эта встреча имеет две составляющие — твою и мою. Как только выпадает одна из них — все! Серые будни!

Майкл наклонился, взял Елену за руку и сказал:

— Эли, я рад, что ты приехала. Если бы ты знала, как я на это надеялся! Ты утверждала, что, когда я вернусь к своей обычной жизни, все встанет на свои места, и я забуду о тебе. Я честно пытался это сделать. Но ты оказалась не права. А два месяца, согласись, большой срок! Как ты жила, Эли? Расскажи!

— Точно так же, как и прежде — работа, ученики, театр, дом… — ответила Елена.

Но что-то в ее интонации насторожило Майкла.

— Ты не хочешь о чем-то рассказывать? Это очень личное, наверное?

— В общем-то, личное, конечно, — согласилась Елена.

Майкл откинулся в кресле и прикрыл глаза.

— Эли, ты не хочешь об этом говорить?

— Да нет, — задумчиво возразила девушка. — Просто я не знаю, насколько уместно об этом рассказывать. Впрочем… У меня есть давний поклонник — замечательный, преданный, порядочный человек. Мы познакомились очень давно. Он очень любит меня и пять лет ждет, когда я повзрослею, когда закончу учиться, когда пройдет траур… Перед твоим звонком он приехал ко мне и в очередной раз сделал предложение, потребовав окончательного ответа…

Елена замолчала, задумчиво глядя на мерцающий огонь камина. Из этого состояния ей вывел бесстрастный голос Майкла:

— И?..

Она вздохнула и опять надолго задумалась, совсем забыв о его вопросе.

Майкл, находясь все в том же состоянии неподвижности и не открывая глаз, окликнул ее:

— Е-ле-на… Я жду!

Она очнулась, посмотрела на него, снова перевела взгляд на камин и дополнила:

— Он уехал. Я отказала ему.

Майкл стремительно наклонился к ней и быстро спросил:

— Почему?

Елена, по-прежнему не отводя глаз от камина, медленно произнесла:

— Потому, что я не люблю его. И наверное, потому, что я — дура с романтическим бредом в голове!

— Эли-Эли! — горячо заговорил Майкл. — Никакая ты не дура! Поверь мне, опытному человеку, который к тому же старше тебя. Ты правильно сделала, девочка! Потому что ты достойна не только быть любимой, но и любить самой! Что может быть прекрасней взаимной любви? Не спеши, Эли! Пожалуйста, не спеши!

— О, мудрый Майкл!.. — засмеялась Елена. — Возраст — не довод в споре. А вот что касается опыта…

— Эли! — воскликнул с насмешливой улыбкой Майкл. — Уж не ревнуешь ли ты?

— Нисколько! — решительно возразила она и, лукаво посмотрев на него, многозначительно произнесла: — Просто, помнится, ты говорил что-то другое относительно любви. Но возможно, я ошибаюсь!

Майкл близко наклонился к ее лицу и прошептал:

— Нет, Эли… Ты не ошибаешься…

Елена, быстро взглянув на него, мгновенно отпрянула. Он замер на секунду, затем, рассмеявшись, откинулся в кресле.