Поэтому есть такая возможность: тем или иным образом они умудрились сбежать, а сбежало двадцать человек вместе с Шилой, без объяснений, не встретившись со мной, чтобы попрощаться. Правительство, наверное, надеялось, что в таком случае община распадется. Но этого не случилось. Нас удалось выжить, и мы справились со всем отлично. И им эта попытка уничтожить общину не удалась.

Раджниш обратил внимание на реакцию саньясинов в общине. Двадцать шестого сентября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года Раджниш провозгласил конец раджнишизма, и попросил снять оранжевые одежды и малы.

Саньясины перестали поклоняться правильно, они перестали работать как раньше. Они заканчивают работу рано, как будто бы им нужна диктатура для того, чтобы работать. Ответственность означает то, что вы делаете все наилучшим образом, и никто не должен вам диктовать, что вам делать. Каждый хочет решать, что ему делать, а чего не делать. Если все пять тысяч саньясинов будут решать, кто как хочет, неужели вы думаете, получится хоть что-то?

Я занят с утра до двенадцати ночи всякой чепухой. И поэтому я опоздал на двадцать минут. Вы в ответе за это. Я никогда раньше не опаздывал на двадцать минут, никогда.

Но если вы не дадите мне возможности спать, вы не дадите мне возможности отдыхать, тогда это будет происходить. Перед тем как я начну отвечать на ваши вопросы, есть вопрос всех вопросов. С сегодняшнего дня можете ли вы работать самостоятельно, полноценно, целостно интенсивно, насколько это возможно?

Вы должны доказать Шиле и всей ее сбежавшей шайке, всем фашистам, что любящая община может быть еще более творческой, продуктивной, радостной. Если вы не сможете этого доказать, тогда права была Шила. Возможно, вы сами сделали ее диктатором.

Вы должны научиться вести себя демократично. Демократия не может держаться на нескольких руководителях. Если вы привыкнете, чтобы вами управляли, приказывали вам, тогда вся община распадется.

Вы должны понять, что если они советуют вам делать что-то, так и надо поступать. Делайте настолько хорошо, насколько вы можете. Сейчас я доступен, и я буду говорить до последнего дыхания. Но не становитесь бременем. Вы должны сделать тех людей, которые за все отвечают, легкими, радостными, не обремененными, чтобы они были счастливы вместе с вами. Не пытайте их.

В моем доме было много саньясинов в прошлый раз, и они пробивали себе путь через охранников. Представьте себе, если пять тысяч саньясинов решат прийти сюда одновременно в один день, мне придется сбежать из этого места. Я привык жить в уединении и тишине. И мне бы не хотелось, чтобы вы беспокоили меня. Все свои трудности вы должны решать через тех, кому поручено решать ваши трудности. Я не занимаю никаких постов, и я не могу сделать для вас что-то мгновенно. У меня нет для этого власти.

У меня нет никакой власти. Я не занимаю никакого поста. Община имеет несколько ветвей, и поэтому сила ее разделена. Любая ветвь ведет свою работу. А я не принимаю никакого участия в этой работе. Моя активная задача заключается в том, чтобы отвечать на вопросы саньясинов относительно их персонального роста, относительно их трудностей, относительно самой общины, если им кажется, что у них есть трудности.

Если я доступен все в порядке. Я постараюсь сделать все для вас.

Например, я попросил, чтобы убрали книгу «Раджнишизм». Это не моя книга. Ее написала Шила, согласно своим представлениям. Она собрала мои высказывания из других книг, но в целом это идея создания подобия катехизиса, как у католиков. И я попросил, чтобы эту книгу убрали.

Я был всегда против всех измов, потому что раньше или позже они все становятся тюрьмами. Мне хотелось, чтобы мои последователи были свободны от всех измов, каждая индивидуальность — не винтик в машине, не часть какой-то организации, но те, кто живут вместе в любви, но не потому живут вместе, что они верят в одного Бога, и них одна философия, а потому, что они все ищут истину. Все ищут истину по-своему.

И я назвал эту школу искателей — ищущими. Но я никогда не хотел, чтобы это была организованная религия.

Шиле удалось сделать организованную религию. Она стала высшей жрицей этой религии, она даже придумала одежду, как у жриц, как у монахов и пап. Она даже собиралась создать ассамблею Орегона, на которой могли бы собраться представители всех религий для совместной молитвы. Они собиралась молиться там вместе со всеми. Она там молилась.

У меня нет молитвы, потому что у меня нет Бога. Когда молиться? Мы не религия.

Шила создала мир Раджниша. Вы должны отбросить этот мир, иначе какое отличие будет между христианами, иудеями и раджнишитами? Мне бы хотелось, чтобы вы были самими собой, а не раджнишитами.

И я убрал атрибут малы. Он важен в Индии, потому что в Индии красной одеждой и малой пользовались тысячи лет все религии, как символом саньясы. Я хотел уничтожить это традиционное представление о саньясе, потому что саньяса должна быть по традиционному мировоззрению целибатом, саньясин не должен прикасаться к женщинам, не должен с ними говорить. Саньясин не должен оставаться в доме, он должен жить в храме. Он должен есть только один раз в день, и должен постоянно поститься, он должен заниматься аскезами, и в этом его болезнь.

Я хотел уничтожить образ такой саньясы, вот почему вы надели красные одежды. У меня практически триста тысячи саньясинов в Индии. Мои саньясины принесли большие беспокойства традиционным саньясинам в Индии, потому что невозможно было их отличить. Мои саньясины шли по дороге, и к их стопам прикасались прохожие, не зная о том, что они не хранят целибат, и что у них есть подружки. Они едят два раза в день, причем самые лучшие блюда из китайской, японской, итальянской кухни. Мои саньясины принадлежат двадцать первому веку, и старые саньясины сильно сердились, потому что я уничтожил их образ.

Когда мы пришли на Запад, красные одежды и мала больше не нужны, потому что на Западе они никогда не воспринимались как символы религии. Они нужны были только для Индии, они сыграли свою роль, саньясин может жить с женой, с детьми, он не обязательно должен быть паразитом в обществе, и может работать, может творить, может зарабатывать, и ему не нужно поклоняться.

Но на Западе это все не нужно. Я собирался убрать малу в любом случае. Но Шила сделала так, что этот вопрос стал еще более насущным, и вы должны быть ей благодарны за это. Все ее преступления сделали это совершенно необходимым, теперь саньясины должны стать полностью нормальными, обычными людьми, чтобы они могли жить в обществе, не вызывая никакой враждебности, не смущая никого, семью, не вызывая сложности на работе.

Это община мистиков, община тех, кто находится в индивидуальном поиске, кто ищет свое внутреннее бытие. Это религиозностный путь, но это не путь организованной религии.

Я — друг, наставник, философ.

В третий раз с тысяча девятьсот восемьдесят второго года генеральный прокурор штата Орегона Фронмайер приказал Национальной Гвардии быть в полной боевой готовности, и провозгласил чрезвычайное положение в Штате. Повсюду были слышны слухи об аресте Раджниша и аресте сотен саньясинов вместе с ним. Тридцатого сентября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года Раджниш выступал противником генерального прокурора по телевидению в теледебатах.

Я слышал слухи, что генеральный прокурор штата Орегона был в панике. Он снова поднял по боевой готовности Национальную Гвардию. Чего же он боялся? Пожалуйста, дайте свои комментарии.

Политики — всегда трусы. Политики страдают от комплекса неполноценности. Генеральный прокурор штата Орегона не имеет достаточно мужества, чтобы приехать сюда и посмотреть на все происходящее. Но мне кажется, он не может спать, он видит нас во сне, и постоянно думает о нас.

Правительство хочет объявить чрезвычайную ситуацию и представить нас в совершенно нелепом виде, потому что здесь нет насилия, никто не воюет, никого не убивают, никто не делает никакого вреда никому.