Самоубийства
Однажды я в одиночестве сидел на берегу Ганга в Аллахабаде. В той местности редко проходили люди. И тут я увидел, что к реке идет какой-то человек. Я подумал, что он хочет совершить омовение, но он, прыгнув в воду, стал кричать: «Помогите! Тону!» Он и в самом деле тонул.
Я не горю желанием спасать кого-либо, но решил, что вижу особый случай. Итак, я прыгнул в воду и вытащил этого господина. Мне пришлось туго, поскольку он оказался очень тучным, и все же мне удалось выволочь его на берег. Но он вдруг рассердился на меня. «Зачем вы спасли меня?» — закричал он.
«Чудак! — воскликнул я. — Вы же сами умоляли спасти вас. Вообще-то, я не спасатель, но рядом никого не оказалось, поэтому мне пришлось взяться за дело. Но почему вы гневаетесь на меня?»
«Я хотел покончить с жизнью самоубийством», — заявил он.
«Тогда зачем вы стали звать на помощь? — спросил я. — Вы должны были утонуть молча. Я не стал бы мешать вам. Я просто тихо сидел и не собирался вмешиваться в ваши дела».
«А что я мог поделать? — вздохнул господин. — Я хотел совершить самоубийство и прыгнул в воду, полный решимости. Но когда я почувствовал холодную воду, то сразу же забыл о своих планах утопиться и машинально стал звать на помощь!»
«Простите, пожалуйста, — сказал я. — Идите топиться».
«Что вы имеете в виду?» — насторожился господин.
Он сделал в мою сторону два шага, и я толкнул его в реку. Он вынырнул и снова начал кричать: «Спасите! Тону!»
«На этот раз вы меня не потревожите! — заявил я. — В первый раз я совершил ошибку. Простите меня. Теперь я буду сидеть и смотреть, как вы тоните».
«Вы меня не поняли!» — завопил он. Ему было трудно продолжить, потому что он то и дело нырял как поплавок. «Я не шучу! — кричал он. — Спасите меня. Я не хочу умирать!»
Его спас другой человек, прыгнувший в воду. «Вы поступаете неправильно, — предупредил я его. — Этот господин хочет умереть».
«Нет! — кричал самоубийца. — Я больше не хочу так умирать! Это слишком трудное дело, я отыщу способ попроще. Я как поплавок скачу то вверх, то вниз. Мне это не по душе».
Однажды один мой приятель начал подумывать о самоубийстве. Все люди отговаривали его, но он и слушать их не хотел.
Его отец прибежал ко мне и сказал: «Мы не сможем удержать его». Отец этого парня недолюбливал меня, но теперь он решил, что я их последняя надежда. Я согласился прийти.
Я выслушал приятеля и воскликнул: «Отлично! Я не считаю самоубийство хорошим делом, но если ты решился на такой шаг, я помогу тебе, ведь я твой друг! Если ты хочешь покончить с жизнью самоубийством, я не стану тебе возражать. Самоубийство не кажется мне серьезным делом, и я на твоем месте не стал бы совершать его, потому что самоубийца производит впечатление инфантильного человека. Ты хочешь наложить на себя руки, потому что какая-то девушка отвергла тебя. Но на свете миллионы девушек, она не единственная. Через месяц ты забудешь о ней и снова в кого-нибудь влюбишься. Но если ты полон решимости убить себя, это твое право, ведь это твоя жизнь!»
Его отец перепугался. «Мы пригласили тебя для того, чтобы ты отговорил его от самоубийства», — напомнил он мне.
«А с какой стати вы должны беспокоиться из-за него? — спросил я его отца. — Вы просто произвели его на свет, не спросив у него разрешение. Зачем вы останавливаете его? Если ваш сын хочет убить себя, нужно предоставить ему такую возможность».
Я привел этого парня к себе домой и сказал: «Если ты собираешься покончить с жизнью самоубийством, то сделай это весело. Проведи этот вечер со мной, ведь никто не знает, встретимся ли мы с тобой в следующей жизни».
Постепенно он начал критически осмысливать свою ситуацию, потому что я не пытался ни в чем убеждать его. «Я заведу будильник на четыре часа, — сказал я. — Мы поедем на машине в одно красивое место у реки. Там ты бросишься в воду. И мы обнимемся напоследок!»
В четыре часа утра зазвенел будильник. Я стал стаскивать приятеля с кровати. «Отстань, зараза! — закричал он. — Я не хочу убивать себя!»
«Ты не прав, — возразил я. — Ты принял решение, держи свое слово!»
«Но я вовсе не хочу совершать самоубийство, — канючил он. — Зачем ты толкаешь меня на этот шаг?»
«Не я заварил эту кашу!» — напомнил я ему.
В результате он так и не стал убивать себя. Теперь он женат, у него есть дети, и он обходит меня стороной, потому что при встрече с ним я завожу такой разговор: «Что с тобой случилось? Ты же клялся больше никогда не влюбиться! Но ты все-таки влюбился?»
«Вообще-то, я очень рад, что та девушка отвергла меня, — признается он. — Все равно мы с ней не пара. Натерпелся бы я с ней горя, сейчас она изводит мужа. А я нашел хорошую девушку».
Душевнобольные
Я часто посещал психиатрические клиники. Один мой приятель был губернатором штата, и он выписывал мне пропуск в любую психиатрическую клинику или тюрьму своего штата, куда желал поехать. А на самом деле, к безумцам почти никого не пускают.
Иногда ко мне приводят человека. Люди говорят, что он безумен. Этот человек медитирует и полностью выздоравливает. Затем он возвращается домой, где родня ожидает от него прежние странности. И он попадает в прежнюю ловушку. Ему приходится играть отведенную ему роль.
Вам нужно уяснит себе одну очень важную вещь. Дело в том, что почти девяносто процентов пациентов психиатрических клиник не безумны. Они просто играют навязанную им роль, которую они приняли. Они считают свое поведение выгодным и хотят оправдывать ожидания других людей. По моему мнению, если сказать сотне таких пациентов о том, что они не безумные, то девяносто из них тотчас же отправятся по домам. Здесь главное — позволить им уйти, довести до их сведения, что они просто играют некую роль. Это глупая игра, потому что они в любом случае проигрывают.
В моем городе сошел с ума дядя одного моего приятеля. А это семейство было очень богатым. Я часто ходил к ним в гости, но даже я лишь спустя многие годы узнал о том, что одного его дядю держат в подвале, в цепях.
«Зачем вы посадили его на цепь в подвале?» — спросил я этих людей.
«Потому что он псих, — ответили они. — Конечно, его можно держать в цепях и в доме, но только мы не можем позволить себе это, ведь тогда все гости будут в шоке. А его дети, жена, отец, все мы будем видеть его. И мы не хотим отправлять его в лечебницу, чтобы не потерять честь семьи. Поэтому мы решили держать его взаперти. Слуга носит ему в подвал еду, и больше никто к нему не ходит».
Я попросил приятеля отвести меня к его дяде.
«Иди, — сказал он. — Но я с тобой не пойду. Этот мой дядя опасный человек, он безумен! Он сидит в цепях, и все же может выкинуть какой-нибудь фокус».
«В худшем случае он убьет меня, — ответил я. — Держись у меня за спиной, чтобы после моей гибели ты успел убежать. И все-таки я хочу увидеть этого твоего дядю».
Я настаивал, поэтому мой приятель каким-то образом выудил ключ у слуги, который носил его дяде еду. За целых тридцать лет из внешнего мира к нему впервые пришел какой-то человек, кроме слуги. Возможно, когда-то его разум в самом деле помутился, но теперь передо мной сидел здоровый человек. Никто не хотел слушать его, ведь все сумасшедшие утверждают, что они совершенно нормальные.
Когда этот человек просил слугу передать его родне, что он больше не безумен, тот лишь смеялся. Он даже иногда передавал послание дяди, но никто не обращал на него никакого внимания.
Итак, я оглядел его, сел рядом с ним и заговорил. Он был таким же здравомыслящим, как и все остальные люди мира. Возможно, в нем было даже немного больше здравомыслия, ведь он сказал мне: «Просидев здесь тридцать лет, я получил громадный опыт. Вообще-то, я считаю себя везучим, так как мне удалось отстраниться от безумного мира. Люди считают меня сумасшедшим. Пусть так думают, мне от этого нет никакой беды. А в принципе, я счастлив, потому что свободен от безумного мира. А у вас какое сложилось мнение?» — поинтересовался он у меня.
