Против нас выдвинуто столько исков, обвинения совершенно ложные, откровенная ложь. Мы выигрываем все эти судебные разбирательства, потому что они противоречат их собственным законам, против их собственной конституции.

Мы боремся с правительством, с правительственными учреждениями. Но мы следуем их правилам, потому что мы играем в их игру. И мы можем играть в нее лучше, чем они. За четыре года мы доказали им насколько они глупы. Законы составлены ими, правила придуманы ими, но мы находим обходные пути в их собственных законах, в их правилах. Мы будем здесь, и будем бороться до победного конца.

Мы не выступаем против их законов. Но и законы придуманы посредственными политиками, у нас есть намного более разумные люди, чтобы бороться с ними. У нас самая большая в мире юридическая фирма, четыреста экспертов, которые постоянно готовы к большим битвам.

Ваше правительство, правительство штата, федеральное правительство, все делают много противозаконного, делают то, что выступает вразрез с конституцией. Это их конституция, это их законы, но они сами делают то, что идет вразрез с законами и конституцией. Мы выступаем за законы и конституцию, и доказываем этим людям, что они действуют противозаконно. Мы не пытаемся нарушить законы и конституцию, мы пытаемся доказать, что мы законопослушны, а вы сами нарушаете собственные законы. Это ваши законы, они составлены вами, вы составили их настолько глупо, что с вами можно успешно бороться.

Вслед за взрывом бомбы в отеле Раджниш в Португалии, на ранчо увеличивают меры безопасности.

— Мне сказали, что я встречу вооруженных охранников, патрулирующих улицы, но я пока не видел. У вас есть вооруженные охранники?

— Да, есть. Каждый день нам звонят и говорят, что сейчас нахлынет толпа, и начнутся беспорядки, говорят, что сожгут наши дома, сожгут нас самих, и каждый день угрожают, что убьют меня. Мы посылаем отчеты правительству со словами: «Вы должны оградить нас от противозаконных действий этих хулиганов, мы никому не угрожали».

Эти охранники из числа полицейских, это часть подразделения полиции, сформированного на территории штата, они для поддержания порядка.

— В оборонительных целях и...

— Только в оборонительных, потому что за четыре года они не принесли никому никакого вреда.

— Но они — саньясины? Полицейские саньясины?

— Они саньясины. Их обучали в полиции. Саньясины становятся самыми лучшими во всем, во всех областях, они доказали это, они доказали, что справятся с самыми сложными трудностями.

Мы безвредные, мы не хотим никому вредить, но мы не позволим никому навредить нам также, потому что это будет поддержкой насилия.

Всего несколько дней назад один шведский журнал опубликовал большую статью против меня, против общины, он попытался доказать, что у нас существует военная организация, и с времен Адольфа Гитлера мир еще никогда не видел такого. Они сфотографировали саньясинов с ружьями, крупным планом, они наполнили всю статью ружьями, и если вы посмотрите на этот журнал, у вас может создаться ощущение того, что там тысячи солдат маршируют.

Журналист, который приехали к нам из этого шведского журнала, приехал к нам не для того чтобы взять интервью. Я считаю это большой трусостью. Он просто сфотографировал саньясинов с ружьями исподтишка, и сделал это главной темой статьи, после чего увеличил в размере, в два раза на всю страницу, ружья, ружья и маленькие приписки, типа: «Это самое опасное место во всем мире. Раньше или позже это принесет миру большие неприятности!»

Я давал интервью журналистам. Он был среди них, он мог задать вопросы, но он этого не сделал, он не задал ни одного вопроса. Перед тем, как публиковать статью, он мог бы задать хотя бы один вопрос, но он заранее приехал с предрассудками, с готовыми на все ответами, он сделал фотографии и написал статью с ними.

Все, кто читали эту статью, не могли себе даже представить, что вся эта статью лжива от начала и до конца. Она правдива по-своему, потому что эти фотографии настоящие, но то, в каком контексте их показали, вот что вызывает лживый образ о нашей общине. Это предрассудки.

В сентябре тысяча девятьсот восемьдесят пятого года Шила и двадцать саньясинов, которые работали с ней вплотную, покидают ранчо. Ма Прем Хасья становится новой секретаршей Раджниша.

Шестнадцатого, семнадцатого и восемнадцатого сентября тысяча девятьсот восемьдесят пятого года Раджниш собирает пресс конференцию в мандире, на которую приглашает мировую прессу и всех желающих саньясинов со всего мира. Раджниш рассказывает о тех преступлениях, которые совершила Шила по отношению к саньясинам и несаньясинам.

Изабель, которая руководила проведением этой пресс-конференции, говорит:

— Раджниш, я сказала, что вы хотите сделать заявление, прежде чем отвечать на вопросы.

Это миг большой радости в моей общине. Я молчал три с половиной года. И люди, которые были у власти все это время, воспользовались ей в корыстных целях. Я не контактировал с саньясинами, и не знал, что они делали. Когда я начал говорить вновь, произошли странные события. Шила очень огорчилась. Она была все это время президентом Раджниш Фаундейшн Интернэшнл и моим личным секретарем. Все в общине обрадовались, когда я начал говорить, кроме Шилы. Это было так странно. Но через несколько дней стало ясно, по какой причине это произошло. Пока я был в уединении и в тишине, она стала популярной. Она стала известной во всем мире благодаря газетам и средствам массовой информации. Она была моим представителем. После того, как я снова начал говорить, ее эго почувствовало себя раненным, она исчезла с телеэкранов, так и должно было быть. Если я начал говорить, посредник больше не нужен, посланец больше не нужен, не нужен больше представитель. Она начала все больше и больше ездить в Австралию, в Индию, в Европу, под любым предлогом она уезжала. В конце концов, когда она вернулась, она написала мне письмо, в котором говорилось: «Не нахожу теперь прежнего возбуждения в движении, но я счастлива в Европе, счастлива в Японии, счастлива в Австралии». Я ответил ей: «Если ты хочешь узнать действительную причину твоего счастья, я могу тебе это показать, я могу приехать к тебе в Европу, в Австралию, в Японию, и тогда ты поймешь. Ты просто привыкла к известности, а это самый худший из наркотиков. Мои саньясины не должны жаждать власти. Они не политики. Они вне политики.

Мир и так уже слишком много страдал от политики. Позвольте, хотя бы, нескольким умным людям обходиться без политики, быть свободными от всей этой грязи, и другой причины нет.

После этого позавчера внезапно Шила и вся ее банда покинули Америку, ничего не объяснив. Это было странно. И когда они уехали, другие саньясины начали сообщать мне совершенно отвратительные вещи, и мне придется вам рассказать все это, потому что мне бы не хотелось, чтобы такое повторилось вновь в этой общине или в какой-либо другой. Как только они улетели в самолете, сразу начали приходить саньясины и рассказывать про них ужасные вещи, которые они делали, пока я молчал, и когда я их слушал, я понял, что они из общины для медитации сделали фашистский концентрационный лагерь.

Во-первых, они попытались убить трех человек, которые были очень близки ко мне: моего врача, моего дантиста и саньясинку, которая ухаживала за мной. Это были три человека, у которых была возможность встретиться со мной кроме самой Шилы. Она не хотела, чтобы кто-либо встречался со мной, по той просто причине, что эти люди могли сообщить мне обо всех преступлениях, которые она совершала. И тогда они решили, что эти трем людям нужно дать медленно действующий яд. Сейчас есть свидетель, который был участником их встречи, на которой они все решили, но она побоялись, что если эти люди убьют моего врача, они могут зайти и дальше. Одна женщина саньясинка рассказала мне, что она была на этой встрече, и ушла посередине, почувствовав отвращение, притворившись больной. Невинные саньясины доверяли им всем. Она сама так испугалась, что шесть месяцев не ела ничего в общине, она заказывала себе еду в городе.