Как и предвидел Хокмун, Мелиадус не стал тратить времени на уничтожение летучего партизанского отряда. Нетерпение попасть в Камарг превышало его ненависть к Хокмуну, и несомненно, он абсолютно верно решил, что, когда он покончит с Камаргом, у него найдется время и для Хокмуна.

Всего лишь один-единственный раз встретились они друг с другом в бою, когда Хокмун со своими всадниками летел мимо палаток и походных костров, на которых готовился ужин, разя направо и налево и уже собираясь отступать, потому что скоро должно было светать. Мелиадус выехал навстречу ему с отрядом своих Волков, увидел, как Хокмун добивает двух человек, запутавшихся в палатке, и, не долго раздумывая, бросился на Хокмуна.

Тот поднял голову, быстро выставил перед собой меч, так что оружие их встретилось в воздухе, и хмуро улыбнулся, тесня своего противника.

Мелиадус захрипел, а Хокмун продолжал все сильнее давить на его руку, заставляя барона отклониться назад.

— Благодарю вас, барон Мелиадус, — произнес Хокмун. — То покровительство, что вы оказали мне в Лондре, сделало, кажется, меня еще сильней, чем я был до сих пор…

— О Хокмун, — ответил Мелиадус голосом мягким, но в нем слышна была еле сдерживаемая ярость. — Не знаю, как тебе удалось избежать энергии Черного Камня, но тебе предстоит испытать нечто во много тысяч раз худшее, когда я возьму Камарг и ты снова станешь моим пленником.

Внезапно Хокмун передвинул лезвие своего меча под рукоятку шпаги Мелиадуса, чуть развернул руку, выбил эту шпагу, которая отлетела далеко в сторону. Он уже было занес свой широкий меч для удара, не увидел, что на помощь Мелиадусу спешит слишком много гранбретанцев.

— К сожалению, барон, мне пора. Но я не забуду твое обещание — когда ты станешь моим пленником!

Он развернул своего коня и, смеясь во все горло, ускакал прочь, уводя за собой отряд. Сердито взмахнув рукой, Мелиадус спешился и подобрал свою шпагу.

— Щенок! — выругался он. — Посмотрим, как он запоет у меня через месяц.

Наступил день, когда Хокмун со своим отрядом, перестав нападать на войско Мелиадуса, отправился по болотистой местности, лежащей подле той линии холмов, где граф Брасс, Леопольд фон Вилак и вся армия Камарга поджидали их. Высокие темные башни, такие же древние, как и сам Камарг, возвышались над пейзажами и слышалось бряцанье оружия солдат охраны.

Хокмун верхом на лошади поднимался по склону, приближаясь к одинокой фигуре графа Брасса, который с явным облегчением улыбнулся, увидев молодого герцога.

— Я рад, что не убил тебя, герцог Кельнский, — с усмешкой в голосе произнес граф. — Ты выполнил почти все свои планы — привел свой отряд домой с небольшими потерями. Не уверен, что даже в пору моего расцвета мне удалось бы сделать такое.

— Благодарю вас, граф Брасс. Но теперь нам надо приготовиться. Войска барона Мелиадуса не более чем в двенадцатичасовом переходе от нас.

Ниже, на дальней стороне холма, он мог теперь видеть армию Камарга, в основном пехоту, которая выстраивалась в одну цепь.

Их было от силы тысяча человек и выглядело это зрелище слабым по сравнению с мощью военной машины Гранбретани, которая маршировала, чтобы уничтожить их. Гранбретанцы превосходили их в численности, может, в двадцать раз, а может и в сорок.

Граф Брасс обратил внимание на выражение лица Хокмуна.

— Не волнуйся, мальчик. У нас есть оружие получше шпаг и мечей, чтобы выстоять против любого нападения.

Хокмун ошибался, считая, что войска Гранбретани доберутся до границ Камарга за полдня. Видимо, они решили разбить лагерь и передохнуть перед наступлением, потому что только в полдень следующего дня увидели камаргцы приближающееся войско. Оно продвигалось по болотистой равнине, рассыпавшись на довольно большое расстояние. Каждый отряд пехоты или кавалерии принадлежал к определенному Ордену, и каждый член Ордена приносил клятву защищать члена своего Ордена, будь тот живым или мертвым. Такая система усиливала войско Гранбретани, потому что, согласно уставу, ни один человек не может отступить без специального приказа Гранд Констебля Ордена.

Граф Брасс сидел на лошади и смотрел на приближающегося врага. По одну его сторону находился Дориан Хокмун, по другую — Леопольд фон Вилак. Здесь пришла очередь графа Брасса командовать. «Вот теперь начинается настоящее сражение», — подумал Хокмун, и честно говоря, он не понимал, как они смогут победить. Может быть, граф Брасс слишком уверен в своих силах?

Огромная масса войск и боевых машин остановилась в конце концов, от войск отделились два всадника и направились к холму. Когда они приблизились, Хокмун узнал штандарт барона Мелиадуса и через секунду понял, что один из всадников — сам барон, скачущий вместе со своим герольдом, в руках которого он увидел бронзовый мегафон — символ мирных переговоров.

— Ведь не собирается же он нам сдаться или ждать, что сдадимся мы, — произнес фон Вилак. Тон у него был неприязненный.

— Думаю. — улыбнулся Хокмун, — это просто один из его фокусов. Он славился своими обманами.

Обратив внимание на улыбку Хокмуна, граф Брасс заметил:

— Опасайся своей ненависти, Дориан Хокмун. Не то она помутит твой разум, как уже помутила разум барона.

Хокмун, не отвечая, уставился прямо перед собой.

В это время герольд поднес к губам мегафон.

— Я говорю от имени барона Мелиадуса, Гранд Констебля Ордена Волка, Первого Командующего Войсками нашего самого благородного Короля-Императора Гуока, правителя Гранбретани и, по велению судьбы, будущего правителя всей Европы.

— Передай своему господину, чтобы он снял маску и говорил сам, — крикнул в ответ граф Брасс.

— Мой господин предлагает вам почетный мир. Если вы сдадитесь сейчас, он обещает, что никто не будет убит, а он просто назначит себя губернатором вашей провинции именем Короля Гуона, чтобы восторжествовала справедливость и был водворен порядок на этих землях… Мы предлагаем вам полное прощение. Если же вы откажетесь, весь Камарг будет превращен в руины, все будет сожжено, а оставшееся — затоплено морем. Барон Мелиадус заявляет, что вам прекрасно известно, что все это в его власти и что ваше сопротивление будет причиной гибели ваших родственников, так же как и лично вас.

— Передай барону Мелиадусу, который прячется за своей маской, потому что ему, видимо, стыдно говорить самому, поскольку он знает, что он не более как недостойный простолюдин, нарушивший законы гостеприимства и побитый мною в честном бою, так вот, передай ему, что мы можем оказаться причиной его собственной гибели, а кроме него, и таких же как он. Он трусливый пес и что даже тысяча таких, как он, не смогла бы победить одного камаргского быка. Нам смешно слушать его предложения о мире — такой обман распознал бы и ребенок. Нам не нужен глупый губернатор, мы управляем сами к полному нашему удовольствию…

Граф Брасс расхохотался, увидев, что барон Мелиадус в бешенстве развернул лошадь и скачет обратно в свой лагерь вместе с герольдом.

Они прождали примерно с полчаса, пока увидели, как в воздух поднимаются орнитоптеры. Хокмун вздохнул. Его уже один раз привели к поражению летательные аппараты. Неужели и во второй раз ему придется испытать горечь поражения?

Граф Брасс поднял вверх шпагу, подавая сигнал, и вокруг вдруг раздалось хлопанье крыльев. Оглянувшись, Хокмун увидел красных фламинго, несущихся вверх, их грациозный полет был необычайно красив, особенно по сравнению с неуклюжими движениями металлических орнитоптеров, выглядевших как жалкая пародия на птиц. Устремившись в небо, ярко-красные фламинго, на спинах которых в высоких седлах восседали наездники с огненными копьями в руках, полетели навстречу орнитоптерам.

Набрав высоту, фламинго оказались в лучшем положении, но было трудно поверить, что они смогут противостоять металлическим машинам, пусть даже и столь неуклюжим. Едва заметные с такого расстояния, красные языки пламени ударили по орнитоптерам. Один пилот погиб практически мгновенно, вывалившись из кабины своего аппарата. Орнитоптер без пилота взмахнул несколько раз крыльями, потом они автоматически сложились и он камнем пошел вниз носом, как птица, и рухнул в болото за холмом. Хокмун видел, как из другого орнитоптера выстрелили из огненной пушки с двумя дулами во фламинго и его наездника. Красная птица подпрыгнула в воздухе, несколько раз перевернулась и рухнула на землю, роняя перья. Воздух был раскаленным, а летательные аппараты производили много шума, но внимание графа Брасса сейчас было сосредоточено на гранбретанской кавалерии, что галопом неслась на холм, где они располагались.