— В Европу! Я думал, его нельзя увозить из Дмарга!

— Не всякому. Ты как избранник Рунного Посоха можешь взять его. — Мальчик вытянулся в направлении Хокмуна, и в его руке был Рунный Посох. — Возьми его. Защищай его. И моли, чтобы он защитил тебя…

— А как нам его использовать? — поинтересовался Д’Аверк.

— Как символ. Пусть все люди знают, что Рунный Посох с вами, что он на вашей стороне. Скажите всем, что барон Мелиадус посмел поклясться Рунным Посохом и таким образом привел в движение величайшие силы в истории. Вторгнись в Гранбретань, если сможешь, или погибни, попытавшись сделать это. Скоро произойдет последняя великая битва между Мелиадусом и Хокмуном и руководить ею будет Рунный Посох.

Хокмун молча принял Посох. Он был холодным на ощупь, мертвым и очень тяжелым, хотя вокруг него все еще переливались цветные узоры.

— Благодарю тебя, — тихо сказал Хокмун.

— Великие Добродетельные Люди помогут вам вернуться домой, — продолжал мальчик. — Прощай, Хокмун.

— Прощай. Куда ты отправишься теперь?

— Туда, где мое место.

И вдруг мальчик снова стал изменяться, превращаясь в струю золотистого цвета, но еще сохраняя некоторое подобие человеческого облика. Потом он влился в Рунный Посох, который сразу же стал теплым, полным жизни и света.

С легкой дрожью Хокмун спрятал Рунный Посох за пазуху.

Когда они выходили из зала, Д’Аверк заметил, что Орланд Фанк все еще тихо плачет.

— Ты все еще горюешь о человеке, который был тебе братом? — спросил его Д’Аверк.

— Да. Но еще больше я горюю о своем сыне.

— Сыне? Что с ним?

Орланд Фанк ткнул пальцем в сторону Хокмуна, который шел позади них.

— Он у него.

— О чем это ты?

— Так и должно быть, — тяжело вздохнул Фанк. — Я знаю это. Но я все-таки человек, я могу плакать. Я говорю о Джеэмии Коналиасе.

— О мальчике! О Духе Рунного Посоха!

— Да, он был моим сыном или мной самим… Я никогда полностью не понимал этих вещей…

Веранда была обращена к кроваво-красной реке Таймзе, что несла свои воды через самое сердце Лондры между мрачных безумных башен.

Пролетел, лязгая металлом, орнитоптер, яркая металлическая птица, а баржи из бронзы и слоновой кости везли по реке грузы с побережья и обратно. Грузы были богатые — награбленное добро, пленные мужчины, женщины и дети, которых везли в Лондру, чтобы они стали рабами. Навес из тяжелого пурпурного бархата, украшенный кисточками из алого шелка, защищал сидящих на веранде от нескромных взоров сверху, а тень, отбрасываемая навесом, не давала возможности разглядеть их с реки.

На веранде стояли медный стол и два позолоченных кресла с голубой плюшевой обивкой. На богато инкрустированном платиновом подносе красовались кувшин из темного стекла, наполненный вином, и пара таких же бокалов. По обеим сторонам двери, ведущей на веранду, стояли обнаженные девушки с густо нарумяненными лицами. Румяна же украшали и их груди, и гениталии. Всякий, знакомый с двором Лондры, сразу узнал бы девушек-рабынь барона Мелиадуса Кройденского, ибо единственной их одеждой были румяна и пудра. Такова была воля их хозяина.

Одна из девушек, устремившая неподвижный взгляд на реку, была блондинкой, почти наверняка из Кельна в Германии, который был владением барона Мелиадуса. Другая девушка была темноволосой, несомненно, из какого-нибудь городка на Ближнем Востоке, присоединенного Мелиадусом к своим владениям при помощи окровавленного меча.

В одном из позолоченных кресел сидела женщина, с ног до головы завернутая в богатую парчу. На ней была серебряная маска, выполненная в форме цапли. В другом кресле сидел человек в костюме из объемистой черной кожи. Увенчивала его огромная маска, изображающая морду черного оскалившегося волка. Он опустил в свой бокал золотую трубочку, вставил один конец трубочки в крохотное отверстие маски там, где был его рот, и стал медленно потягивать вино.

Мужчина и женщина молчали, звуки доносились лишь из-за пределов веранды — шум проплывающих мимо барж, шлепки волн, разбегавшихся от них, визг или смех девушек на реке.

Наконец человек в маске Волка начал говорить тихим вибрирующим голосом. Женщина не повернула головы, показала, что слышит, но продолжала смотреть на кроваво-красную воду, цвет которой был обусловлен миазмами, изливавшимися в реку из стоков.

— Ты, Флана, знаешь, что сама находишься под некоторым подозрением. Король Гуон думает, что ты могла иметь какое-то отношение к таинственному безумию, что охватило стражников в ту ночь, когда исчезли эмиссары из Азиакоммуниста. Несомненно, я не улучшаю своего собственного положения, встречаясь с тобой подобным образом, но я думаю лишь о нашем любимом отечестве — только о славе Гранбретани… — Говоривший сделал паузу, ожидая ответа, но не дождался. — Совершенно очевидно, Флана, что нынешняя ситуация при дворе — не лучшая для Империи. Я, конечно, как истинный сын Гранбретани, ценю эксцентричность, но существует разница между эксцентричностью и старческим маразмом. Ты понимаешь, о чем я говорю?

Флана Микосеваар вновь промолчала.

— Я полагаю, — продолжал мужчина, — что нам нужен новый правитель — Императрица. Есть только один живой человек, что находится в прямом родстве с Гуоном — единственный, кого примут все в качестве законного сюзерена, законного наследника Трона Темной Империи.

Никакого ответа.

Мужчина в волчьей маске нагнулся вперед:

— Флана?

Маска Цапли повернулась, смерив взглядом морду оскалившегося Волка.

— Флана, ты могла бы стать Королевой-Императрицей Гранбретани. Если я стану при тебе регентом, мы сможем гарантировать безопасность нашей страны и завоеванных территорий, сделать Гранбретань еще более великой — сделать нашим весь мир!

— А что делать с миром, когда он станет принадлежать нам, Мелиадус? — прервала наконец молчание Флана Микосеваар.

— Наслаждаться им, пользоваться им, Флана!

— Разве нельзя устать от насилий, грабежей и убийств? От пыток и разрушений?

Казалось, Мелиадус озадачен ее замечанием.

— Заскучать можно, конечно, от чего угодно, но есть и другое — эксперименты Калана и Тарагорма, если уж на то пошло. Имея в своем распоряжении ресурсы всего мира, наши ученые смогут сделать что угодно. Они смогут даже построить для нас корабли для плавания через космос, подобные тому кораблю, на котором, по словам легенды, древние доставили на наш земной шар Рунный Посох! Мы сможем отправиться к новым мирам и завоевать их — противопоставить свой ум и искусство всей Вселенной! Гранбретанская экспансия может продолжаться миллион лет!

— И мы ищем всего лишь приключений и острых ощущений, Мелиадус?

— Да, а почему бы и нет? Вокруг нас лишь хаос и нет никакого смысла в существовании, а есть только одна выгода в прожитой жизни и она состоит в том, чтобы открыть все ощущения, какие способны испытать человеческие душа и тело. Это ведь наверняка займет миллион лет?

— Верно, это наше кредо, — кивнула Флана. Она вздохнула. — Поэтому я полагаю, что могу согласиться с твоими планами, Мелиадус, так как то, что ты предлагаешь сделать, не более скучно, чем все остальное. — Она пожала плечами. — Ладно, я буду твоей Королевой, когда я тебе понадоблюсь, а если Король Гуон обнаружит нашу измену, что ж, умереть будет облегчением.