— Быстро в колесницу! — скомандовал Хокмун, когда солдаты начали спускаться.

В передней части колесницы имелся приподнятый облучок, на котором мог стоять кучер, а рядом на козлах, некогда использовавшихся для дротиков, лежал кнут. Хокмун вскочил на облучок, схватил кнут и щелкнул им над головами своих «лошадок».

— Подъем, красотки, подъем! — Кошки поднялись. — А теперь вперед!

С креном колесница прыгнула вперед, когда могучие звери рванули ее вверх по спуску. Солдаты в масках Ласок пронзительно закричал^-! когда на них помчались гигантские кошки, утыканные шипами. Некоторые пытались отпрыгнуть, но большинство не успело и свалилось, визжа, когда по ним прошлись когтистые лапы и обитые железом колеса.

Необыкновенная упряжка вырвалась на серый дневной свет, рассеивая на своем пути новых солдат-Ласок, прибежавших на помощь братьям по Ордену.

— Где Рыцарь? — крикнул Хокмун, перекрывая раздававшиеся со всех сторон вопли. — Где мои седельные сумки?

Но ни Рыцаря в Черном и Золотом, ни коня Хокмуна не было видно.

Воины Темной Империи бросались на колесницу, Хокмун стегал их кнутом. За спиной у него Оладан и Д’Аверк расправлялись с ними своими мечами.

— Гони через ворота! — крикнул Д’Аверк. — Они могут в любой момент одолеть нас!

— Где Рыцарь? — Хокмун озирался вокруг.

— Наверняка ждет нас снаружи, — отчаянно закричал Д’Аверк, — гоните, герцог Дориан, иначе мы обречены!

Через головы мельтешащих солдат Хокмун вдруг увидел своего коня. Седельные сумки были сняты, и он никак бы не смог узнать, кто это сделал.

— Где Рыцарь в Черном и Золотом? — в панике закричал он — Я должен его найти! Содержимое этих сумок означает жизнь или смерть для Камарга!

Оладан схватил его за плечи и настойчиво произнес:

— А если мы не уберемся отсюда, это будет означать нашу смерть и может быть, нечто худшее для Ийссельды!

Хокмун чуть с ума не сошел от нерешительности, но когда слова Оладана проникли в его сознание, он испустил громкий вопль и стегнул кошек, послав их рысью через ворота по подъемному мосту и галопом вдоль озера. Они мчались так, будто за ними гнались все армии Гранбретани.

Двигаясь намного быстрей, чем двигались бы лошади, звери Безумного Бога несли колесницу прочь от темного замка и озера, покрытого туманом, прочь от рыбацкой деревни с лачугами и трупами, по грязной дороге, идущей между утесами, и вновь на широкую равнину, где дорога кончилась, а почва была мягкой, но ягуары-мутанты без труда пересекали эту равнину.

— Если у меня и есть жалобы, — заявил Д’Аверк, отчаянно цеплявшийся за борта подпрыгивающей колесницы, — так только на то, что мы двигаемся слишком быстро.

Оладан попытался было усмехнуться сквозь стиснутые зубы. Он скрючился на дне колесницы, держа Ийссельду и пытаясь защитить ее от чересчур сильных толчков.

Хокмун не ответил, Он крепко сжимал в руках поводья и не уменьшал скорости. Лицо его было бледно, глаза горели гневом, так как он был уверен, что его обманул человек, уверявший, что он — его главный союзник в борьбе против Темной Империи, обманул, внешне неподкупный, Рыцарь в Черном и Золотом.

— Хокмун, стой, ради Рунного Посоха! Стой, парень! Ты сумасшедший! — Д’Аверк, более встревоженный, чем обычно, потянул Хокмуна за рукав, когда тот вновь хлестнул запыхавшихся зверей.

Колесница мчалась уже несколько часов, пересекла без остановки две реки, а теперь прорывалась сквозь лес. Наступила ночь. В любую минуту они могли врезаться в дерево, что на такой скорости означало неминуемую гибель. Даже могучие шипастые кошки устали, но Хокмун продолжал их нахлестывать.

— Хокмун, ты обезумел!

— Я предан! — ответил Хокмун. — Я предан! В тех сумках лежало спасение Камарга, и Рыцарь в Черном и Золотом украл его. Он обманул меня. Дал мне брелок с ограниченными силами в обмен на машину с силами, что были беспредельными для моих целей! Вперед, звери, вперед!

— Дориан, послушайся его! Ты убьешь нас всех, — заговорила, заливаясь слезами, Ийссельда. — Ты убьешь себя! Как тогда ты сможешь помочь графу Брассу и Камаргу?

Колесница подпрыгнула и, затрещав, опустилась на землю. Никакая нормальная повозка не смогла бы выдержать такого удара, а пассажиров он протряс до мозга костей.

— Дориан, ты сошел с ума! Рыцарь не предал нас. Он нам помогал. Наверное, его одолели солдаты Темной Империи и похитили у него твои седельные сумки.

— Нет, я почувствовал предательство, когда он пошел наверх. Он пропал, а с ним и подарок Ринала.

Но ярость Хокмуна начала остывать, и он больше не хлестал уставших кошек.

Постепенно скорость колесницы упала, когда усталые звери поддались желанию отдохнуть.

Д’Аверк забрал вожжи из рук Хокмуна, и молодой воин, не оказав сопротивления, опустился на дно колесницы и уткнулся лицом в ладони.

Д’Аверк остановил зверей, и они сразу же опустились на землю, тяжело и шумно отдуваясь.

Ийссельда погладила Хокмуна по голове:

— Дориан, все, что нужно Камаргу для его спасения, — это ты. Я не знаю, что это была за вещь, но я уверена, что для нас она бесполезна. И у тебя есть Красный Амулет. От него наверняка будет польза.

Уже наступила ночь, лунный свет сочился сквозь ажурную решетку древесной листвы. Д’Аверк и Оладан слезли с колесницы, растирая ушибленные места, и отправились на поиски хвороста для костра.

Хокмун поднял голову. Свет луны упал на его лицо и вставленный в лоб Черный Камень. Меланхоличным взглядом посмотрел Хокмун на Ийссельду, хотя губы и пытались сложиться в улыбку.

— Благодарю тебя, Ийссельда, за твою веру в меня, но боюсь, что для того, чтобы выиграть битву со всей Гранбретанью, понадобится нечто большее, чем Дориан Хокмун, а измена Рыцаря заставила меня отчаяться еще больше…

— Нет никаких доказательств измены, мой дорогой.

— Да, но я почувствовал, что он собирается покинуть нас, прихватив с собой машину. Он тоже чувствовал, что я знаю. Я не сомневаюсь, что она у него, а он теперь уже слишком далеко. Мне нет необходимости подозревать, для какой цели взял он ее, благородной или неблагородной. Возможно, его цель поважнее моей, но даже этим я не могу оправдать его действий. Он обманул меня. Он меня предал.

— Если он служит Рунному Посоху, то может знать больше тебя, может желать сохранить эту вещь, может думать, что она спасет тебя.

— У меня нет никаких доказательств, что он служит Рунному Посоху. При том, что знаю я, он может служить и Темной Империи, так что в этом случае я оказываюсь их орудием.

— Ты стал очень подозрителен, любимый.

— Я был вынужден стать таким, — вздохнул Хокмун. — Я и останусь таким, пока не будет разгромлена Темная Империя или же я сам не буду уничтожен. — И он прижал ее к своей груди, положил голову на плечо и проспал так всю ночь.

Утро было холодное, но очень солнечное. Мрачное настроение Хокмуна исчезло после глубокого сна, да и все они, казалось, пребывали в лучшем расположении духа, чем накануне. Все проголодались, включая и мутантных ягуаров, сидевших с высунутыми языками и жадными и свирепыми глазами. Оладан с утра пораньше смастерил себе лук и несколько стрел и отправился в лес попытать счастья.

Д’Аверк театрально покашливал, надевая свой громадный кабаний шлем, который он уже успел надраить куском ткани, найденной им в колеснице.

— Этот западный воздух ничего хорошего не приносит моим легким, — заметил он. — Я предпочел бы поскорей оказаться на востоке и лучше всего — в Азиакоммуниста, где, как я слышал, существует благородная цивилизация. Вероятно, такая цивилизация оценила бы мои таланты и дала бы мне то высокое положение, которого я заслуживаю.

— Вы оставили какую-либо надежду на награду от Короля-Императора? — усмехнулся Хокмун.

— Моя награда будет такой же, какую он пообещал вам, — горько ответил Д’Аверк. — Если бы только этот проклятый пилот не выжил… И потом меня видели, когда я сражался рядом с вами в замке Безумного Бога… Нет, друг Хокмун, боюсь, что мои амбиции относительно Гранбретани следует считать нереальными.