— Старик ушел, Мелиадус, — не задумываясь, соврал Д’Аверк. — Мы предупредили его, что сюда можешь прийти ты.

— Ушел? Вот как? Я в этом не уверен. Но если это так, то ты, конечно, знаешь, куда он ушел, сэр Юиллам.

— Ничуть, — ответил Д’Аверк, в бешенстве глядя на воинов, которые связывали его и Хокмуна.

— Это мы увидим, — вновь усмехнулся Мелиадус. — Я очень ценю, что ты дал мне повод начать пытку, небольшую правда, здесь и сейчас. Это будет еще не месть, а так, развлечение. Позже, когда мы вернемся в мой дворец, можно будет использовать все богатые возможности… К тому времени, наверное, я уже буду знать тайну путешествия во времени-пространстве.

Для себя же он решил, что таким способом сумеет восстановить свою репутацию в глазах Короля-Императора и получить прощение Гуона за то, что оставил Лондру без его разрешения.

Он протянул руку в перчатке и почти с любовью потрепал по щеке Хокмуна.

— Ах, Хокмун, скоро ты почувствуешь мое наказание, скор о…

Хокмун затрясся, потом набрал воздуха и плюнул в волчью маску, которую Мелиадус вновь надвинул.

Мелиадус взвыл от ярости, отшатнулся, рука его непроизвольно поднялась к маске, затем откинулась в сторону и ударила Хокмуна в губы.

— Еще одно мгновение мук тебе за это, Хокмун! А эти мгновения будут длиться веками, я тебе обещаю!

— Я еще должен найти старика, — продолжал, успокоившись, барон. — Подозреваю, что он бродит где-то поблизости. Мы бросим вас в пещеру, проверив, конечно, все узлы, поставим у входа парочку стражников, просто на тот случай, если вам вдруг удастся каким-то чудом избавиться от веревок, и отправимся на его поиски. Тебе больше некуда бежать, Хокмун, и тебе тоже, Д’Аверк. Наконец-то вы принадлежите мне! Вымой! Обмотайте их всеми веревками, что у нас есть! Охраняйте их хорошенько, потому что они — игрушки Мелиадуса!

Он внимательно смотрел, как их дополнительно связали и втащили в ближайшую пещеру. Около входа Мелиадус поставил трех воинов и стал спускаться с остальными, пребывая в самом отличном настроении.

Теперь уже скоро, думал он, все его враги попадут в его руки, и он при помощи ужасных пыток сможет выведать все секреты. Тогда Король-Император будет знать, что он говорил правду.

А если Король-Император станет думать о нем плохо, какая разница? Планы Мелиадуса предусматривали и такую возможность.

Спустилась ночь, и снаружи стало темно. Хокмун и Д’Аверк лежали, крепко связанные в первой пещере.

Хокмун пытался бороться с веревками, но результатом его усилий было лишь вращение глаз и поворот шеи. Д’Аверк пребывал в таком же положении.

— Ну что ж, мой друг, мы были недостаточно осторожны, — произнес Д’Аверк самым веселым тоном, на какой был способен.

— Да, — согласился Хокмун. — Голод и усталость заставляют даже самых мудрых совершать глупости. Нам следует винить лишь самих себя.

— Мы заслуживаем всего, что получили, — с сомнением в голосе продолжал Д’Аверк. — Но наши друзья? Нам надо думать о побеге, Хокмун, сколь невозможным он бы ни казался.

— Да, — вздохнул Хокмун. — Если только Мелиадусу удастся добраться до Замка Брасс… — Его всего передернуло.

Из недавнего разговора со столь выдающимся дворянином Гранбретани он сделал вывод, что барон настроен даже более агрессивно, чем раньше.

Можно было догадываться о том, что послужило для этого причиной.

Произошло ли это потому, что он несколько раз терпел поражение от обитателей Замка Брасс? Не бросило ли тень на его победу в Европе внезапное исчезновение Замка Брасс? Догадаться Хокмун не мог. Он только знал, что его старинный враг был еще более ожесточен, чем обычно. Что он может сделать в столь неуравновешенном состоянии, предугадать было невозможно.

Хокмун чуть повернул голову и нахмурился — ему показалось, что он услышал какой-то шум, донесшийся до него из второй пещеры, правда с того места, где он лежал, почти ничего не было видно.

Он завертел головой еще сильней, услышал, что звук повторился. Д’Аверк прошептал, не разжимая губ, чтобы не услышали стражники:

— Могу поклясться, что там кто-то есть…

Потом на них упала тень, и они увидели Лицо глубокого старика, которое казалось вырезанным из камня. Его белые, как лунь, волосы придавали его фигуре сходство со львом.

Старик нахмурился, оглядывая связанных людей. Он поджал губы и взглянул на спины трех стражников, стоявших у входа, потом снова перевел взгляд на Хокмуна и Д’Аверка. Он не произнес ни слова, просто скрестил руки на груди. Хокмун заметил, что его пальцы были унизаны перстнями, с хрусталем. Кольца были даже на больших пальцах, и лишь мизинец левой руки оставался свободным. Вне всякого сомнения, это был Майган из Лландара. Но как он проник в пещеру?

Каким-то потайным ходом?

В отчаянии Хокмун посмотрел на него, беззвучно шепча мольбу о помощи.

Старик улыбнулся и чуть наклонился вперед, чтобы можно было расслышать, что шепчет Хокмун.

— Прошу тебя, сэр, если ты — Майган из Лландара, то знай, что мы — твои друзья и пленники твоих врагов.

— А откуда мне знать, что ты говоришь правду? — спросил Майган тоже шепотом.

Один из стражников пошевелился и начал поворачиваться, несомненно что-то почувствовав. Майган отпрянул в дальнюю пещеру, стражник фыркнул:

— Что это вы там шепчетесь? Обсуждаете, что с вами сделает барон? А? Ты даже представить себе не можешь, какие развлечения он придумал для тебя, Хокмун.

Хокмун промолчал.

Когда стражник снова отвернулся, Майган, усмехаясь, подошел и наклонился над пленниками.

— Так ты — Хокмун?

— Ты слышал обо мне?

— Немного. Если ты — Хокмун, то, возможно, говоришь правду, потому что, хотя я и из Гранбретани, у меня нет особой любви к лордам, что правят в Лондре. Но откуда ты знаешь, кто мои враги?

— Барон Мелиадус из Кройдена узнал о твоем секрете, который ты сообщил Тозеру, когда он совсем недавно гостил у тебя.

— Гостил? Он вытянул из меня этот секрет, стянул одно из колец, пока я спал, и воспользовался им, чтобы скрыться. Насколько я могу догадываться, ему было необходимо помириться со своими господами из Лондры.

— Ты прав, Тозер рассказал им о своей новообретенной силе, утверждая, что это — сила мысли, продемонстрировал то, что мог, и оказался в Камарге.

— Вне всякого сомнения, абсолютно случайно. Он понятия не имел, как правильно пользоваться кольцом.

— И мы тоже так поняли.

— Я верю тебе, Хокмун, и боюсь этого Мелиадуса.

— Ты освободишь нас, чтобы мы смогли убежать отсюда и защитить тебя от него?

Старик исчез из поля зрения Хокмуна, пробормотав:

— Сомневаюсь, что мне нужна ваша защита.

— Интересно, что он задумал? — произнес Д’Аверк, который до этого намеренно хранил молчание.

Майган появился вновь с длинным ножом в руке. Он принялся резать веревки, стягивающие Хокмуна, пока герцог фон Кельн не оказался в состоянии распутать их, продолжая осторожно наблюдать за поведением стражников у входа.

— Дай мне нож, — шепнул он и, взяв нож из рук Майгана, принялся освобождать Д’Аверка.

Они услышали голоса, доносящиеся снаружи.

— Барон Мелиадус возвращается, — произнес один из стражников. — По-моему, он в неважном настроении.

Хокмун бросил взволнованный взгляд на Д’Аверка, и они мгновенно оказались на ногах.

Один из стражников повернулся и от удивления вскрикнул. Друзья бросились вперед. Хокмун не дал стражнику даже выхватить меч. Рука Д’Аверка обвила горло стражника и выхватила меч из его руки. Острое лезвие поднялось и опустилось раньше, чем стражник успел вскрикнуть.

Хокмун швырнул своего противника на землю, уперся ногой в его живот, вытащил кинжал, прикрепленный к его поясу, откинул маску и убил врага ударом в горло. Тем временем Д’Аверк, избавившись от своего противника, стоял над его трупом, переводя дыхание.

Из темноты пещеры их окликнул Майган.