Мысль, которую мы хотим здесь пояснить, заключается в следующем: приведенные выше правила не формализуют того факта, что между N и NP, V и VP имеется существенное, не зависимое от конкретного языка отношение. В рамках формализации грамматик НС-структур лишь «случайное» совпадение объясняет тот факт, что лингвисты включают в грамматики различных языков правила, которые всегда развертывают NP в цепочку символов, содержащую N, и правила, которые всегда развертывают VP в цепочку символов, содержащую V. Иначе говоря, грамматики НС-структур не формализуют тот факт, что NP и VP — не просто удобные для запоминания символы, но что они обозначают в предложении составляющие, которые обязательно являются именными и глагольными соответственно, ибо они содержат в качестве обязательной основной составляющей N и V. (Сам Хомский признал это конкретное нарушение адекватности: он наметил возможное решение проблемы, но оно пока не было развито подробно и не упоминается в научных публикациях.)

Речь идет о необходимости (которая признавалась в традиционной грамматике) разработать способ установления связи между составляющими вида ХР и классом X (где X — одна из основных категорий: N, V и т. д.). Любой лингвист сочтет не только ошибочным, но и теоретически неприемлемым предлагать, например, правила следующего вида (для базового компонента английского или любого другого языка):

(la) Σ → VP+Aux+NP

(2а) NP →V+VP

(За) NP →V

(4а) VP → T+N.

Принятая сегодня система формализации не исключает правила такого типа, и они являются эквивалентными не только в слабом, но, вероятно, и в сильном смысле четырем правилам, приведенным выше. (Это следует из принципов грамматики НС-структур, рассмотренных в предыдущей главе.)

Если проблема может быть решена для грамматик НС-структур, то она может быть решена и для категориальных грамматик. Возьмем хотя бы случай «переходных» и «непереходных» глаголов: любая лексическая единица с категориальной классификацией (Σn)/n, например «переходный» глагол, будет определяться, в силу общих принципов системы, как главный член группы, квалифицируемой в грамматике как Σn. То же аналогично и для «непереходных» глаголов, которые получают категориальную характеристику Σn. Однако мы уже отмечали, что проблема переходности сложнее, чем мы до сих пор ее представляли. Ни одна из известных систем трансформационной грамматики не дает правильного описания фактов. Мы вернемся к этому вопросу в следующей главе.

Цель предшествующего рассмотрения категориальных грамматик и грамматик НС-структур заключалась не только в том, чтобы привлечь внимание к весьма важному различию между глубинными комбинаторными свойствами основных частей речи относительно друг друга, с одной стороны, и их разнообразными словоизменительными и трансформационными характеристиками — с другой.

Мы видели, что различие между традиционно разграничиваемыми в английском языке «глаголами» и «прилагательными» является довольно сложным и включает различия по виду («состояние» vs. «действие») и различия в словоизменении. Но мы видели также, что словоизменительные и видовые характеристики не всегда совпадают. «Прилагательные» и «глаголы» похожи по способу их соединения с существительными при образовании укрупненных (в скобочной записи) цепочек составляющих глубинной структуры; этот аспект можно назвать их категориальной функцией. Трансформационные, видовые и словоизменительные различия, ассоциируемые с теми или иными подклассами этой категории «второй степени», более удовлетворительным образом отражаются в лексиконе посредством признаков, дифференцирующих подклассы.

Современные трансформационные грамматики, формализуемые в соответствии с системой понятий, предложенной недавно Хомским, используют такие признаки, но только на низшем уровне структуры непосредственных составляющих. Наше рассмотрение в этой главе вспомогательных частей речи и вторичных грамматических категорий дает основание для вывода, что время, наклонение, вид, число, определенность и т. д. ассоциируются с составляющими различных уровней.

Такие категории не могут считаться универсальными категориями естественного языка (хотя они могут определяться посредством универсальных терминов в рамках общей теории синтаксиса). Языки различаются по характеру «выбора» вторичных грамматических категорий из совокупного их набора, предусмотренного в общей синтаксической теории; и способ поверхностной реализации оппозиций внутри этих категорий также значительно варьируется от языка к языку. Универсальными для естественного языка могут оказаться комбинаторные свойства основных категорий относительно друг друга (как это предусматривается в теориях Есперсена и Ельмслева). Если это окажется так, то можно заранее сказать, что базовый компонент трансформационной грамматики любого языка будет содержать два «субкомпонента». Первый (независимо от того, формализован он в терминах правил подстановки или нет), являясь действительно универсальным, будет отражать категориальную сочетаемость лексических единиц. Второй будет содержать правила, приписывающие признаки времени, наклонения, вида, числа, определенности и т. д. на различных уровнях структуры непосредственных составляющих, порождаемой категориальным субкомпонентом.

7.6.10. GRAMMATICA EST UNA... [61] *

Сказанное выше следует рассматривать лишь как самое предварительное предположение: оно может оказаться непригодным с чисто технической стороны, равно как может оказаться слабо обоснованным со стороны эмпирических данных. Но одно сегодня не вызывает сомнения. Несколько лет назад большинство лингвистов отвергло бы саму возможность построения универсальной теории грамматических категорий. Теперь этого уже нет. Как пишет Хомский, «современные исследования ... показали огромное разнообразие поверхностных структур языков», но «глубинные структуры, универсальность которых утверждается, могут быть совершенно отличны от поверхностных структур предложений, как они выступают в речи». Отсюда следует, что «результаты современной лингвистики... не расходятся с гипотезами сторонников универсальной грамматики». И снова лингвисты с одобрением цитируют знаменитое изречение Роджера Бэкона об универсальной грамматике: «Грамматика по существу (субстанциально) одна и та же во всех языках, даже если она и варьируется от случая к случаю (акциденциально)» (ср. § 1.2.7). Схоластическим терминам «субстанциально» (secundum substantiam) и «акциденциально» (accidentaliter) теперь вполне можно придать синтаксическую интерпретацию в рамках формализации разграничения между глубинной и поверхностной структурой.

8. Грамматические функции *

Один из фундаментальных принципов традиционной грамматики, а также многих современных синтаксических теорий состоит в том, что каждое простое повествовательное предложение содержит две обязательных главных составляющих — субъект и предикат и что оно может содержать, кроме того, одно или более обстоятельств (adjuncts). Обстоятельства (места, времени, образа действия, причины и т. д.: ниже мы вернемся к различным видам обстоятельств) являются факультативными, или структурно не обязательными, составляющими предложения: их можно опустить без ущерба для остальной части предложения.

Чтобы пояснить употребление этих терминов, обратимся к предложению John killed Bill in Central Park on Sunday 'Джон убил Билла в Центральном парке в воскресенье'. Здесь John — субъект, killed Bill — предикат, a in Central Park и on Sunday — обстоятельства места и времени соответственно. Любое из этих двух обстоятельств (или оба) может быть опущено без нарушения грамматической правильности предложения: John killed Bill on Sunday 'Джон убил Билла в воскресенье', John killed Bill in Central Park 'Джон убил Билла в Центральном парке', John killed Bill 'Джон убил Билла'. В отличие от этих предложений выражения *killed Bill in Central Park on Sunday и *John in Central Park on Sunday не являются грамматически полными предложениями (о понятии «неполных» предложений см. § 5.2.3). Будем говорить, что субъект и предикат вместе образуют ядро предложения. Следовательно, субъект и предикат суть ядерные, а обстоятельства — неядерные составляющие.