…Крошево снега и льда кружится, ходуном ходит. Уже не видно летней волны, только рябь зыбится. Здесь на приплеске закрайков-заберегов проходит в ноябре рубеж времен, и смотрите, какое разыгрывается сражение, последний решительный бой зимы с осенью…

Береговой лес и небо в последний раз загляделись в речное зеркало голубой полыньи. Стынет… Наступает зимний сон воды до весны.

На бульварах и покатых крышах белеет пороша. В воздухе уже промелькнуло мимолетное видение зимы. На белом фоне запорошенного прудового льда, поджав ноги, расселись пернатые зимовщики столицы — лебеди, гуси, утки.

Среднемноголетние сроки: замерзания рек — 18 ноября, санного пути — 20 ноября, снегового покрова — 22 ноября. Снег еще не зима; заявка зимы — речной лед.

Ноябрь — предзимье, месяц репетиций зимы. По наблюдениям за многие годы, в среднем чаще всего от одного до четырех раз сходят на нет первые снега, и снова возвращается чернотроп. В 1939 году зима стала после восьмой пороши, в 1952 и 1955 годах — после четвертой, в 1953 году зима «репетировала» до нового года, а в 1962 году до конца декабря.

Ни инея, ни снега, ни льда не было почти до половины ноября 1961 года. А главное отличие этой удивительно теплой осени в том, что совсем не было заметно грязной сырости и бездорожья на сельском проселке.

…Коротки тусклые деньки, хмурые, туманные до полдня… Небо в нависи низких облаков. Долги самые непроглядно-темные в году ноябрьские ночи. И какая трогательная редкость ясного утра, нечаянная радость улыбки солнца в разрыве облаков! Это то самое солнце, о котором говорят: «светит, а не греет». И уже совершенно невероятной красой блеснут на фоне лазурно-холодного неба словно вылитые из чистого золота виньетки узоров — ярко-желтые пучки кораблянок-лиственниц. В ноябре, безусловно, это самое красивое подмосковное дерево, уроженец якутской тайги.

Самый поздний среднефенологический срок листопада, вернее, хвоепада лиственниц — 14 ноября, а дубов — 5 октября.

Ни осени, ни зимы. Предзимье — так называется это время. По-народному, о ноябре говорят: «сентябрев внук, октябрев сын, зиме — родной брат».

Перелетные птицы улетели, на смену им к нам пожаловали зимние гости — гнездари Арктики. Это свиристели, щуры, чечетки, пуночки и др. На рябине, где вчера еще были скворцы, ныне пришельцы севера — свиристели, по-народному, красава. Птичка со скворца, с дрозда. Подпускает хоть на пять шагов, подойди и разгляди: серо-розовые пухлячки с черными козырьками хохолков, с изящной желтой каймой хвоста, с ярко-алыми роговистыми лепестками на крыльях.

А как нежен тихий свист их напева. Серебряные гусли московской зимы.

И любимцы московской детворы, снегири — спутники столичной зимы. Красными яблочками висят они на любом дереве.

С детства памятны мотивы их нежных вздохов в великой тишине снежного безмолвия. Недаром это время так и называют — снегирная пора!

Птицы Арктики прилетают на подмосковную зимовку, а домосед-снегирь не как другие: летом гнездится в глуши леса, а с первым снегом скорей торопится ближе к домам.

Вещун зимы!

Ярко на снегу пунцовое перо снегиря — под цвет зари. Все другие зимние птицы на морозе подвижны, суетливы, вертлявы.

Словно игрушечный шарик на резинке, дергается, кувыркается синичка, неутомимая в поисках насекомых. Не таков снегирь: он усидчив, как рыболов.

В снеговейные дни, в трескучие морозы, пожалуй, даже приятнее, чем хор соловьев мая, услышать снегирей.

В снежных покоях глухозимья мил и дорог его скромный, задушевный напев. Свирель зимы!

Отличные вокалисты — снегири. В их стаях нет молчунов. Все поют хором. Что ни стая, то хоровая капелла. И все равноправны — и певицы, и певцы. У других птиц такой самостоятельности наседок не бывает.

Уж на что мастак скворец — пересмешник всех птичьих голосов, а все-таки знатоки певчих птиц выше ценят несравненное умение снегиря. Он чище и музыкальнее перенимает любую интонацию, а комнатный снегирь может подражать даже мелодии. Выведет канарейка, он поет канарейкой.

Поразительна эта способность!

Как и скворец, снегирь скоро привыкает к людям, становится ручным, подлетает на голос. Одна беда снегирю в клетке: чернеет, как скворец, совсем гаснет его «жар-перо».

Неволя никого не красит, только на свободе пригож красавец-снегирь. На морозе пером цветет, а в домашнем тепле облезло линяет.

Но мне известен редкий случай исключительно удачного ухода любителя за комнатным снегирем, который чувствует себя, как в лесу на снегу, весело поет и природной расцветки пера никогда не меняет.

Орнитологи записали в послужной список снегиря его благодетельную пользу лесу. И в полях он тоже, как пропольщик сорняков, работает зимой, клюет крапивное семя, осот, репей, лебеду.

Снегирь — не только солист морозного утра. Он отрабатывает зимние «трудодни», истребляя сорняки. Подобно ему, и щегол старается на чертополохе, репейнике, татарнике, что торчат поверх снега.

Часто под рябинами можно увидеть кучи мякоти ягод, без косточек. Это «поклевы», «поеди» снегиря. В отличие от других птиц снегирь — чудак: клюет только зерно рябины, а сочную мякоть ягод бросает на снег.

Самое излюбленное зимой дерево снегиря — ясень. Он привлекает золотистыми монистами своих семян-кулонов.

Осенние скрипки предзимья — снегири! До чего же мелодичны их задумчивые напевы!

До весны трогательно умиляют зимние грезы снегирей.

По лесному календарю, третий месяц биологической осени, месяц зимних пернатых гостей — с 21 ноября до 20 декабря.

Вот когда особенно важна и полезна подкормка в подвесных столовых-кормушках.

От нас не улетают на юг такие друзья садов, как синицы, гаечки, хохлатые синицы-гренадерки, щеглы, чижи, дятлы, корольки. Трудно им в сугробах зимы добывать насущный корм. Они ждут нашей помощи.

Долго крепились и только в последней пятидневке октября полетели северные утки. Надвинулся, наконец, дружный вал великого перелета птиц. Кишат «птичьи базары» на Московском море.