На темной синеве голубого неба наперечет видны созвездия. Где-то далеко за лесом невидимкой всходит солнце. Ни с чем не сравнима прелесть распускающегося леса на рассвете. Таинственны потемки лесной чащи, там еще застряли тени ночи: хмурятся игольчатые кольчуги бархатной хвои, будто елкам и соснам неохота расставаться с синим мраком ночи, хоронятся они от света.

Вот уже совсем рядом сверкнули, блеснули разводья. В каждой лужице расцветает пурпурная роза лучей рассвета. Радугой сверкает утренний блеск лесной капели. Ветра нет, но плавно раскачиваются гибкие плети плакучих ветвей. Их колышет легкое дуновение воздуха. На бантиках сборчатых листочков висят капли росы. В лучах зари они переливаются синими, красными, желтыми, зелеными искрами.

Только лесники поймут, что такое лесной воздух весны на рассвете. Это букет хвойных духов, аромат борового рододендрона-багульника, болотного розмарина, благоухание сока. Дышишь, не надышишься.

Гиацинтом пахнут душистые розовые колокольчики лесной сирени — дафны. Красив самый высокий розово-сине-фиолетовый лесной горошек — сочевичник. Пригож и съедобен цвет медуницы — родственницы незабудок. Лиловые колокольчики мохнатой сон-травы указывают время начала пахоты. Цветут желтый гусиный лук, ветреницы, белые и желтые пролески-анемоны. Только никому невдомек, что лесных красавиц можно пересаживать в сады и на городские клумбы. А стоило бы об этом поразмыслить цветоводам.

Зеленым туманом закурились леса. Первой зацвела черемуха. Сочатся и благоухают березы. Поют зяблики, дрозды, малиновки. Желтеют длинные сережки тычиночных цветов лещины-орешника. Это однодомное растение: сухая желтая пыль сережек опудривает пестики.

В воздухе разносится остро-горький аромат зеленого бурана черемухи, нежное дыхание почек и сережек леса. А весенний ветер юга тихо веет и, кажется, на наших глазах развертывает сборчатые бантики и клейко-смолистые зеленые листочки. Лес одевается в пахучее кружево первой зелени и цветов…

Познай язык весеннего леса: если лохматыми сережками до листа загустели вершины осин — пора с корзиной за сморчками и строчками. Издалека видны эти первые грибы весны.

Бесформенны коричневые волнистые шляпки у строчков и на гриб-то не похожи. А яйцевидная шляпка у сморчков, бурая или немного коричневая, напоминает восковые ячейки пчелиных сот. Вкусны, нежны и питательны эти грибы после ошпаривания.

Но грибнику не увидеть одной тайны весеннего вечера в лесу. Весной в пнях наподобие светлячков и гнилушек излучают сине-зеленоватый свет перестарки — дряблые сморчки и строчки. Это грибы-люминофоры. Свет излучают мельчайшие, микроскопические бактерии. Ученые-микробиологи назвали образно это чудесное явление — «ночь малютки». Так же светятся в ночной тьме трутовики на дереве — так называемая огненная губка и старые опенки.

Помните, грибники, что собранные сморчки и строчки надо проверить. Старые, разложившиеся грибы в темноте непременно светятся и тем самым предупреждают об опасности отравления.

…Зеленеет, цветет, поет, блестит, звенит и веселится все живое. Зеленый майский наряд окаймляет широкие просторы колхозных полей, вплетается зелеными облаками меж улиц и домов, опоясывает бульвары города.

Май открывает вернисаж вечной передвижной выставки лесных пейзажей, давно знакомых с детства, таких, как «Березовая роща» Куинджи, «Дубки», «Дождь в дубовом лесу» Шишкина и др. Зеленая молодость весны наступает, как счастье.

Но вдруг купальный май-скоропад оборвался. Ветреная волна прохлады повеяла навстречу прилетевшим стрижам, и на смену жаре пришли ночные заморозки Такое бывает в мае. Не случайно говорят о майских контрастах. Майский снег и даже метели наблюдались в 1940, 1941, 1945 и 1961 годах.

Памятки народных примет указывают сроки перехода весны в лето. Помни: когда красавец краснолистый клен, каких немало в Москве, отпылает, стушуется, позеленеет краска его листвы, — прощай, весна!

Здравствуй, московское зеленое лето!

У нас в лесах и с соловьем есть кому состязаться в пении. На все голоса от заката до восхода солнца поет одна таинственная птичка овражных ручьев, лесных трясин и топей. Она всегда поет у охотничьих костров на разливах реки Костромки, на островах Московского моря и даже на усадьбе охотничьей станции в Завидове. Она всегда поет у воды. Это стоязычная певица варакушка, по-народному — аракуш. Всю ночь прослушаешь, и не наскучат ее вариации.

Словно кто-то пробует в прибрежных кустах играть на тонких и нежных струнах. Но досадно — обрывается мелодия, часто сбивается с тона. Импровизирует птица неповторимые песенки. Перепевает понаслышке без начала и конца. И никогда не узнать наперед, как начнется ее замысловатая увертюра и каким аккордом закончится. То она поддразнит «премьера весны» — соловья, то начнет подражать голосам малиновок, скворцов, ласточек.

Пение этой птицы я слышал и в районе некрасовских Малых Веж, где цел дом «деда Мазая». Люди, которые вместе со мной слушали малоизвестную певицу, подтвердили, что это действительно соловейка. Она подражает не только жаворонкам, соловьям, малиновкам, скворцам, но и свистам, крикам и гудкам. Варакает с чужого голоса. Недаром так и называется: варакушка. Статная, изящная красавица-синегрудка на стройных ножках. Лазорево-голубая грудь как бы в муаровых лентах, а посреди — красноватая или белая звездочка.

А как разнообразно поет! На сто голосов распевает варакушка свои песни. Удивительны ее напевы!

Чарующая пора весны. Молчальники зимы — лес и парк теперь обрели голос. Концерт — с утра. Хором встречают птицы солнце, и каждая пташка узнает голос себе подобной, как музыкант любую ноту в оркестре.

В ольхах — соловьи, в ельнике и овраге заливаются зарянки, в густой чащобе — синицы, на вырубках — овсянки. А зяблики и кукушки — всюду.

Есть птицы — архитекторы гнезд, но неумелые певцы (ремез), есть искусные певцы, но плохие строители (соловьи), есть красавцы нарядом, но воры и без голоса (щурка).

А зяблик — «на все руки мастер»: искусный зодчий-гнездовик, веселый запевала, щеголь и насекомоед.

Приятны песенки зябликов. Увеселяют они не только в лесах, но и в садах и парках. Эти птички-жизнелюбы охотно поселяются вблизи жилья. Привыкают к людям и поют. А попробуй найти гнездо зяблика. Так скрыто прилепит замысловатый полушар своего домика между стволом и сучьями — вблизи не заметишь, скорей подумаешь, что это наплыв на мшистой коре.

Зяблик щеголяет разноцветной пестротой перьев — черных, белых, желтых, серых, светло-зеленых и винно-красных. Неподражаемо переливчатая трель громкой, отчетливой, радостной и красивой песни оживляет лес. Только один зяблик может дать такой молодецкий заключительный аккорд в конце своей нежно-звучной песенки.

А его подруга — непревзойденная мастерица. Посмотрите, как искусно она отделывает свой домик. Кусочки мха и лишайников тщательно укладывает и оплетает паутинкой, а внутри устилает пухом и шерстью.

Зяблик — артист. Ему, свободному художнику, не к лицу возиться с кропотливой постройкой. Его дело — петь, сторожить, ободрять старательную самку. Она одна трудится, а зяблик неотступно порхает около нее и заливается без умолку. Но другой зяблик и не думай рядом запеть, не смей подать близко голоса! Ревнивец сразу ввязывается в драку.

Но птенцов своих зяблик-отец кормит наравне с самкой. В это время они истребляют много вредных насекомых — личинок, гусениц, жуков-долгоносиков, клопов-черепашек, мелких бабочек, совок и пядениц, листогрызов — да еще клюют семена злостного сорняка «цыганки». Ошибочно считали, что зяблик — зерноед. Наука его оправдала. Он кормится семенами сорняков и вредными насекомыми.