1946 ЛАДО АСАТИАНИ[123] Вспомнят меня, как Никалу[124], наступят на теплую могилу мою. Ладо Асатиани Где-то поблизости солнце и ветры дадут акации зацвести поскорей, и осыплются эти белые ветви, осыплются над могилой твоей. Я-то знаю, что под этою елью ты уснул, положив свою голову в маки. Взбудораженный любовью, наполненный ею, ты лежишь, как лежат все поэты и маги. А земля наполняется парусами и цветами, которые тебя так манили… А Пиросмани? О, Пиросмани придет к твоей теплой могиле… Ты умер, окончился, но снова прокрался в эту жизнь. Велики твои радость и грусть. О весна! Взгляни, сколь она прекрасна! А цветы всё падают и падают тебе на грудь… 1946 «Долгой жизни тебе…» Долгой жизни тебе, о фиалка! Твоим синим и милым глазам. Чтобы ветром тебя не сразило! Чтобы градом тебя не задело! Чтоб тебя не ушибли ногой! 1946 «О, пусть ласточки обрадуют нас вестью…» О, пусть ласточки обрадуют нас вестью о появлении первых роз. Пусть мотылек поцелуется с яблоневой ветвью и та приоткроет свой маленький рот О, снова март, и снова это деленье на голубое с зеленым с примесью красок других. Цветы начинаются на земле, поднимаются на деревья, и март раскрывает их. «Тень яблони…» Тень яблони живет на красивом лугу. Она дышит, пугливо меняет рисунок Там же живет самшит, влюбленный в луну, одетый кольчугой росинок. Цикады собираются оркестрами. Их музыка достойна удивленья, и шепчутся с деревьями окрестными около растущие деревья. А к утру затихнет их шепот, погаснет и ветром задунется, О, есть что-то, безмерно заставляющее задуматься… 1946 МОЛИТВА ЗМЕИ Как холодна змея, красива, когда черты ее видны. Все крапинки ее курсива так четко распределены. Внимая древнему мотиву, она касается земли и погружается в молитву, молитву страшную змеи. Знать, душу грешную свою с надеждой Богу поверяет, в молитве с нею порывает и просит: «Бог, прости змею!» О, нету, нету больше мочи! — и к скалам приникает грудь, и вдруг таинственная грусть змеиные заслонит очи. И будет шепот этот литься с ее двойного языка, пока вокруг сухие листья толкают руки ветерка. Сейчас пусти ее в пески, не попрекни смертельным делом — с глазами, полными тоски, и к солнцу обращенным телом. Пусть отстоит свою молитву, и чудно полосы свернет, и сквозь просвирник [125]и малину всей кожей крапчатой сверкнет. Пусть после этих странных таинств она взовьется вдалеке, чтоб отплясать свой страшный танец как будто с бубнами в руке. Так пусть отпляшет разудало, своими кольцами звеня. Быть может, сегодня выберет змея… 1946
«Татарка девушка…» Татарка девушка, сыграй на желтом бубне, здесь, возле рынка, где кричит баран. Татарка девушка, нарушим эти будни, отпразднуем торжественно байрам [127]. О, сколько клиньев, красных и сиреневых, в себя включает странный твой наряд Сплетенья маленьких монет серебряных на шее твоей тоненькой горят! Возьми свой бубен. Пусть в него вселится вся молодость твоя и удальство. Пусть и моя душа повеселится на празднике веселья твоего. БУБНЫ Когда я говорить устану, когда наскучат мне слова, когда я изменю уставу веселости и торжества, — выходят из подвалов бубны тогда, о, именно тогда, все их движения так буйны, и песня их так молода. Осенним солнцем залитые, они на площади сидят, и бьют в ладошки золотые и весело вокруг глядят. ЗВЕЗДЫ Апрельская тихая ночь теперь. Те птицы и эти свои голоса сверяют. О звёзды, — невозможно терпеть, как они сверкают, как они сверкают! Земле и небу они воздают благодать и, нарушая темноту этой ночи, сверкают, сверкают — издалека видать! — мои звёзды и твои очи. Теперь апрельская тихая ночь, и глаза к ней медленно привыкают. О звёзды, — мне это всё невмочь, — как они сверкают! Как они сверкают! вернуться Ладо Асатиани (Владимир Мекиевич) (1917–1943) — грузинский поэт. вернуться Никала — краткая форма имени Николоз. Имеется в виду известный грузинский художник-самоучка Н. Пиросманиш-вили (1862?—1918). вернуться Просвирник — травянистое растение рода мальв. вернуться Узундара — армянский народный танец. вернуться Байрам (бейрам) — два подвижные праздника у мусульман: Кучук-Байрам и Курбан-Байрам. |
