Происшествие Ах, каких нелепостей в мире только нет! Человек в троллейбусе ехал, средних лет. Горько так и пасмурно глядя сквозь очки, паспортную карточку рвал он на клочки. Улетали в стороны из окна — назад женский рот разорванный, удивленный взгляд… Что ж такое сделано ею или им? Но какое дело нам, гражданам чужим? С нас ведь и не спросится, если даже он выскочит и бросится с горя под вагон. Дело это — личное. Хоть под колесо! Но как мне безразличное сохранить лицо? Что же мы колеблемся крикнуть ему: «Стой!» Разве нам в троллейбусе кто-нибудь — ни свой? «Шла по улице девушка. Плакала…» Шла по улице девушка. Плакала. Голубые глаза вытирала. Мне понятно — кого потеряла. Дорогие прохожие! Что же вы проскользнули с сухими глазами? Или вы не теряете сами? Почему ж вы не плачете? Прячете свои слезы, как прячут березы горький сок под корою в морозы?.. Одна встреча 1 Я утром проснулся. Был воздух зимы — перламутр. Тебя я увидел глазами, смотревшими внутрь. В себе я увидел тебя — ты сияла внутри и мне улыбалась, и мне говорила: «Смотри: теперь не в себе я живу, а в тебе — я твоя…» Но это, как видно, в то утро ослышался я. 2 Тебя, тебя мне нужно до зарезу, чтоб приютить мое метеоритное железо, несущееся к молодой планете — к тебе, Земле, единственной на свете! Хладеют и сжимаются светила, и луны образуются из звезд, так и любовь — она сейчас скатилась кометным небом, волоча свой хвост мимо Земли, прекрасной, нежной сушей прильнувшей к Океану и уснувшей… 3 Позволь ты мне иметь воздушный замок, чтоб побродить в его воздушных залах, где будем мы, покинув город душный, сидеть вдвоем и есть пирог воздушный. Не в замке мы, не бродим, не пируем… Я разве сыт воздушным поцелуем, я разве рад, что в небо над бульваром любовь летит воздушным детским шаром? 4 Горы мрака и мокрого мела через душное небо таща, погрозилась гроза, погремела и ушла без дождя, только молнией ломкой и скорой на ходу кое-где посветив… Так и эта любовь, у которой никаких перспектив. Дорогая, мой милый читатель, в этот день грозовой духоты, о, как ливень пришелся бы кстати, — понимаешь ли ты? 5 Я просил (так ведь было же!): правду вынь да положь! Ты смолчала и выложила ярко-желтую ложь. Что положено — принято. Хорошо. Я готов. Но дарить ведь не принято лживых, желтых цветов? 6 Это было не мыслями, это было не чувствами — чувства были немыслимы, мысли были бесчувственны. Это было не зрением, а скорей — подозрением, что теперь уже прошлое, так сказать, дело прошлое. Ляжешь, сядешь, подумаешь: ждать ответа? Подумаешь! Если даже останемся — все равно — мы останемся жить, друг другом забытые, словно вещи забытые. Это было сознание, что душа без сознания. 7 Есть такое слово: «загоилось». Это значит: боль, что была, не прошла и не успокоилась, а в привычку как-то вошла. Рана вроде и безобидная, можно долго терпеть, не крича. Но привычка — вещь незавидная, — как курение по ночам. 8 |
