ТБЦ Роза, сиделка и россыпь румянца. Тихой гвоздики в стакане цвет. Дальний полет фортепьянных романсов. Туберкулезный рассвет. Россыпь румянца, сиделка, роза, крашенной в осень палаты куб. Белые бабочки туберкулеза с вялых тычинок-губ. Роза, сиделка, румянец… Втайне: «Вот приподняться б и „Чайку“ спеть!..» Вспышки, мигания, затуханья жизни, которой смерть. Россыпь румянца, роза, сиделка, в списках больничных которой нет! (Тот посетитель, взглянув, поседел, как зимний седой рассвет!) Роза. Румянец. Сиделка. Ох, как в затхлых легких твоих легко бронхам, чахотке, палочкам Коха. Док-тора. Кох-ха. Коха. Кохх… Бой Спасских Колокола. Коллоквиум колоколов. Зарево их далекое оволокло. Гром. И далекая молния. Сводит земля красные и крамольные грани Кремля. Спасские распружинило — каменный звон: Мозер ли он? Лонжин ли он? Или «Омега» он? Дальним гудкам у шлагбаумов в унисон — он до района Баумана донесен. «Бил я у Иоанна, — ан, — звону иной регламент дан. Бил я на казнях Лобного под барабан, медь грудная не лопнула, — ан, — буду тебе звенеть я ночью, в грозу. Новоград и Венеция Била молчат хвалебные, медь полегла. Как колыбели, колеблемы колокола. Башня в облако ввинчена — и она пробует вызвонить «Интерна — ционал». Дальним гудкам у шлагбаумов в унисон — он до района Баумана донесен. Девичий Именник Ты искал имен девичьих, календарный чтил обычай, но, опутан тьмой привычек, не нашел своей добычи, И сегодня в рифмы бросишь небывалой горстью прозвищ! Легкой выправкой оленей мчатся гласные к Елене. В темном лике — Анастасья — лепота иконостасья. Тронь, и вздрогнет имя — Анна — камертон, струна, мембрана. И потянет с клички Фекла — кухня, лук, тоска и свекла. Встань под взмахом чародея — добродетель — Доротея! Жди хозяйского совета, о модистка Лизавета! Мармеладно-шоколадна Ориадна Николавна… Отмахнись от них рукою, зазвени струной другою. Не тебе — звучали эти имена тысячелетий. Тишина! Silence! и Ruhig! Собери, пронумеруй их, — календарь истрепан серый, — собери их в буквы серий, чтобы люди умирали, как аэро, с нумерами! Я хотела вам признаться, что люблю вас, R-13! Отвечаю, умилен: Я люблю вас, У-1 000 000! Северные письма
1 Севернее! Севернее! В серое! В серебряное! В сумерки, рассеянные над седыми дебрями! Выше! Выше! Севернее! Северней полет… Шумный ветер стервенеет, нескончаем лед. Разве есть на свете юг? Дай ответ! Разве этих синих дуг где-то нет? Холод молод и растущ, холод гол, и гудит полярных стуж колокол. И назад уйти нельзя, задрожав, — выше — в гибель поднялся дирижабль. 2 Сколько дымных белых лет, сколько длинных кинолент замерзало? Сколько темных звезд вослед замерцало? Путешествуем? Путешествуем в снах туманных высот. Мы над северным снегом шефствуем с высоты пятисот. Что за право? Какая охота? Чьи ладони несут миллион ледяных Хара-Хото подо мною внизу? вернуться Кнес — «потолочное стропило», см. князёк. Примечание сканериста. |
