Это отставание имело серьезные последствия для КФСЛ «Жан Барт».
— Те платформы, безусловно, ложные цели, мэм, — сказала решительно Шерилин Джефферс, смотря на свои дисплеи. — Они сейчас раскручиваются, а «Призрачный всадник» дает нам хорошие данные о них.
— Как они выглядят? — спросила Наоми Каплан.
— Это выглядит, как довольно хорошая система в целом, мэм. — Офицер радиоэлектронной борьбы нажала несколько клавиш, и глаза ее были пристальны, когда она впитывала анализ БИЦ о потоке данных с разведывательных платформ. — Я бы сказала, что отдельные платформы, вероятно, не столь способны, как те, что мы видели от хевенитов в последнее время, но их совокупная способность на самом деле лучше.
— Настолько лучше, что мы должны будем использовать больше ракет, как вы думаете, канонир? — спросила Каплан.
— О, нет, мэм. — Абигайль не отрывалась от своих дисплеев и телеметрии, и ее улыбка могла бы заморозить сердце звезды. — Не настолько лучше. На самом деле, я бы сказала, что их оборудование лучше, чем их доктрины. Либо так, либо их рулевые немного трясутся. Интервал между их единицами, по крайней мере, в три раза меньше, чем приняли бы хевениты, и это означает, приманки других судов находятся слишком далеко от цели, чтобы дать ей большее покрытие. Наши атакующие птички могут отвлечься только на их собственные платформы, и они не достаточно хороши, чтобы сломать их против такого множества огня, без намного большей поддержки.
— Запуск противоракет, — объявила коротко Урсула Цейсс, и Мизава отрывисто кивнул подтверждая.
Он не был уверен, насколько хорошо противоракеты сработают. LIM-16F был третьим поколением от своего предшественника, но даже если и так, то не было времени для должной эшелонированной обороны. К тому времени, как они достигнут «Жана Барта», скорость сближения мантикорских ракет будет достигать семьдесят девять процентов от скорости света. У двигателя LIM-16 просто не было выносливости, чтобы поразить монстров монти достаточно далеко для эффективного второго запуска в те же цели, прежде чем они промелькнут прямо через всю оборонительную оболочку.
«Этих сук для лазерных кластеров будет слишком много, — подумал он жестко. — И они, очевидно, знают где находится говоривший с ними мудак Бинг. Я с трудом могу обвинить их в желании убить его бесполезную задницу, но они еще решили убить в то же время и меня!»
Несмотря ни на что — несмотря на свой страх, несмотря на его отчаянное беспокойство за его корабль и его экипаж, несмотря даже на накалившуюся ярость Джозефа Бинга — он на самом деле улыбнулся, когда последнее предположение пробежало через его мозг.
На борту атакующих МДР, их компьютеры активировали свои защитные протоколы, и вдруг начали цвести помехи и ложные цели. Соларианские противоракеты были не далеко ушли от основного уровня технологий, но, несмотря на запоздалое осознание ФСЛ того, что в секторе Хевен с боевыми ракетами происходит что–то странное, это было только начало какой–либо серьезной попытки модернизировать свою активную противоракетную оборону. Хуже того, ни у аппаратуры, ни у офицеров, нащупывавших некую новую оборонную доктрину, не было за спиной двух десятилетий жестоких боев, которые совершенствовали их мантикорских и хевенитских коллег. Их программное обеспечение для противоракет не было так хорошо, доктрина их использования была чисто теоретической, без жесткого дарвиновского вклада на выживание, и офицеры делали все возможное — и не только на борту «Жана Барта», но и на борту всех линейных крейсеров Бинга — не имея истинного понятия об угрозе обстановки, в которую они вторглись.
Несмотря на всю его высокую репутацию, весь его размер, все богатство и промышленные мощности, которые стояли за ним, Флот Солнечной Лиги был просто превзойден. Даже Пограничный Флот привык к борьбе только с пиратами, случайными работорговцами, или каперами–изгоями. Никто не уничтожал соларианский военный корабль в боевых действиях в течение почти трех столетий, а родившаяся самоуспокоенность приготовила фатальные последствия. Несмотря на свое первенствующее положение, ФСЛ был второсортной силой, уступая даже многим соларианским силам системной защиты, которые он в течение многих десятилетий высмеивал как «любителей». Что гораздо хуже, мужчины и женщины его офицерского корпуса даже не признавали своей неполноценности… и корабли Джозефа Бинга оказались противостоящими тому, кто был, почти по любым меркам, самым опытным, закаленным в боях, и технологически продвинутым флотом в пространстве.
* * *
Бинг смотрел на мастер–схему в неверии, когда мантикорские ракеты начали внезапно и волшебным образом воспроизводиться. Было уже не сотни наступающих ракет — там их были тысячи, и противоракеты, пытавшиеся убить их, взбесились. Десятки из них нацелились на те же ложные образы, позже подошли такие же приманки, а затем раскрутились платформы РЭБ, названные мантикорцами «Зуделки», сияя с невозможной силой. Никто в Солнечной Лиге не понял, что КФМ удалось поставить фактически термоядерные ракеты на их борту, так что никто даже не считал, что помехи или ложные цели могли сделать с такого рода запасом энергии. И, к сожалению для «Жана Барта», было слишком поздно, чтобы начать думать о такой вещи, как адски–ярких пузырьках нескольких мегатонн ядерного взрыва, породившего рентгеновские лазеры.
Несмотря на мантикорских помощников-пенетраторов, несмотря на слабые места в доктрине, несмотря на удивление и катастрофическую недооценку угрозы, Флоту Солнечной Лиги удалось остановить семьдесят три наступающие ракеты. Тридцать других Марк-23 ничего не несли, кроме пенетраторов РЭБ, которые доставили «всего лишь» сто сорок семь фактических убийц кораблей. Сто сорок семь ракет, каждая из которых несла шесть отдельных лазерных головок предназначенных, чтобы пробиться сквозь броню супердредноута.
Жаждущий, бессловесный звук тек через мостик КЕВ «Тристрам», когда рапиры целенаправленных рентгеновских лучей вонзились вглубь «Жана Барта».
«Нет, не «рапиры», — думала Абигайль Хернс с жестким, холодным гневом в глазах, когда ярость бомбы с лазерной накачкой разорвала на огромные осколки и куски искаженный корпус линейного крейсера. — Это очень аккуратно, очень точно. Это секира. Или бензопила».
Марк-23 был разработан, чтобы убивать супердредноуты, корабли с невероятно жесткой броней, которая была буквально в метры толщиной. Суда, которые замысловато раздроблены, изрешечены взрывоустойчивыми люками, внутренними перегородками, а также коффердамами — всем, предназначенным для сдерживания повреждений. Чтобы направить их подальше от жизненно важных областей. Для поглощения почти немыслимых ударов и оставления действующим.
Но КФСЛ «Жан Барт» не был супердредноутом.
Его клин остановил дюжины — десятка два — лазеров. Его приманки отвлекли еще несколько от его корпуса. Но еще десятки не были ни остановлены, ни заманены, и они взорвали боковые стены и броню линейного крейсера с презрительной легкостью. Они рвали его жизненно важные органы, как когти какого–то огромного демона. А потом, внезапно, он просто… распался на части.
Абигайль Хернс наблюдала следующую лучшую вещь: как корабль в миллион тонн распадается, и ее каменные глаза даже не мигали. Глубоко внутри у нее было ощущение ужаса, страшное сожаление о тысячах человеческих существ, которые только что умерли. Большинство из них не были виновны ни в чем хуже, чем подчинение приказам преступно–глупого и высокомерного начальника Она знала это, и часть внутри нее оплакивала их смерть, но даже это не могло заглушить тусклого ощущения ее триумфа. Правосудие свершилось для убитых товарищей ее корабля по эскадре.
«Вот, Я сделал тебя острым молотилом, новым, зубчатым; ты будешь молотить и растирать горы, и холмы сделаешь, как мякину, — ее ум читал старые, старые слова холодно, когда обломки начали усеивать ее тактическую схему. — Ты будешь веять их, и ветер разнесет их, и вихрь развеет их».
