Невеста не слушает рыцаря Педера Педер, слова подбирая к месту, Поучает свою невесту. (Берегись бесед потаенных, если думаешь стать моей!) «Ночью, дверь отворяя мужу, Пьяного не выставляй наружу! Уеду — живи, не роняя чести, Как подобает моей невесте. Не пей со святыми отцами Да с проезжими молодцами. Не пей с королевскими стражниками, Не будешь ославлена бражниками. Городских опасайся козней, Не сиди за беседой поздней». Педер уехал до обрученья, А Кирстин забыла его поученья: Пила со святыми отцами Да с проезжими молодцами. Пила с королевскими стражниками И была ославлена бражниками. Городских не боялась козней, За беседой сидела поздней. И стала притчей у всех на устах, Пока жених был в дальних местах. Он ехал домой и молву худую Слыхал про невесту свою молодую. Когда приблизился он к поместью, Встретила Кирстин его честь честью. Седло и коня, хороша и свежа, Она приняла, господину служа; Взяв его щит и плащ меховой, Взошла с ним по лестнице винтовой. Ей Педер сказал: «Если хочешь спать, Ступай в постель, где спит моя мать! На белый лён, в мою кровать, Ложись, если хочешь моею стать!» Кирстин чулки с башмаками, смеясь, Сняла и юркнула в кровать, не чинясь. Юркнула в кровать на белый лён, И долгую ночь не брал их сон. Кирстин, завидя солнца лучи, Требует: «Утренний дар мне вручи!» «Месяц бы ты прождала меня честно — Взять бы мне в жены тебя было лестно! День один тебе подождать бы — Дар получила бы ты после свадьбы. Чулки, башмаки, конопля на сорочку — Наложнице дань за первую ночку!» Дева у шахматной доски Нет у Кирстен отца родного, Нет у ней ни земли, ни крова. Нет ни крова у ней, ни поместья, Но в шашки сыграть с королем — нет бесчестья! Первой игре король был не рад: Спустил он Рингстед и Риберстад. Когда досталось Хёдебю деве, Король хотел удалиться в гневе. Утратив над Лундом, в Сконе, власть, В беспамятство был готов он впасть. «Я ставлю Данию, всю как есть, А ты, дорогая, поставь свою честь!» Кирстен воскликнула; «Разве такого Я ждала королевского слова? Спасибо матушке, на тавлею Мне честь воспретившей ставить свою!» Фру Меттелиль дочку, войдя в покой, По белой щеке ударяет рукой: «Чему учила тебя твоя мать? Ткать на станке или в шашки играть? Нить золотую учила прясть я Или пытать за шашками счастья?» Король нахмурился, кутаясь в мех: «Деву безвинную бить вам не грех?!» Фру Меттелиль вспыхнула, не шутя: «Разве она — не мое дитя?» Король усмехнулся и молвил без гнева: «Отныне будет моей эта дева, Что — роду незнатного, духом смела — В плен королевское сердце взяла! Прими, — сказал он, обняв ее стан,— Златой венец и царственный сан!» Слово за слово У королевы в застолье сошлись Рыцари, сбросив доспехи, Шуткой забавной, острым словцом Обмениваясь для потехи. Им не было дела до монастырей И храмов, стоящих окрест. Они толковали про матерей, Что пестуют юных невест. «Мне нужно жену, что кроить и шить Умеет, а не белоручку, Что бродит по городу целый день, Себе придумав отлучку. Жену, что на стол накрыть и раскласть По скамьям подушки умеет, А вовсе не ту, что тебя язычком За милую душу отбреет!» Слова не вымолвил женский пол, Опричь самой юной девы. Стояла она — почти дитя — Подле стола королевы. «Мне бы только чуть-чуть подрасти, Вышла б за рыцаря я. Но господом богом нашим клянусь, Тебя не взяла бы в мужья! Я в горнице женской крою да шью, А ты вденешь ногу в стремя, Закатишься в город и день-деньской Попусту тратишь время. Я славно умею на стол накрыть, А ты, опершись на меч, На тинге стоишь и не можешь связать С грехом пополам свою речь. По скамьям подушки я вмиг разложу, А ты — хоть бы князь или граф Сидели бок о бок с тобой — молчишь, Как в рот воды набрав!» Юный рыцарь Педер в карман За словом лезть не привык. «Я долго тебя искал — и обрел!» — Он деве сказал напрямик. В женских покоях веселье царит: Королева датская там уж Придворную деву свою выдает За рыцаря Педера замуж! |
