Крысолов из Гамельна «Кто там в плаще гуляет пестром, Сверля прохожих взглядом острым, На черной дудочке свистя?.. Господь, спаси мое дитя!» Большая в Гамельне тревога. Крыс развелось там страсть как много, Уже в домах не счесть утрат. И вдруг волшебник — плут отпетый — Явился, в пестрый плащ одетый, На дивной дудке марш сыграл И прямо в Везер крыс согнал. Закончив труд, у магистрата Волшебник требует оплаты, А те юлят и так и сяк: «За что ж платить-то? За пустяк? Велик ли труд — игра на дудке? Не колдовские ль это шутки? Ступай-ка прочь без лишних слов!» И хлопнул дверью крысолов. Меж тем, от крыс освобожденный, Ликует город возрожденный. В соборах — господу хвала! — Весь день гудят колокола. Пир — взрослым, детворе — забава, Но вдруг у северной заставы Вновь появился чудодей, Сыграл на дудочке своей, И в тот же миг на звуки эти Из всех домов сбежались дети, И незнакомец, всей гурьбой, Увел их в Везер за собой. Никто не видел их отныне, Навек исчезнувших в пучине. Рыдайте, матери, отцы,— Не возвратятся мертвецы. Тела детей волна качает. Кричи! — поток не отвечает. Река бежит, вода течет. Какой ценой оплачен счет!.. Всем эту быль запомнить надо, Чтоб уберечь детей от яда. Людская жадность — вот он яд, Сгубивший гамельнских ребят. Баллада о Генрихе Льве Чего так в Брауншвейге встревожен народ, Кого провожают сегодня? То Генрих Брауншвейгский уходит в поход На выручку гроба господня. Жену молодую обняв у ворот, Он ей половину кольца отдает, А сам, уходя на чужбину, Другую берет половину. Вот герцог по бурному морю плывет. Беснуется черная бездна, И рушатся мачты, и ветер ревет, И помощи ждать бесполезно. Корабль сиротливый наткнулся на риф. Но вдруг в вышине появляется гриф: «О боже, спаси мою душу!» Он герцога вынес на сушу. В гнездо, где алкал пропитанья птенец, Влетел он с находкою странной, Но Генрих Брауншвейгский был храбрый боец И славился удалью бранной. Спасенный от смерти по воле небес, Он, грифа осилив, направился в лес И в зарослях целыми днями Кормился корой и корнями. Однажды, бредя сквозь лесной бурелом, Пытаясь разведать дорогу, Увидел он схватку дракона со львом И кинулся льву на подмогу. Поверженный, рухнул дракон, захрипев, И Генриху молвил израненный лев: «Услуги твоей не забуду, Навеки слугой твоим буду!» А ночью явился к нему сатана: «В Брауншвейге тебе побывать бы! Там дома твоя молодая жена Затеяла новую свадьбу!» И горестно герцог промолвил в ответ: «Ее ли винить? Миновало семь лет. Дай мне повидаться с женою И делай что хочешь со мною!» И только он эти слова произнес, Как черт себя ждать не заставил. Он спящего герцога в город принес И льва за ним следом доставил. И Генрих воскликнул, разбуженный львом: «Я гостем незваным являюсь в свой дом! Должны мы поспеть на венчанье». В ответ прозвучало рычанье. Вот герцог вошел в переполненный зал, Отвесив поклон неуклюже: «Недурно б, сударыня, выпить бокал За вашего первого мужа!» И, глаз не сводя с дорогого лица, Он бросил в вино половину кольца, Хранимую им на чужбине, И подал бокал герцогине. Но что, побледнев, она вскрикнула вдруг — Иль сделалось худо невесте? «Вернулся мой Генрих! Мой верный супруг! Навеки отныне мы вместе!» И гости воскликнули все, как один: «Вернулся возлюбленный наш господин!» В старинном Брауншвейге едва ли Такое веселье знавали. Так герцог, что прозван был Генрихом Львом, До старости герцогством правил. А лев, находясь неотлучно при нем, И в смерти его не оставил. Не смог пережить он такую беду И в тысяча сто сорок третьем году, Теряя последние силы, Почил у хозяйской могилы. Про воду и про вино
Слыхал я недавно поверье одно — Рассказец про воду и про вино, Как оба, друг с другом в ссоре, Бранились, себе на горе. Как-то сказало воде вино: «Во все я страны завезено! В любом кабачке и таверне Пьют меня ежевечерне». Вода говорит: «Замолчи, вино! Со мной не сравнишься ты все равно! Я мельницы в ход пускаю, Плоты на себе таскаю». Но отвечает воде вино: «Едва лишь осушат в стакане дно, И каждый мне благодарен, Пастух или важный барин». Вода говорит: «Не кичись, вино! Хозяйственных дел у меня полно. Стирают во мне, и для варки Меня потребляют кухарки». Но отвечает воде вино: «Мне в битвах бойцам помогать дано! Губами приложатся к фляге, И хоть отбавляй отваги». Вода говорит: «А скажи, вино, Кто в банях людей услаждает умно? Красавицам пылким желанны Мои прохладные ванны». И отвечает воде вино: «С самим бургомистром дружу я давно! Со мной он проводит все ночки Там, в Бремене, в погребочке». Вода говорит: «Погоди, вино! А кто из насоса влетает в окно, Когда ненасытное пламя Уже завладело полами?» И отвечает воде вино: «А я с докторами во всем заодно! Недаром у нас медицина Лекарство разводит in vino». Вода говорит: «Я не спорю, но В кунсткамере я, не ты, вино, Теку из русалочьих глазок, На радость любителям сказок». И отвечает воде вино: «В дни коронаций заведено, Чтоб я из фонтанов било И людно на улицах было». Вода говорит: «Посмотри, вино, На море. Наполнено мной оно. Больших кораблей караваны Мои бороздят океаны!» И отвечает воде вино: «А я в винограде заключено. Нежнейшие ручки, бывает, В саду меня с веток срывают». Вода говорит: «Но ответь, вино, Кем все цветущее вспоено? Без влаги сады бы увяли И ты б появилось едва ли». И так сказало вино тогда: «Что ж, подчиняюсь тебе, вода, Но только меня не трогай, Иди-ка своей дорогой». Вода говорит: «Берегись, мой друг!. Но тут явился трактирщик вдруг И для умноженья доходу Смешал и вино и воду. |
