Горемыка Швартенгальз В пути заметил я трактир И постучал в ворота: «Я горемыка Швартенгальз. Мне пить и есть охота!» Хозяйка отворила дверь. Я плащ и шляпу скинул, Налил вина — да стал глазеть И кружку опрокинул. Она тут потчевать меня, Что барина какого. Да только денег не возьмешь Из кошелька пустого. Хозяйка сердится, бранит — Чуть не оглох от крика. Постель не стелит, гонит прочь: «Иди в сарай поспи-ка!» Что делать, братцы! Лег я спать В сарае возле дома. Эх, незавидная кровать — Колючая солома. Проснулся утром, — смех и грех,— Дрожу, от стужи синий. Вот так хоромы! — На стене Засеребрился иней. Ну что же, взял я в руки меч, Пошел бродить по свету. С пустым мешком пошел пешком, Коль не дали карету. А на дороге мне сынок Купеческий попался, И кошелек его тугой По праву мне достался! Линденшмидт Еще недавно знаменит Был грозный рыцарь Линденшмидт, Когда у нас в округе Он гарцевал на скакуне В доспехах и в кольчуге. Он слуг скликал не для добра: «Друзья! Отважиться пора! Не трусить — мой обычай. Мы возвратимся в эту ночь С отменною добычей». О черных замыслах узнав, Велел забить тревогу, И юный Каспар поспешил Маркграфу на подмогу. Вот мужичка встречает он: «Надень монаший капюшон, Прикинься капуцином. Узнай, где бродит Линденшмидт, И сразу напиши нам». А мужичок тот был хитер, Он — шмыг на постоялый двор, Видать, увлекся ролью: «Подайте хлеба и вина, Иду я с богомолья». Хозяин: «Тсс! Отец святой, К нам нынче прибыл на постой Сам Линденшмидт со свитой. Три кубка кряду осушив, Уснул он как убитый». «Эге, — смекает «капуцин»,— Ты мне попался, чертов сын! Теперь погиб ты, леший». И в замок Каспара тотчас Он шлет гонца с депешей. У Линденшмидта был сынок. Зашел в конюшню паренек Узнать, готовы ль кони, И вдруг кричит: «Вставай, отец! Мне слышен шум погони!» Но грозный рыцарь Линденшмидт Не просыпается — храпит. Хмельной под стол свалился. Напрасно сын зовет отца. Сам Каспар в дом явился. «Здорово, рыцарь! Как спалось? Прекрасный сон видал небось? Сейчас поедешь в Баден: Тебе там выстроен дворец Из черных перекладин!» «Нет, — отвечает Линденшмидт,— Пускай наш спор судьба решит. Хочу с тобою драться!..» Но Каспар меч в него вонзил, Чтоб он не смог подняться. «Ну, что ж. Мне жизнь недорога. Но вот мой сын и мой слуга Стоят перед тобою. За ними, Каспар, нет вины, Их я склонил к разбою». Но молвил Каспар: «Всех казнить Куда игла — туда и нить! Суд скор и беспощаден. Три эшафота сколотил Великий город Баден». Свезли их в Баден всех троих И поутру казнили их В награду за злодейство. Во рву, за городом, гниет Разбойное семейство. Лорелея Едва засеребрится Высокая луна,— С утеса в Рейн глядится Красавица одна. То глянет вверх незряче, То вновь посмотрит вниз На парусник рыбачий… Пловец, остерегись! Краса ее заманит Тебя в пучину вод, Взгляд сладко одурманит, Напев с ума сведет. Не зря с тоской во взоре Она глядит окрест… Не верь прекрасной Лоре, Беги от этих мест! От песни и от взгляда Спеши уплыть скорей, Спастись от водопада Златых ее кудрей. Не одного сгубила Русалка рыбака. Черна в волнах могила. Обманчива река. Королевские дети Я знал двух детей королевских — Печаль их была велика: Они полюбили друг друга, Но их разлучила река. Вот бросился вплавь королевич В глухую полночную тьму, И свечку зажгла королевна, Чтоб виден был берег ему. Но злая старуха черница Хотела разбить их сердца, И свечку она загасила, И ночь поглотила пловца. Настало воскресное утро — Кругом веселился народ. И только одна королевна Стояла в слезах у ворот. «О матушка, сердце изныло, Болит голова, как в чаду. Ах, я бы на речку сходила — Не бойтесь, я скоро приду». «О дочка, любимая дочка, Одна не ходи никуда. Возьми-ка с собою сестрицу, Не то приключится беда». «Сестренка останется дома,— С малюткой так много хлопот: Поди, на зеленой поляне Все розы она оборвет». «О дочка, любимая дочка, Одна не ходи никуда. Возьми с собой младшего брата, Не то приключится беда». «Пусть братец останется дома,— С малюткой так много хлопот: Поди, на зеленой опушке Он ласточек всех перебьет». Ушла во дворец королева, А девушка в страшной тоске, Роняя горючие слезы, Направилась прямо к реке. Вдоль берега долго бродила, Печалясь — не высказать как. И вдруг возле хижины ветхой Ей встретился старый рыбак. Свое золотое колечко Ему протянула она. «Возьми! Но дружка дорогого Достань мне с глубокого дна!» Свою золотую корону Ему протянула она. «Возьми! Но дружка дорогого Достань мне с глубокого дна!» Раскинул рыбак свои сети И вот на прибрежный песок Уже бездыханное тело С немалым трудом приволок. И девушка мертвого друга, Рыдая, целует в лицо: «Ах, высохли б эти слезинки, Когда б ты сказал хоть словцо» Она его в плащ завернула. «Невесту свою приголубь!» — И молча с крутого обрыва В холодную бросилась глубь… …Как колокол стонет соборный! Печальный разносится звон. Плывут похоронные песни, Звучит погребальный канон… |
