Восемь братьев Дидрик имел,
Богатой Вероной правил,
И каждый по дюжине сыновей
У трона его поставил.
Было по дюжине сыновей
У его пятерых сестер.
Тринадцатый сын родился у меньшой,
Как братья, удал и востер.
Когда из Вероны вышла рать
Во всей богатырской мощи,
Шлемы торчали — не стану врать! —
Превыше буковой рощи.
«Целый свет мы с мечом прошли,
Всюду рубились хватски,
Но Данией правит король, говорят,
По имени Хольгер Датский.
В Ютландии Северной он живет.
Ни пред каким супостатом
Этот король не склонял головы,
Венчанной червонным златом».
Булатной палицей Свертинг потряс.
Ратный взыграл в нем дух.
«Хольгера люди — ничто против нас.
Их сотню раздавим, как мух!»
«Ты Хольгера войско не ставишь
ни в грош,
Свертинг, чернявый малый?
Я слышал, народ у него хорош:
Отважный, лихой, удалый!»
Верзила Бермер сказал: «Король
Хольгер Датский отвагу
Выкажет, если дождется нас
И не задаст он тягу!»
Двинулись восемь тысяч коней,
Что в Данию с грохотом адским
Везли из Вероны незваных гостей —
Свидеться с Хольгером Датским.
Король королю посылает гонца,
С противника требуя дани:
«Если откажется Хольгер платить,
Пусть выйдет на поле брани».
Откликнулся Видрик Верландсен,
Что слова зря не скажет:
«Кто в землю датскую к нам войдет,
Тот в землю датскую ляжет!»
Два войска на черной равнине сошлись
Для богатырской сечи.
И скорбным ристалищем стало тогда
Место кровавой встречи.
Витязи Хольгера бились три дня,
Исполнены доблестей бранных.
Несметное множество там полегло
Воителей чужестранных.
Верзила Бермер сказал королю:
«До сотни нас недобрать!
Как мы Хольгера победим,
Когда оскудела рать?»
Славный Дидрик утратил спесь
И взор обратил к небосклону:
«Нечего ждать нам спасенья здесь!
Надо бежать в Верону».
Дидрик пустился, не чуя ног,
Через холмы и овраги.
Свертинг-бахвал за ним поспевал,
Забыв о былой отваге.
Юный витязь, Железный Ульв,
Стоял на крутом косогоре:
«Сулился Дидрик датчан одолеть
Себе самому на горе!»
Была восьмитысячной эта рать.
И надо ж случиться урону:
Вспять воротилось лишь тридцать пять
Из Дании в Верону.
Кровь, по разрытой равнине бурля,
Стекала с холмов и бугров.
Дымилась испариной красной земля,
И солнечный шар был багров.
От королевы богемской наказ
Был фрекен Дагмар, невесте:
«С приездом в Данию, дочь моя,
Тебе прибавится чести.
С приездом в Данию, дочь моя,
Тебя полюбит премного
Крестьянство, если не станешь ты
С пахарей брать налога.
У датского короля, бога ради,
Проси свой первый дар:
Пусть выйдет на волю твой милый дядя,
Епископ Вальдемар».
Проворно шелк разостлали
Поверх родной земли
И фрекен Дагмар на берег
Не мешкая повели.
На золоченой рее взвился
Шелковый парус чудно.
В Данию по соленым волнам
Два месяца плыло судно.
Якорь зарылся в белый песок.
Фрекен Дагмар снесли с корабля.
У ней впервые за долгий срок
Была под ногами земля.
Опираясь на белую руку
Датского короля,
Впервые на датскую землю
Ступила она с корабля.
И, путь устлав ей шелком,
С почетом повели
Фрекен Дагмар в замок,
Видневшийся вдали.
Там королю-супругу
Молвила чуть свет
Дагмар, выполняя
Матери завет:
«Король, всевышнего ради,
Прошу я первый дар:
Пусть выйдет на волю мой дядя,
Епископ Вальдемар!
И дар второй, от сердца
Прошу я, видит бог:
С узников снять оковы,
С пахарей снять налог».
«Молчи, молчи! Аттингборга ключи,
Королева, ты просишь в дар,
Чтоб тебя вдовой сделал дядя твой,
Епископ Вальдемар!»
Корону златую слагает она:
«Здесь нечего делать мне,
Коль скоро слово мое ни во что
Не ставится в датской стране!»
«Позвать мне рыцаря Странге!
Пусть он и юный Кнуд
Темницу в Аттингборге
Пленнику отомкнут!»
Был шагу ступить не в силах
Епископ, выйдя на свет.
«Вечностью в этой башне
Показались мне восемь лет!»
Вынув гребень златой из ларца,
Она ему кудри густые
Чесала и слезы лила без конца
На их завитки золотые.
«Слез, королева Дагмар, не лей!
Можешь ты сдать спокойно:
Если только я буду жив,
Отмстить сумею достойно!»
«Молчи, епископ Вальдемар!
Слушать не стану я дольше.
Если ты вновь попадешь в Аттингборг,
Я тебе не заступница больше!»
