— Пока есть лишь начальная цена, мы можем сделать встречное предложение. — Энергично показывая фотографию за фотографией, Тамсин продолжала: — Взгляни на эту бильярдную! А этот сад! И шесть спален не так уж много, если речь идет о том, что мы собираемся жить там до конца своих дней. — Она улыбнулась ему своей обворожительной улыбкой. — Кроме того, мы ведь не хотим, чтобы Мей была нашим единственным ребенком?

Джинни ощутила легкую тошноту, но не было никакой возможности избежать этой семейной идиллии. Тамсин хотела показать проспект не только Финну, но и Джинни с Иви, с удовольствием объясняя каждую деталь и сетуя, как неудобна стала теперешняя квартира, когда Мей начала ходить.

— Мы должны купить этот дом. Он великолепен. — Отбросив назад длинные волосы, Тамсин с симпатией взглянула на Джинни: — Наверное, ваша квартира вполовину меньше? Готова поспорить, что вам бы тоже хотелось иметь такой дом.

«Да, — подумала Джинни, — но только в том случае, если бы я жила там с Финном».

Ясно, что она не могла произнести это вслух. Господи, что с ней происходит? Полчаса назад она подглядывала за Финном на расстоянии. (Если бы это было не так, разве Иви сказала бы что-то?) И вот теперь сочиняет ответ сопернице.

Соперница? Но могла ли она соперничать с Тамсин? У Тамсин есть будущее, связанное с Финном, а у нее всего лишь беспочвенные фантазии.

И Джинни посчитала нужным сказать:

— Дом превосходный.

— Па-па-па… — пропела Мей, протягивая ручки к Финну.

— Хочешь к папочке? Ну возьми же ее. Она весит целую тонну. — Отдав Мей Финну, Тамсин посмотрела на них двоих, затем вновь на фотографию дома. — Может ли быть несчастлив ребенок, живя в таком доме?

Возвращаясь на машине домой из ресторана, Джинни думала о том, что должна взять себя в руки, выбросив из головы все, что касается Финна, и продолжать жить, как и раньше. Если посмотреть правде в глаза, она не первая женщина, которая переспала со своим боссом, и, разумеется, не последняя.

В любом случае, если рассуждать позитивно, надо двигаться вперед. И ей предстоит сделать еще очень многое, и главная ее забота — счастье дочери. У нее есть работа, которая доставляет удовлетворение, уютный дом, даже если Тамсин считает, что ей приходится жить в конуре. И существует еще много других мелочей, от которых можно получать удовольствие: искусство, книги, прогулки по пляжу и, конечно, музыка…

Чувствуя себя чуть-чуть лучше, Джинни опустила окно автомобиля и подумала, что, вероятно, самое разумное в жизни — уметь радоваться повседневному, тому, что постоянно окружает человека: теплым лучам солнца на лице и приятным маленьким облачкам на небе. Корнуолл — красивое место. На ней был ее любимый свитер из ангоры, пушистый, как белое облачко. Голос современного трубадура Дэвида Грея звучал по радио, и она любила пение Дэвида Грея, ее умиляло даже то, как он покачивал головой… Прибавив звук, Джинни удержалась от того, чтобы подпевать артисту. Она просто слушала его красивый чувственный голос и думала о других чудесных вещах, таких как гладкие на ощупь бока морской гальки, вкуснейший лимонный торт Лорел, игры дельфинов в море у Порт-силвер-Пойнт, аромат горячего гудрона…

Да, запах горячего гудрона — это великолепно. Повернув руль, Джинни снизила скорость и улыбнулась пожилому мужчине, держащему в руках знак «стоп/проезд». Сейчас он развернул знак стороной «стоп», заставляя Джинни остановиться.

Впереди него двое других рабочих продолжали свое дело, раскидывая горячий гудрон по левой стороне дороги. Автобус и пара машин проезжали по другой стороне.

— Прекрасный день! — крикнула Джинни человеку со знаком, который загорел до черноты от постоянного пребывания на солнце.

— Слишком хороший, чтобы работать. — Он улыбнулся в ответ, очевидно, от полного сердца. Да, еще бы. Ведь он мог наслаждаться запахом гудрона целый день. Но вот он повернул знак стороной «проезд», и Джинни помахала ему, проезжая мимо и глубоко дыша, чтобы набрать побольше приятного запаха в легкие.

Но слишком скоро радость осталась позади. Набрав воздуха в легкие, отчаянно желая вновь ощутить полюбившийся запах и не найдя его, Джинни была разочарована. Она проехала еще полмили и развернула автомобиль. Почему она не может вернуться назад и снова вдохнуть полюбившийся запах? Что в этом плохого? Черт побери, это ведь одно из безвредных удовольствий, ради Бога.

Мужчина с указателем в руках вытаращил глаза, когда снова увидел ее. И ей опять повезло, она остановилась перед знаком «стоп».

— Опять вы? — Он заморгал, удивленно глядя на нее. — Может быть, я вам приглянулся? Послушайте, я мог бы с удовольствием посидеть с вами где-нибудь и попить пива, но, боюсь, моя старуха задаст мне жару.

Джинни улыбнулась, потому что выражение «задаст жару» всегда будоражило ее воображение. Затем она продолжила с серьезным видом вдыхать пары гудрона, которые (если такое вообще возможно) были даже более неотразимы на этот раз. А нельзя ли купить у них чуть-чуть гудрона? Наверное, они решат, что она малость не в себе, если она попросит об этом. А если откажут, может быть, она могла бы вернуться, когда они уйдут? Когда стемнеет, она вернется и отломит кусочек гудрона, пока он не затвердеет…

— Забыли что-то? — спросил мужчина с указателем и радушно кивнул: — Совсем как моя леди, она тоже все забывает, если не запишет.

Добродушно подшучивая, он повернул указатель и помахал Джинни во второй раз. Она еще раз глубоко вдохнула сильный запах свежего гудрона, который блестел жирной чернотой, словно застывший джем…

Моментом позже неуловимое чувство чего-то знакомого наконец сформировалось в ее сознании, и Джинни поняла, когда в последний раз она наслаждалась этим запахом. Но это было так бесконечно давно, что вспомнить сразу она не смогла. Тогда ремонтировали главную дорогу, которая вела к месту ее прежней работы, и все еще постоянно ворчали, недовольные неудобствами, шумом и запахом. Но ей он так нравился, что во время перерыва она сидела на улице у стены офиса, наблюдая за тем, что происходит, и поглощая сандвичи.

Именно поглощая, потому что тогда она была…

Тогда она была…

О нет, нет, не может быть…

Каким-то образом Джинни удалось припарковать машину на автопилоте на углу большой городской стоянки. Когда она ступила на тротуар, ее ноги отказывались идти. Но лишиться сил и упасть было бы пустой тратой времени. Подсмеиваясь над собой, она взяла сумку и направилась в магазин.

На пороге «Бутс» она остановилась. Продавщица знала ее, она провела здесь много приятных часов, заглядывая в каждый бутик, пробуя тени для глаз на тыльной стороне ладони и выбирая помаду. Что они подумают, если увидят, что она пришла и купила… нет, лучше зайти в какое-то другое место.

В нескольких шагах от «Бутс» на Сент-Олдамс-сквер была небольшая аптека. Там не продавали косметику. И она никогда не заглядывала туда прежде.

Джинни ускорила шаг, посматривая направо и налево, уверенная, что никто не узнает ее и не спросит, что у нее в сумке.

Общественные туалеты не были идеальным местом для того, что она собиралась сделать. Но это займет всего несколько минут, и она узнает все сейчас же. И потом, это было достаточно удобное и чистое место, где прекрасно пахло, а вход украшали корзины с яркими цветами.

Запершись в кабинке, Джинни дрожала, разворачивая пакет и изучая инструкцию. Она сделала все, как было указано, и, закрыв глаза, ждала, пока произойдет реакция. За дверью слышались голоса, мать билась над малышом в детском стульчаке на колесиках, одновременно уговаривая свою дочь постарше вымыть руки.

— Давай, Меган, будь хорошей девочкой, не брызгайся.

— Но это же вода!

— Я знаю, милая, но Томас не любит этого. Постарайся не брызгать на него.

Время истекло. Джинни открыла глаза и посмотрела на прибор.

О Боже!

О Боже!

Снаружи склока продолжалась под аккомпанемент энергичных всплесков воды и рева малыша. Джинни слепо смотрела на серую дверь кабины и слышала, как Меган заливается победным смехом, очевидно, успешно выполнив свою миссию. Малыш, видимо, весь вымок и орал как резаный.