Перри поцеловал ее, и она растаяла, дрожа от желания. Если бы пляж был пуст, она уложила бы его на песок и наслаждалась им сейчас и потом. Но кругом были люди, собаки, у кромки воды тинейджеры играли в футбол, а малыши собирали ракушки.

— Бесстыдница, — пробормотал Перри ей на ухо, когда она снова прижалась к нему.

— Не могу ничего поделать с собой. — Тело Карлы горело как в лихорадке, дыхание участилось. Перспектива материнства, оказывается, пробуждает сладострастие.

— Похоже, что не можешь. Не знаю, что мне делать с тобой? — Покачав головой, он повернулся и потащил ее к лестнице, ведущей с пляжа. — Если мы не хотим, чтобы нас арестовали, нам лучше вернуться домой.

— Финн, что происходит? — спросила Иви, когда Финн появился в ресторане в пятницу днем.

— Вы имеете в виду меня? Я провел утро, торгуя антиквариатом.

— Не заговаривайте мне зубы. Вы прекрасно понимаете, о чем я спрашиваю. — Иви, не испытывающая страха перед Финном, задала вопрос, который никто не посмел бы задать. Джинни, вытирая стаканы за стойкой бара, наблюдала за выражением его лица.

— Это не ваше дело, что бы ни происходило.

— Но вы сошли с ума. Всего лишь год назад Тамсин разрушила вашу жизнь и вот теперь вернулась. И вы готовы позволить ей снова проделать то же самое?

Было еще рано, и в ресторане не было посетителей. Ясно, что Финну было не по себе выслушивать нотации Иви.

— Я не обязан объяснять вам свои личные дела.

— Позвольте мне заметить, вы совершаете ошибку, — бросила она в ответ.

— Может быть, но сначала выслушайте меня. Представьте, что вашей Филиппе всего четыре месяца, и вот появляется некто и увозит ее… Что вы будете чувствовать? Да к тому же этот некто заявляет, что вы никогда больше не увидите ее. Вы отдадите свою дочь и забудете ее? Перестанете любить ее? Просто выкинете ее из головы, потому что она больше не находится рядом с вами?

Глаза Иви сверкнули.

— Но Мей не ваша дочь.

— Да. Но я-то думал, что моя! — сердито воскликнул Финн. — Она могла быть моей. Многие мужчины усыновляют чужих детей и любят их, как своих собственных.

— И вы собираетесь последовать их примеру? Невзирая на то, что Тамсин обманула вас, утверждая, что Мей — ваша дочь? А потом вероломно увезла Мей к мистеру Миллиардеру, не сказав вам ни слова, не предупредив вас, не объяснившись… Вы прощаете ее за это, да? Вы позволяете ей уйти без наказания? Что ж, как удобно для нее!

Джинни изнемогала, слушая эти слова, но не могла не слушать их, как не могла спрятаться на кухне, потому что Финн блокировал ей выход. Видно было, что этот разговор не доставляет ему удовольствия, его скулы ходили ходуном, темные глаза горели… Не время было думать об этом, но Господи, он выглядел ужасно сексуально…

— Не надо указывать мне, как мне жить.

— Почему? — невозмутимо спросила Иви. — Кто-то должен открыть вам глаза и призвать взглянуть на вещи трезво. И кто знает, может быть, мы еще увидим, что вы прислушаетесь к голосу разума. — Указывая на Джинни, она спросила: — Мы можем, как вы думаете?

«О Господи, к чему это «мы»?»

И Джинни поспешила заметить:

— Ради Бога, меня не вмешивайте.

— Ну уж нет! — Иви вошла в роль. — Мы все работаем вместе! Мы друзья, не так ли? А для чего нужны друзья? Господи, если бы я сказала, что у меня роман с семнадцатилетним парнем и я собираюсь за него замуж, а он при этом хочет, чтобы я одолжила ему сто тысяч для покрытия его карточных долгов, разве вы оба молча наблюдали бы, как я поступлю?

— У вас железная логика, Иви, — рассмеялся Финн.

— Видите? А вы сердитесь на меня. — Сменив тактику, Иви продолжила: — Но вам не следует сердиться из-за того, что мы сказали это, потому что мы любим вас.

«О, ради Бога, зачем опять это «мы»?» — подумала Джинни.

— И я знаю, как вы любите Мей, — продолжала Иви. — Но я не верю, что вы все еще любите Тамсин. Значит, нет базы для отношений. Не спорю, Тамсин — красивая женщина. Она сексуальная и все такое… Но для того, чтобы наслаждаться стаканом молока, совсем не обязательно покупать корову. Если вас влечет секс, есть много женщин, которые будут счастливы запрыгнуть к вам в постель. Я уверена, Финн, вам стоит только щелкнуть пальцами, и они будут тут как тут.

— О-о! — Появившись в дверях ресторана с Мей на руках, Тамсин внимательно оглядела их. — Внезапно все замолчали. Значит, вы говорили обо мне? — Затем она перевела взгляд на Джинни, и ее улыбка стала шире. — А вы покраснели.

Джинни хотелось провалиться сквозь землю. Помня комментарий Иви насчет покупки коровы, Финн, видя замешательство Джинни и то, как вспыхнули ее щеки, пришел на помощь:

— Мы говорили о работе. Тебе что-то нужно?

— Я просто хотела попрощаться.

При этом заявлении брови Иви взлетели вверх, а у Джинни появилась надежда. Тамсин, крутясь вокруг Финна, радостно проворковала:

— Я пройдусь по магазинам, куплю Мей что-нибудь из одежды и поиграю с ней на пляже. Вернемся к трем. О'кей? — Она тормошила Мей. — Поцелуй его.

Улыбаясь, Мей поцеловала Финна В щеку и сказала.

— Ча-а-о…

Финн растаял и погладил Мей по головке.

— Чао…

— Посмотрите на них, — ясно имея в виду Финна и Мей, с гордостью произнесла Тамсин. — Взгляните на ее личико. Она обожает его.

Джинни проглотила комок в горле и подумала: «Я тоже».

Так как Карле потребовался целый час, чтобы зайти к врачу, она задержалась на работе до восьми. И сейчас направлялась по Хадсон-стрит к магазину Перри. Подойдя к синей двери, она нажала на кнопку звонка, испытывая нетерпеливое волнение. Если вчера они провели совершенно незабываемую ночь, то сегодня все будет еще лучше.

И вот его шаги на лестнице…

Она отошла, когда дверь открылась. Перед ней стояла Алли, туманное создание со всеми атрибутами готовности к сексу в любую минуту — помощница Перри в магазине.

— Привет! Меня ждет Перри.

Темные глаза Алли взглянули из-под завесы черных волос.

— Хм… он говорил, что вы можете зайти… Пойдемте наверх.

Они еще не дошли до гостиной, когда Карла поняла, а вернее, почувствовала, что здесь происходит что-то не то… Сначала отвратительный запах свечей, догорающих на подоконнике. А на софе — гора разнокалиберных пакетов, набитых бог знает чем.

Но самое главное, не было никаких признаков присутствия Перри.

— Где он?

— Хм… Он уехал, — оглядывая комнату, сказала Алли. — Постойте. Тут для вас есть кое-что.

— Уехал? — У Карлы неприятно засосало под ложечкой. — Куда?

— Представления не имею, он мне не докладывал. Просто сказал, что ему нужно передохнуть, и оставил меня вместо себя в магазине. Черт, это надолго, но он сказал, что поскольку он уезжает, я могу пожить здесь. Жить с матерью? Ну, вы сами знаете, что это такое. — Алли состроила гримасу, приглашая посочувствовать ей. Уголки ее синих «всегда готовых» губ опустились вниз. — Так что я уже переехала. Ах вот, нашла… — Она взяла конверт, лежащий на журнальном столике посреди прочего хлама, и протянула его Карле.

Как Перри мог уехать? В чем дело? Что произошло за эти одиннадцать часов? Он был в прекрасном настроении, когда она уходила отсюда этим утром. Карла надорвала конверт. Отвернувшись от Алли, прочитала записку.

«Карла!

Я люблю тебя, но ты обманула меня, обманула мои ожидания. Я не хочу детей ни сейчас, ни потом… никогда! Я уезжаю, потому что мне надо побыть одному, чтобы обдумать все. Не пытайся звонить мне, я не стану поднимать трубку. Я думал, ты идеальная женщина, но ты все испортила. Твои вещи в спальне, забери, когда будешь уходить.

Прости, что все так вышло. Меня тошнит от женщин, которые помешаны на детях.

Всего наилучшего, Перри».

Карла смяла записку в руке и сжимала ее до тех пор, пока не побелели костяшки пальцев. «Всего наилучшего, Перри… Всего наилучшего, Перри». Вчера он любил ее, но сегодня все кончено. Он просто взял и выключил любовь, как выключают электричество.