— Нет, у нас все прекрасно! — Джинни решила не рассказывать дочери о своей катастрофической ошибке. — Лорел уже переехала ко мне. А как ты? Все хорошо?

— Лучше, чем хорошо. — Голос Джем был и вправду необычайно радостным. — У меня сейчас прекрасное время, мама.

— О, дорогая! Я так рада. — И не выдержала, поддавшись мгновенному импульсу. — Слушай, ты не была дома с Рождества. Почему бы тебе и Люси не приехать на уик-энд? Полезно сделать перерыв, и папа будет рад повидать тебя…

— Мам, я не могу. Мои дежурства в пабе, помнишь? Я работаю в субботу вечером и в воскресенье обслуживаю ленч.

Проклятый паб.

— Я надеюсь, ты не очень напрягаешься? — спросила Джинни. — Я могу послать тебе немного денег, если нужно. Тогда тебе не пришлось бы так много работать.

— Мне нравится работать в пабе. Не волнуйся обо мне. И это только до Пасхи, уже недолго. Тогда я заскочу.

«Заскочу»? Джинни не нравилось, как это звучит.

— Заскочу? Я думала, ты проведешь здесь все пасхальные каникулы.

— Да. Я тоже так думала, но хозяин уже попросил меня работать на Пасху. Если бы я сказала ему, что меня не будет две недели, я бы потеряла работу. Ой, уже половина девятого! У меня в десять лекция. Мам, я позвоню тебе на следующей неделе, береги себя и передай привет отцу. Удачи! Пока.

Джинни любила петь, принимая душ, но сегодня она была не в настроении. Она сильно скучала по Джем, просто до боли; она потеряла Беллами, вместо очаровательной компании нового друга-квартиранта получила Лорел. И вместо чего-то похожего на любовь имела зияющую пустоту. Перри Кеннеди не сдержал своего слова и не позвонил. Она не получила никакого приглашения на обед. Все это вселяло в нее чувство собственной неполноценности. Наверное, она не только непривлекательна, но и глупа, потому что наивно поверила его обещаниям.

Что ж, кончено так кончено. Это ее жизнь, и ей отвечать за нее. Выключив душ, Джинни вытерлась синим махровым полотенцем, затем протерла запотевшее зеркало и придирчиво взглянула на свое отражение. Она не позволяла никому вытирать о себя ноги, и пришло время доказать это. В это утро, наливая себе чай, она видела, как белки гоняются друг за другом по лужайке, и сказала вслух:

— Готова поспорить, что они не верят в свою удачу, ведь теперь весь сад в их распоряжении. Прежде Беллами гонялся за ними, не давая им спуску.

Лорел, намазывая хлеб маслом, флегматично заметила:

— Вы ведь не собираетесь завести другую собаку? — Это было скорее утверждение, нежели вопрос. — Я не люблю собак.

— Почему?

— Они грязные и плохо пахнут.

Джинни обиделась, но лишь покачала головой:

— Может, некоторые собаки и пахнут, но не Беллами.

Но Лорел на этом не остановилась.

— Все равно я не люблю собак, — заявила она, прежде чем покинуть кухню, держа в руках тарелку с тостами.

Сейчас, вспоминая их разговор, Джинни рьяно вытирала волосы. Слишком быстро заменить Беллами — все равно что предать его память. Но она скажет Лорен, что хотела бы завести другую собаку, и тогда Лорен, возможно, не останется здесь. И это будет ответом на ее молитвы? Что ж, это ложь, но так гораздо проще, чем объяснять Лорел, что ее постоянная хандра и бесконечные разговоры о Кевине невыносимы и она должна поискать себе другую комнату.

У нее на душе просветлело. О, чудно, это прекрасная идея — завести пса!

И к тому же с запахом.

— Ты здесь? — Джинни спустилась вниз, одетая и готовая к выходу. Радио звучало фоном, а Лорел возилась с тестом.

— Мне нравится твое платье, — сказала Лорел, поднимая на нее глаза. — Ты выглядишь великолепно.

— Спасибо.

Лорел обладала способностью быть вежливой, когда от нее меньше всего ожидаешь этого.

— И я хотела извиниться за то, что была слишком грубой раньше. Я не думаю, что твой пес плохо пах. Я уверена, что он был очень милый.

— Да, был. — В ужасе, что Лорел объявит, что обожает собак, Джинни поспешила заметить: — Но конечно, слабый запах чувствовался. Собака есть собака! Беллами больше всего любил шлепнуться в грязную лужу или покататься в пыли.

— Все равно прости. И как только тесто подойдет, я испеку торт с вишней и миндалем, как ты любишь.

— Спасибо, — сказала Джинни и виновато прибавила: — Но тебе совершенно не обязательно делать это.

— Я хочу. Ты заслужила. Кстати, Перри звонил, когда ты была в душе. Я сказала ему, что мне здесь очень хорошо.

Перри звонил! Щеки Джинни зарделись при упоминании о нем. Или лучше называть его полным именем — Перри Проклятый Лжец?

— Он просил, — продолжала Лорел, склонившись над столом, — позвонить ему, когда улучишь минутку. Он хотел поговорить насчет оплаты.

— Конечно. Спасибо. — Он действительно хочет поговорить с ней об оплате или это только предлог? Джинни небрежно заметила: — Что ж, мне пора. Увидимся позже.

— Пока. — Прозрачные зеленые глаза Лорел внезапно наполнились слезами и подбородок задрожал.

О Господи! Что еще? Растерявшись, Джинни задержалась у двери.

— Что с тобой… ты в порядке?

— Да, да. — Лорел вытерла слезы и кивнула в сторону радио — там звучали «Безумные лошадки»: — Прости, но эта песня… Она так сильно связана для меня с Кевином.

Уже сидя в машине, Джинни сказала себе, что позвонит Перри, когда ей захочется. Не нужно торопиться и проявлять пыл. У нее много дел сегодня, важных и не очень: визит в ресторан, разговор с Иви, необходимость обсудить…

А пошло оно все…

Как только Джинни завернула за угол и дом скрылся из виду, она вытащила из сумки мобильник.

— Привет! Как вы? — Похоже, Перри обрадовался, услышав ее. — Как у вас с Лорел?

— Хм… ну… — Сжимая телефон, Джинни ругала себя за то, что не может сказать правду. Это все вина ее родителей, которые с детства вдалбливали ей понятия терпимости и вежливости по отношению к другим людям. — Прекрасно.

— Я же говорил вам, что вы поладите. И Лорел тоже очень довольна. Вы творите с ней чудеса.

Рот Джинни пересох от ожидания.

— Лорел что-то говорила об оплате за комнату. — Здесь Перри должен был рассмеяться и сказать: «Это просто повод. Я хотел поговорить с вами о приглашении на обед».

Но вместо этого она услышала другое:

— Я просто хотел поговорить с вами о таблетках Лорел. Она не любит, когда я напоминаю ей о том, чтобы она регулярно принимала их. А ей это необходимо. Я подумал, может быть, вы будете напоминать ей?

Так… ясно… Настроение резко упало. Невыносимо думать об этом.

— Хорошо, — сказала Джинни, поджав губы.

Прекрасно.

Разочарование пронзило ее.

— Это все?

— Да, думаю, все. Я найду вас, чтобы пригласить…

Ну уж нет! К черту, это конец! Идиот! Стараясь изо всех сил не выказать обиды, Джинни выпалила:

— Если честно, думаю, ничего не получится! Может быть, вам стоит поискать другую комнату для Лорел? Я говорила, что если у нас ничего не выйдет, я даю вам четыре недели…

— Что такое, что такое? — встревоженно перебил ее Перри. — Не могу поверить, что вы говорите это.

Джинни тоже не могла поверить, но она это сказала. Слова выскочили сами собой, она даже не заметила как.

— Джинни, где вы сейчас? Мы должны обсудить это. Я понимаю, что вы не согласитесь пойти со мной пообедать, но, может быть, согласитесь вместе выпить? Вы заняты сегодня?

Смутившись, Джинни произнесла дрожащим голосом:

— М-м… нет. Думаю, нет.

— Как насчет «Смаглерз рест»?

В час вас устроит? В час. Это два часа езды.

— В час в «Смаглерз рест»? — стараясь не выдать своего волнения, сказала Джинни. — Хорошо.

Перри уже был там, когда она приехала. Он ждал ее в баре и поспешил к ней навстречу, протягивая руку для приветствия.

— Как я рад снова видеть вас! Вы выглядите… нет, извините, я не должен говорить это. Я могу угостить вас? Что будете пить?

Джинни ждала, пока они сядут за стол у окна друг против друга, и только потом задала вопрос, который мучил ее вот уже два часа: