19 сентября 1903 г. Ялта.
Пятница, день твоего отъезда.
Милый дусик мой, лошадиная моя собачка, как ты доехала? Как провела ты время в Севастополе с рыжим усачом?* Все ли благополучно?
А я вернулся с парохода нездоровый; есть не хочется, нудно, глупо в животе, ходить не особенно приятно, голова разболелась. Не знаю, отчего это. Но самое худшее, конечно, это твой отъезд; к твоему отсутствию я не скоро привыкну.
Если ты еще не успела послать в Ялту посылку, то прибавь гамаши — они скоро понадобятся.
Читал сегодня в газетах, что «Вишневый сад» пойдет в декабре. Если это справедливо, то очень хорошо, согласен, пусть только пьеса пойдет в первых числах декабря*, а не в последних. Завтра уже буду работать.
Сегодня обедала у нас Нина Корш с девочкой. А мне, знаешь, немножко беспокойно, что ты взяла у меня не 100, а 75 р. Я, стало быть, должен тебе, дусюка, 25 р.
«Новое время» продолжает пощипывать Горького*; боюсь, как бы скандала не вышло.
Пиши мне, родная, голубчик мой, ты теперь убедилась, знаешь, как я тебя люблю.
Завтра еще буду писать тебе, а теперь отдыхай, беседуй, распаковывай чемоданы. Поклонись всем знакомым, никого не пропускай. Напиши, как идет «Юлий Цезарь»*, не слышно ли чего-нибудь насчет «Юлия Цезаря» и проч. и проч. Как Вишневский?
Обнимаю, целую твои лапки. Господь с тобой.
Твой А.
Как будто я стал писать еще мельче. Правда?
Сегодня буду раскладывать пасьянс solo.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Петровка, д. Коровина, кв. 35.
Книппер-Чеховой О. Л., 20 сентября 1903*
4172. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
20 сентября 1903 г. Ялта.
Как это жестоко, дусик мой! Вчера весь вечер, потом ночью, потом сегодня весь день ждал твоей севастопольской телеграммы*, и только сегодня вечером (в субботу) получил от Шапошникова: «Супруга ваша выехала благополучно…» и т. д. А я думал, что пароход затонул, что билета у тебя нет и проч. и проч. Нехорошо, супруга милая. В другой раз не обещай.
Мне сегодня легче, но все же я не совсем здоров. Слабость, во рту скверно, не хочется есть. Сегодня я сам умывался. Вода была не холодная. Твое отсутствие очень и очень заметно. Если бы я не был зол на тебя за телеграмму, то наговорил бы тебе много хорошего, я сказал бы тебе, как я люблю мою лошадку. Пиши мне подробности, относящиеся к театру. Я так далек ото всего, что начинаю падать духом. Мне кажется, что я как литератор уже отжил*, и каждая фраза, какую я пишу, представляется мне никуда не годной и ни для чего не нужной. Это к слову.
Михайловского еще не видал*. Панова тоже не видел*. Если увижусь с ним, то, конечно, сообщу тебе. Пилюли забываю принимать, хотя и ставлю их перед самым носом; но все же вовремя вспоминаю и исправляю ошибку.
Целую тебя, женушка моя, голубчик. Если мои письма скверные, пессимистические, то не огорчайся, родная, это все пустяки.
Твой А.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Петровка, д. Коровина.
Книппер-Чеховой О. Л., 21 сентября 1903*
4173. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
21 сентября 1903 г. Ялта.
21 сент.
Женуля моя великолепная, сегодня чувствую себя полегче, очевидно прихожу в норму; уже не сердито поглядываю на свою рукопись*, уже пишу, и, когда кончу, тотчас же сообщу тебе по телеграфу*. Последний акт будет веселый, да и вся пьеса веселая, легкомысленная; Санину не понравится, он скажет, что я стал неглубоким.
Встаю в 8 часов утра, умываюсь. Сегодня была холодная вода, хорошо умылся. На дворе тепло, почти жарко. Дома все благополучно. Шарик еще не научился лаять, а Тузик — разучился. Без тебя мне спать страшновато.
К<онстантин> Л<еонардович> не приходил после твоего отъезда* ни разу.
Сегодня пришло твое письмо, написанное карандашом, я читал и сочувствовал тебе, моя радость. Пить шампанское! Ездить на Братское кладбище! О, дуся, это тебя так прельстили длинные рыжие усы*, иначе бы ты не поехала.
Пьесу пришлю на твое имя*, а ты уж передашь начальству. Только когда прочтешь и найдешь ее скверной, не падай духом.
Целую тебя, лошадка, хлопаю, трогаю за нос. Будь весела, не хандри, не умничай и старайся тратить поменьше денег.
Господь с тобой, будь, повторяю, весела.
Твой А.
На конверте:
Москва. Ольге Леонардовне Чеховой.
Петровка, д. Коровина, кв. 35.
Книппер-Чеховой О. Л., 23 сентября 1903*
4174. О. Л. КНИППЕР-ЧЕХОВОЙ
23 сентября 1903 г. Ялта.
23 сент.
Здравствуй, дусик, моя половинка! Сегодня пришло от тебя два открытых письма, я очень рад и доволен. Рассчитывал получить из Москвы телеграмму, ну, да бог с тобой, я вхожу в твое положение и понимаю. Что нового придумали в театре? Не утомились? Не разочаровались?
Четвертый акт в моей пьесе сравнительно с другими актами будет скуден по содержанию, но эффектен. Конец* твоей роли мне кажется недурным. Вообще не падай духом, все обстоит благополучно.
После твоего отъезда брат твой не был у меня* ни разу. Я нисколько не обижаюсь, а пишу тебе об этом только на всякий случай. Посылка у нас лежит и ждет его прибытия. Его адрес: Ялта, Дерекой, д. Мустафы Бай. Вчера был у меня Панов*, разодетый, довольный жизнью, счастливый; сидел долго. Говорил, что Михайловский*, по всей вероятности, поехал с Костей на Сюрень. Михайловский будет у меня в четверг*.
У Татариновой умер сын* около Кекенеиза, когда везли его домой из-за границы. Сегодня похороны, Маша отправилась в церковь.
Умываюсь я хорошо. Велю подавать кувшин обыкновенной воды из водопровода и небольшой кувшин со льда. Потом развожу, и у меня получается именно то, что нужно. Одеваюсь медленно, или потому что отвык одеваться, или потому что мешает одышка. Настя подает каждый день новый костюм. Зубы чищу, пульверизацией занимаюсь. Что еще? Жене пишу почти ежедневно.
