Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Белый бушлат! — откликнулось с полсотни голосов, — точно, белый бушлат!

Крик прокатился по всему кораблю, как боевой клич, совершенно захлестнув одинокий голос моего приятеля Уильямса, в то время как все матросы напрягали зрение, чтобы получше рассмотреть его, и никак не могли взять в толк, как он мог затесаться в вещевой мешок покойного матроса.

— Да, славные матросы, — воскликнул аукционщик, — понимаю ваш интерес. Второго такого бушлата вы не найдете ни по эту, ни по ту сторону мыса Горн, можете мне поверить. Нет, вы только посмотрите на него! Ну, сколько даете? Называйте цифру, но только не действуйте необдуманно. Осмотрительность, друзья, осмотрительность! Помните, сколько у вас на текущем счету. Держите себя в узде!

— Баталер! — воскликнул Граммет, один из артиллерийских унтер-офицеров, медленно перекладывая жвачку с одной щеки на другую, точно балластный камень. — Я и за грош этих старых тряпок не куплю, если вы не приложите к ним десяти фунтов мыла.

— Не слушайте этого старца! — воскликнул аукционщик. — Сколько за бушлат, благородные пловцы?

— Бушлат? Это — бушлат? — воскликнул щеголь из каюткомпанейских шестерок. — Его кроил, верно, парусник. Сколько саженей парусины на него ушло, баталер?

— Сколько за такой бушлат? — повторил, выделяя слово «бушлат», аукционщик.

— Бушлатом его называешь? — воскликнул подшкипер, — а почему бы не назвать его побеленной военной шхуной? Ты только посмотри на порты — воздух в холодные ночи впускать.

— Форменная селедочная сеть, — вставил Граммет.

— В дрожь бросает, только взглянуть на него, — отозвался крюйс-марсовой.

— Молчать! — воскликнул аукционщик. — Ну, начинайте, назначаете цену, ребята, любую, какую угодно. Он должен быть продан. Ну, сколько я за него получу?

— Э, баталер! — крикнул шкафутный, — чтоб всучить его даже новичку, ему нужно новые рукава поставить, новую подкладку, да и весь верх обновить в придачу.

— Что вы на эту одёжу зубы скалите? — произнес пожилой баковый. — Разве вы не видите, что это самая что ни на есть парадная форма: три пуговицы с одной стороны и ни одной с другой.

— Молчать! — повторил аукционщик. — Ну сколько, морские волки, за этот отменный подержанный бушлат?

— Уж если на то пошло, один цент я за него дам. На ветошь пойдет.

— Ну кто еще? Скажите же хоть что-нибудь, колумбийцы!

— Ну ладно, — произнес Граммет, как-то сразу придя в неподдельное негодование, — если ты хочешь, чтоб мы что-нибудь сказали, тогда слушай: спиши ты эти старые лохмотья за борт и покажи нам что-нибудь, на что посмотреть бы стоило.

— Так что? Никто ничего не дает? Ладно, отложим в сторону. Посмотрим другое.

В то время как разыгрывалась эта сцена и белый бушлат мой терпел всякие поношения, все во мне бушевало. Три раза я чуть было не выскочил из своего укрытия, дабы унести его подальше от насмешников. Но я все медлил, льстя себя надеждой, что все наконец наладится и белый бушлат обретет покупателя. Увы! Этого не случилось, иного способа отделаться от него не было, как завернуть в него сорокадвухфунтовый снаряд и предать его волнам. И хотя во время какого-то приступа отчаяния у меня промелькнула эта мысль, однако тут же совершенно непонятным образом, вероятно, из каких-то суеверных соображений, такое решение мне вдруг стало претить. «Если я утоплю свой бушлат, — фантазировал я, — он без сомнения расстелется на дне как постель, на которую рано или поздно мне придется лечь утопленником». Так, бессильный спихнуть его на кого-либо другого и удерживаемый от мысли навеки убрать его с глаз долой, я и остался при своем бушлате, который прилип ко мне, как роковая одежда Несса [258].

XLVIII

Ревизор, баталер и почт мейстер на военном корабле

Поскольку баталер играл столь видную роль при неудачной попытке продать мой бушлат с аукциона, я вспомнил, что уместно было бы рассказать, какая на кораблях это важная персона. Он правая рука, доверенное лицо и счетовод ревизора, который перепоручает ему все расчеты с командой, в то время как сам в большинстве случаев просматривает подшитые газеты в уютной каюте, вместо того чтобы углубляться в свои гросбухи.

Из всех нестроевых на военном корабле ревизор, быть может, самая важная персона. Хотя он такой же член кают-компании, как и другие, однако по традиции он признается стоящим несколько выше священника, врача и Профессора. Кроме того, его то и дело видят занятым какими-то доверительными разговорами с коммодором, который на «Неверсинке» даже иногда позволял себе с ним пошутить. Мало того, ревизора несколько раз вызывали в коммодорский салон, и там они по нескольку минут о чем-то совещались. И я не припомню, чтобы когда-либо произошло совещание каюткомпанейской аристократии — лейтенантов в коммодорском салоне — и не был бы приглашен на него ревизор. Надо полагать, то важное обстоятельство, что ведению ревизора подлежат все финансовые дела корабля, и придает ему такую важность. Недаром в каждом правительстве, будь то монархия или республика, лицо, поставленное во главе финансов, неизменно занимает доминирующее положение. Так, по рангу своему в правительстве Соединенных Штатов министр финансов почитается стоящим выше лиц, возглавляющих остальные министерства. Подобным же образом в Англии истинный пост, занимаемый премьером, как всем известно, не что иное, как должность первого лорда государственного казначейства.

Так вот, служащий, находившийся под началом этого высокого должностного лица и известный под названием баталера, был на корабле главным письмоводителем по финансовой части. В жилой палубе у него была самая настоящая контора, забитая приходо-расходными книгами и всевозможными журналами. Его конторка была не менее завалена бумагами, чем конторка какого-нибудь коммерсанта на Пёрл-стрит [259], и на ведение счетов у него уходило немало времени. Сквозь окошечко его подземной конторы было видно, как он, не отрываясь целыми часами, что-то строчит при свете лампады.

Ex officio[260] баталер большинства кораблей является и чем-то вроде почтмейстера, а контора его являет собой подобие почтовой конторы. Когда на «Неверсинк» приходили мешки с письмами для эскадры — почти таких же размеров, как почтовые мешки в Соединенных Штатах, не кто иной, как баталер раздавал из своего окошечка в жилой палубе письма или газеты матросам, если таковые были им адресованы. Кое-кто из тех, кто возвращался с пустыми руками, предлагал более счастливым товарищам продать им их письма, пока печать их была еще цела, считая, что прочесть наедине длинное нежное письмо от домашних, пусть даже не твоих, много лучше, чем остаться вовсе без письма.

По соседству с конторой баталера находятся главные кладовые ревизора, где хранятся в больших количествах всевозможные товары. На тех кораблях, где команде разрешается покупать их для перепродажи на берегу в целях наживы, больше сделок совершается в конторе баталера за то утро, когда команду увольняют на берег, чем их совершили бы за неделю все галантерейные лавки порядочного села.

Раз в месяц у баталера бывает дел по уши. Ибо раз в месяц на руки матросам выдаются печатные листки для заказов в судовую лавочку; и что бы вы ни захотели получить у ревизора — будь то табак, мыло, парусина, синее рабочее платье, иголки, нитки, ножи, пояса, миткаль [261], ленты, трубки, бумага, перья, шляпы, чернила, ботинки, носки — словом, что бы то ни было, записывается на листок заказов и вручается на другой день баталеру, который и выдает «барахлишко», как его называют матросы, а цена его записывается им в расход.

К счастью для матросов, практиковавшееся еще немного лет назад возмутительное обжуливание их со стороны этой службы корабля и бессовестное стяжательство многих ревизоров теперь уже в значительной мере отошло в область преданий. Ревизоры, которым раньше предоставлялась свобода как угодно наживаться на продаже своих товаров, в настоящее время получают установленный законом оклад.

вернуться

258

Здесь неточное использование античной легенды. В греческом мифе речь идет об одежде, пропитанной кровью кентавра Несса, которую Деянира приготовила для своего мужа Геракла, надеясь таким образом вернуть его любовь. Отравленная одежда послужила причиной смерти героя.

вернуться

259

Пёрл-стрит — улица в деловой части Нью-Йорка.

вернуться

260

По должности (лат.).

вернуться

261

Миткаль (от перс. меткал) — суровая тонкая хлопчатобумажная ткань. Полуфабрикат в производстве клеенки, дерматина и т. п. Из миткаля в результате красильно-отделочных операций получают ситец и бельевые ткани — мадаполам, муслин. (Прим. выполнившего OCR.)

54
{"b":"186908","o":1}