Нужно было ехать на джипе в Найроби и просить помощи. Мистер Брюон решил остаться с большинством рабочих у грузовиков, тогда как Сикс взял с собой только двоих помощников и нас с Хельге. Поездка по ухабам стала для меня пыткой. Я несколько раз ударилась головой о потолок кабины. Через несколько километров что-то громко треснуло, и машина остановилась.

— Полетела передняя ось, — огорченно сказал Сикс.

Я спросила насчет запасной оси и была удивлена, когда он объяснил, что парни куда-то ее засунули, так что найти невозможно. Затем Сикс послал рабочих за водой. Они должны были также выяснить, нет ли в этой местности хижин коренных жителей. Мы поставили две палатки.

Ночь была звездная и прохладная. Я закуталась в толстый свитер и села на железный ящик. Мой взгляд блуждал по пустынным окрестностям, освещенным лунным светом. Вдруг, как по волшебству, передо мной появился мальчик и поманил за собой. Через некоторое время я увидела очертания пальм. За исключением наших шагов, не было слышно ни звука. Казалось, время остановилось. Нам навстречу вышел крупный мужчина. Жестом пригласил следовать за ним. Я оказалась в лагере кочевников, огороженном забором из плотно сплетенных соломенных циновок. Там лежали и стояли верблюды, ослы и козы. Хозяин предложил мне чашку верблюжьего молока. Оно имело необычный вкус.

Звездное небо, пальмы, верблюды, бедуины — картины как из Библии. Затем глаза различили в темноте несколько соломенных хижин. Мужчина позволил заглянуть в одну из них. На широкой, плетеной соломенной подстилке лежала молодая, красивая женщина, с длинными волосами цвета вороньего крыла, закутанная в пестрые, вышитые ткани. Руки украшены множеством золотых колец. Мое появление ее не смутило. Затем мужчина, повел меня во вторую палатку. И здесь я увидела более пожилую, но все еще красивую женщину, также украшенную золотом. С большой гордостью показал он мне и третью палатку. Здесь я заметила совсем молодую женщину с ребенком на руках. Принимавший меня, вероятно, был богатым человеком. Три палатки, три жены. Этот чужой мир привел меня в замешательство. После угощения, состоящего из фиников и инжира, мы сердечно распрощались. Мальчик отвел меня обратно к палатке.

Утром четвертого дня Сикс сказал, что не видит никакой возможности продолжать экспедицию на машине, лучше это сделать на небольшом спортивном самолете. По радио он связался с Момбасой. Наш кредит был уже превышен.

Тот крошка-самолетик, пилотируемый англичанином, который через несколько часов действительно приземлился неподалеку от палаток, мог взять только двоих. Мы должны были отправить Хельге в Найроби. Сикс предложил пилоту сначала облететь с запада реку Тана вплоть до истоков, по возможности, низко, чтобы можно было хорошенько рассмотреть пейзаж.

Уже через полчаса у Сикса начался такой тяжелый приступ тошноты, что пилот засомневался, стоит ли нам задерживаться еще на час. Полет показал, что река Тана непригодна для наших целей. По сценарию мне нужна была река в джунглях, подобная тем, что встречаются, к примеру, в Конго, Индонезии или Бразилии, но не в Восточной Африке, чего я тогда еще не знала.

Второй полет вдвоем с пилотом был более успешным — я обнаружила хижины туземцев, которые располагались по берегам реки, и познакомилась с островом Ламу, где находилась старая пристань арабских кораблей-«дьяволов» — главная тема фильма о работорговле. К своему удивлению, я обнаружила также подходящие речные заводи с зарослями папируса и мангровыми деревьями. И вообще, остров казался, как будто специально созданным для съемок нашего фильма. О более подходящем месте можно было только мечтать. Остров вряд ли посещали чужеземцы — здесь не было электричества, велосипедов, автомобилей, телеграфных и телефонных столбов, только небольшая гостиница, вмещавшая от шести до восьми человек. В узких переулках, куда едва ли попадал солнечный луч, я увидела арабов, сомалийцев и галла.

Спустя несколько дней мы вновь сидели в маленьком спортивном самолете, чтобы найти новые съемочные площадки. Хельге плохо переносил полеты, поэтому я попросила его во время моего отсутствия поискать подходящих исполнителей на эпизодические роли. Он должен был справиться с этой задачей, так как сам неоднократно писал инсценировки для спектаклей.

Полет над водопадом Мерчисон был великолепен — единственное место, где мы засняли крокодилов. Во время полета над Нилом видели стада бегемотов. Больше животных, чем воды, — как в первобытные времена!

Нашей главной целью была единственная протекающая по джунглям маленькая речка Рутс-Хуру в Бельгийском Конго. У озера Киву мы спустились ниже и по счастливому стечению обстоятельств смогли увидеть знаменитые танцы племени ватусси.[449] Мне удалось сделать великолепные снимки.

В отеле, где мы переночевали, остановился король ватусси со свитой, одет он был по-европейски. Какой контраст по сравнению с картиной, которую мы наблюдали несколько часов назад, когда он исполнял национальный танец!

В первое же утро начались неприятности. В семь часов в мою дверь постучал бельгийский полицейский и потребовал мой паспорт, так же как у Сикса и английского пилота. Потом сообщил невероятное: мы не имеем права покидать Бельгийское Конго в течение нескольких недель. У нас нет виз. Автомобиль арестован — для нас это был шок. Сикс, все еще больной, по телефону получил разрешение от бельгийского консульства в Кампале на пребывание без виз в стране и не обращать внимание на требование владельца отеля отметиться в бельгийской полиции. Если бы он сделал это раньше, не случилось бы всей этой неприятной истории.

Сикс не смог заняться возвратом наших документов из-за очень высокой температуры. Мне же в течение двух дней с помощью английского пилота пришлось вызволять наши паспорта. К несчастью, Руанда-Урунди, как и Танганьика, раньше была немецкой колонией, здесь не любили немцев и относились к ним с большим недоверием. Только после того, как я объяснила бельгийской полиции, что им придется взять на себя все наши расходы, в том числе оплату гостиницы, мы получили паспорта обратно и разрешение покинуть Руанда-Урунди. Полеты над рекой нам запретили.

Возвратившись в Найроби я спросила Хельге, нашел ли он исполнителей эпизодических ролей. Он посмотрел задумчиво и меланхолически произнес:

— Пока нет!

— Ни одного? — удивилась я.

— Нет, никого, — повторил он, так преданно смотря мне в глаза, что злость моя сразу улетучилась.

Откровенно говоря, я ожидала более действенной помощи. Теперь же приходилось брать на себя его работу. Но он сделал это не нарочно. Просто был слишком застенчив, слишком чувствителен, чтобы общаться с посторонними людьми. Зато с восторженным лицом показал мне несколько фантастических зарисовок масаев, сделанных им в Аруше.

Наконец в середине сентября мы все вместе оказались на острове Ламу. И Джордж Сикс, излечившись от тяжелой болезни, опять был среди нас. Вальди Трауту удалось заполучить Курта Хойзера, который вместе с Хельге должен был написать окончательный сценарий.

В пальмовой роще, за городом, прямо у морской бухты Сикс нашел идеальное место для палаточного лагеря.

Однако ситуация все еще была критической.

У нас не было темнокожих исполнителей. Кроме того, нас должны были обеспечить реквизитом, из которого самое важное — баржа работорговца Хасана. Сикс и Лоуренс-Браун предположили, что ее будет несложно заказать на верфи порта Момбаса. Большое заблуждение: единственная верфь, готовая выполнить заказ, требовала шестимесячного срока. В ответ на это Сикс решил сам с помощью местных умельцев построить лодку.

— Сколько на это потребуется времени? — спросила я.

— Восемь дней, — ответил он.

Утопия, конечно. На Ламу нельзя было купить выдержанное дерево, а на доставку материала из Найроби уйдет, по крайней мере, две недели. Сикс опять пообещал что-то, чего не мог выполнить.