Нил Петрович молчал.

Афанасий походил по комнате, тщательно проверяя каждый предмет.

— Так откуда у тебя эти запасы, аппаратура?

— А ты что — сыщик?

— Ты угадал, дед. Чистосердечное признание облегчит твою участь.

Нил Петрович исподлобья смотрел на Афанасия, ожидая, что он сделает в следующую минуту.

— Может, по-хорошему договоримся, — предложил Афанасий. — Ты мне расскажешь, откуда у тебя такие дорогие импортные вещи, припасы, зачем тебе рация, электронное подслушивающее устройство, за кем ты следишь, а я оставляю в подарок твою жизнь. Ты понял меня? Я вчера, если б не помешал Сергей, схватил бы тебя за яйца, хоть ты и кота своего подкинул, дескать, вот он, виновник шума. А если бы поймал, изуродовал бы как Бог черепаху. А сегодня я мирный. Знаешь, как чеченец. Сегодня он мирный, а завтра уже нет. Завтра я выхожу на тропу войны. Зачем нам ссориться, дед? Решай!

Старик молчал.

— Ну, наняли тебя последить за Ворониным. Я это знаю. Ты мне скажи кто, и мы будем квиты.

— Ты аппаратуру разбил. Что я им скажу.

— Не разбил я её. Это был отвлекающий маневр. Вот она видишь, в целости и сохранности. Я только кое-какие детальки на пол шмякнул, не существенные, но тем не менее свой подлый промысел ты вести не сможешь. А мне аппаратура ни к чему. Я следить ни за кем не собираюсь. Опасное это дело. Можно и по носу схлопотать. Ладно, был бы ты частный детектив, я бы поверил тебе. Ну что, дед, — снова спросил Афанасий, повышая голос, — будем в бирюльки играть? — Он достал пистолет. — Я ведь давно за тобой слежу. И всё знаю. Хочу, чтобы ты очистил свою совесть.

— Всё скажу, только отпусти, — сдался старик.

— Валяй. — Афанасий поставил перед ним стул и сел. — Не тяни. Я слушаю.

Нил Петрович удобнее устроился на кровати, насколько ему позволяли наручники, обхватив пальцами дужку спинки.

— Я из Верхних Ужей. По специальности каменщик. После выхода на пенсию продолжал работать, а потом наша шарашка закрылась — работы не стало. Пенсии маловато, да и ту не вовремя платят, как жить? Жил в коммунальной квартире. Женился несколько раз, но жизни ни с одной из жён не получилось. А тут в пивнушке подкатили двое: один высокий худой, в кожаной кепке, другой помоложе, но в два раза шире, громадный мужчина. Присмотрелись ко мне. Хочешь, говорят, дед, подзаработать? Ну, при моем аховом положении, когда предлагают, грех отказываться. Хочу, ответил и спросил, что за работа. Да пустяк, говорят, сторожем тебя возьмём. Разговорились, они меня пивком угостили, целую коробку баночного, я такого сроду не пил, поставили и сами, правда, не отставали, лакали, что твои насосы. Ну, за пивком они мне и рассказали в деталях, что за работа…

— Говори, говори, — торопил старика Афанасий.

— Сказали, что жить буду в деревне, у них там дом есть, если будут спрашивать, скажи, что дом купил по дешёвке, я так и говорил Воронину. В мои обязанности входило смотреть, что делает художник, куда ходит, кто его навещает, попытаться его разговорить, расположить к себе. Обещали сто долларов в месяц с их харчами и больше ничего.

— А зачем им понадобилось за художником следить? Ты не спросил?

— Как же так я не спросил — спросил.

— И что они ответили?

— Они сказали, что он их родственник, немного у него с головой того, связался с тёмными личностями, наркоманами что ли, надо последить, чтобы руки на себя не наложил. Об этом они и хотели бы знать. А по мне работа не пыльная, живи и смотри…

— А провиантом как снабжают?

— Раз в неделю оставляют за рекой в лесу, на старых вырубках, в куче валежника.

— А связь?

— Сообщаю через рацию, куда художник ходил, кто приезжал, а кроме того… — Он замялся.

— Говори, что замолчал.

— Иногда с ними вижусь, но редко. Раз в неделю. Больше я ничего не знаю.

— А пистолет?

— Они дали, сказали, что если чего, для защиты однако.

— Кто они?

— Ничего не знаю.

— Как зовут?

— Что повыше Зашитым, помоложе, здорового Обухом.

— А кто картины художника изрезал?

— Не было того. — Нил Петрович побожился, насколько это ему позволили наручники.

Афанасий хотел его взять на пушку и придумал этот эпизод.

— Ты в доме его был?

— Я не был. Я на шухере стоял.

— А кто был?

— Зашитый с Волдырём. Волдырь это тот, кто мне провиант привозит.

— Зачем ходили?

— Сказали, что проверить насчет наркотиков. Дескать, что Воронин стал злоупотреблять ими.

— А кто хозяин, самый главный? На кого этот… Зашитый, Обух работают?

— Не знаю. Я знаю только троих…

— С тобой все ясно.

Афанасий узнал больше того, что хотел. Значит, следят за ними давно и задействовано много людей. Старик не врёт, что не знает хозяина. Он знает только исполнителей, таких, как он сам. Кто ими верховодит, того сразу не найдёшь. Он, может, как лук, под семи одёжками сидит, и управляет. Конечно, здесь замешано варяжское золото. Значит, это не блеф — пергамент, что нашёл Николай, не подделка, а действительный документ. Но почему же они не припёрли Николая к стенке? Афанасий же припёр старика, и тот всё выложил. И Николая можно припереть, но они этого не сделали?

— Посиди здесь пока, — сказал он старику. — Потом я посмотрю, что с тобой делать. Понял?

— Понял, — ответил Нил Петрович. — Я ничего плохого никому не делал. Зря ты так со мной.

Афанасий пропустил его слова мимо ушей. Забрав пистолет и рацию, он быстро вышел в сени, чуть не наступив на кота, который, фыркнув, бросился наутёк.

— Дело наше табак, — изрёк Афанасий, вернувшись в дом, где на террасе его ждали друзья, изнывавшие от неведения.

Он положил перед ними пистолет.

Николай хотел узнать, почему «афганец» долго задержался, но, увидев пистолет, взял его за дуло и спросил:

— Откуда он?

— Осторожно. Он, наверно, заряженный, — кивнул с опаской на оружие Сергей.

— Заряженный, — ответил Афанасий. — Полная обойма. Откуда он, спрашиваете? Не нашёл же я его в крапиве. Милейший наш суседушко хранил его в холодильнике, чтобы, значит, не протух.

— Так что же… Нил Петрович наш… — не нашёл подходящего слова для его характеристики Николай.

— Наш. Ваш… Сосед наш, одним словом, это Фотограф.

Николай от неожиданного сообщения присел на стул. Сергей привалился к стене.

— Вот те на! — громко произнёс Николай, придя в себя. — Никогда бы на него не подумал. Ты не ошибаешься?

— Лучше было бы, если б ошибался.

— Как ты это узнал? — спросил Сергей.

— От него самого. Сам всё выложил.

— Что ж ты этого шпиона, как ты говоришь, одного оставил? — воскликнул Сергей, во все глаза глядя на Афанасия.

— Он у меня к кровати прикованный сидит. Ждёт своей участи.

— Чем же ты его приковал? — спросил Сергей, которому, как и Николаю, не совсем верилось в шпионскую историю, рассказанную Афанасием.

— Я у него наручники нашёл, совершенно новые, только что с завода, ими и прицепил, чтобы не убежал. Он мне рассказал, что его наняли двое каких-то бандитов, одного зовут, это, конечно, не имя, а кличка — Зашитым, второго Обухом. Но, как я думаю, это шестёрки, подручные, сам хозяин притаился где-нибудь в засаде, наблюдает за спектаклем, и командует.

— Час от часу нелегче, — вздохнул Николай.

— И вот эту рацию у него отобрал, — положил на стол аппарат Афанасий. — Тоже новая, современная, импортная. Он при её помощи сообщения своим дружкам передавал, куда мы в последнее время отъезжаем, куда ходим, что делаем. Но это не всё. В его доме я обнаружил подслушивающее электронное устройство, очень дорогое и мощное. Вчера он здесь у нас под окнами шарахался с этим устройством и подслушивал, о чём мы говорим…

— Так вы вчера говорили, кошка это… — недоумённо произнёс Николай.

— Я сказал, чтобы не вызвать паники, — ответил Афанасий. — Кота старик с собой взял и когда услышал, что кто-то выходит из дома, чтобы отвлечь от подозрений, выбросил его, а сам шмыгнул в кусты…