- Значит, нас обложили, как зверя в норе?
— Обложить-то обложили, это точно. Но ещё не взяли.
— Мне это не нравится, — сказал Сергей, шагая по террасе. — Выходит, они знают каждый наш шаг. — Ему уже не казалась неправдоподобной история, рассказанная Афанасием.
— Выходит так, — подтвердил Афанасий. — Здесь следит старик с котом, может, в другом месте у них ещё шпион есть. Нашу машину обстреляли, когда мы ехали сюда, кто-то знал, что Сергей едет в Дурово, может, пугнуть и решили, чтобы повернул обратно. Деньги они не жалеют платить. Старику в месяц сто баксов отсчитывают. Кормят его за свой счёт наилучшими продуктами. Они сейчас, думаю, обложили всех, кого считают потенциально привязанными к пергаменту, в том числе и нас, и проверяют, у кого эта бумага.
— Как они нас до сих пор за горло не взяли? — пробормотал Сергей.
— У них нет доказательств, что пергамент у Николая, — ответил Афанасий. — Они сомневаются. А как узнают, что мы знаем о существовании мурманского сундука и путь к нему, и чихнуть не успеем, как возьмут…
— Ну не надо, Афанасий, краски сгущать — возьмут, не возьмут, — сказал Николай. — Мы живы, и козыри в наших руках.
— Поэтому надо сматываться из деревни, как можно быстрее. Мы ж не знаем, кто против нас — мафия или кучка искателей приключений, вроде нас. Во всяком случае, кто бы они ни были, возможностей у них гораздо больше, чем те, которыми можем похвастаться мы.
— А куда сматываться? — спросил Сергей, глядя на Афанасия.
— Как куда, — ответил Николай за Афанасия. — У нас путь один — за сундуком.
— Надо только их сбить со следа, — сказал Афанасий. — Выходим сегодня ночью. Старика оставим здесь.
— Ну и влипли мы, — вздохнул Сергей.
— Не переживай, Серёга! — обнял его за плечи Афанасий. — Я в Афганистане не в таких передрягах был. А видишь, обнимаю тебя. Усёк?
— Усёк, — мрачно ответил Сергей.
— Так, ребята, — проговорил Афанасий, сосредоточенно думая о чём-то, — вы готовьтесь в дорогу, а я пойду проведаю старика, как он там прикованный в своём каземате сидит.
Он забрал пистолет и быстро вышел в сени. Сергей с Николаем видели, как мелькнула на улице его фигура и пропала за кустами.
Минут через пятнадцать он вернулся.
— Вот что, — обнял он друзей за плечи, — я подумал и считаю, что вы со мною согласитесь — нам не надо дожидаться ночи, а надо уходить сейчас.
— Ты ж полчаса назад говорил, что ночью тронемся в путь, — обернулся к нему Сергей.
— Обстоятельства изменились. Я ещё попытал Нила, и он мне сказал, что сегодня у него встреча с Зашитым и Волдырем — кто ему продукты поставляет и инструкции даёт. Если мы сейчас отпустим старика, он сразу побежит к этому… Зашитому, всё расскажет, если не отпустим — не встретясь с ним, они припрутся сюда, узнать, почему он не вышел на связь. Поэтому у нас один выход — как можно скорее покинуть Дурово и затеряться в бескрайних просторах страны Болотии. Если мы не уйдём сейчас, они нас словят, — продолжал Афанасий. — Старика хватятся, как пить дать. Он такой пройдоха, не всё говорит. Я мог бы вытянуть из него больше, но я не гестапо.
— Боже упаси, — воскликнул Николай. — Что мы заплечных дел мастера? Что сказал Нил, то и сказал. Мы это и так знали, а после его слов убедились окончательно.
— И бесповоротно, — добавил Сергей, к которому вернулось прежнее настроение, и мрачные мысли о кишащих вокруг бандитах исчезли.
— Собираемся, — поторопил друзей Афанасий. — У тебя всё готово? — обратился он к Николаю.
— Я ещё вчера всё спрятал, убрал. Только лодку надо на багажник поднять.
— Это дело пяти минут. — Афанасий был сосредоточен и уверен в своих действиях. — Они здесь весь дом вверх тормашками перевернут, облазят всё дочиста, как только узнают, что мы улизнули. Ты папирус свой египетский берёшь?
— Нет, оставляю здесь в надёжном месте. Даже если всё перевернут вверх дном, не найдут. У меня калька с него есть — не текст, а место захоронения.
Афанасий одобрил решение Воронина, и они стали собирать вещи, которые упаковали вчера, и носить их в машину, стоявшую во дворе.
Через час были готовы в путь. Время было послеобеденное.
— Ну, давайте подумаем, всё ли взяли, не забыли ли чего, — обратился к товарищам Николай. — Назад возвращаться не будем.
— Вроде бы всё, — ответил Афанасий. — Я пересчитал.
Николай запер дверь дома.
— Это лишнее вообще-то, — обратился к нему Афанасий. — Они сорвут замок, когда узнают, что мы уехали.
— Мы делаем вид, что уехали спокойно, ничего не случилось…
— Толково, — согласился Афанасий. — Вы заводите машину, а я пока к старику сбегаю. Освобожу его от наручников.
— Он же сразу заложит нас своим хозяевам, — воспротивился желанию Афанасия Сергей.
— Не заложит. Я его привяжу верёвкой. Растяжечку ему сделаю небольшую. Ему будет немного больно, но через часа два-три, если раньше к нему никто не придёт, и если он будет работать руками и ногами, сам освободиться, а мы будем далеко. — И он побежал в соседний дом.
Друзья отъехали метров сто, и Сергей остановил машину, поджидая Афанасия. Скоро показался «афганец» с наручниками в руке.
— А это зачем? — спросил Воронин, указав на наручники.
— Да так, прихватил, — ответил Афанасий и сильно зашвырнул их в лопухи. — Всё, ребята, поехали. Назад дороги нет. — Он хлопнул дверцей машины.
Сергей прибавил газу, и «Жигули», поднимая пыль, выехали из Дурова.
Машина быстро мчалась по шоссе. Сергей сосредоточенно смотрел на дорогу, Николай тихонько говорил ему, сколько ещё надо ехать до съезда на проселок, а Афанасий, откинувшись на спинку заднего сиденья, зажатый с одной стороны коробками с провиантом, размышлял о событиях последних дней.
Оказавшись вовлечённым в цепь из ряда вон выходящих происшествий, приобретающих невероятно непредсказуемые события, он внутренне оживился. Сломленный бездействием шести-семи последних лет, сознавая свою никчёмность в современной жизни, не зная, куда приложить силы, он думал, что всё интересное в жизни осталось позади, и порадовался теперь, что не отказался от предложения Николая принять участие в поиске клада. Его интересовал не столько сам клад, конечно, представлявший значительный интерес, сколько радовало то, что вереница тоскливых и пасмурных дней прервалась. Он теперь жил как когда-то в Афгане, собранный, готовый в любую минуту на рискованную операцию. В Афгане, будучи в спецназе, он просился на самые трудные задания, не раз выходил в тыл душманам, и заканчивал блестяще локальные операции. Недаром душманы прозвали его Чёрным джинном, за его голову одним высоким полевым командиром была объявлена награда не в одну сотню баксов. Он и был со своим отрядом в несколько человек, подобно джинну, выпущенному из бутылки. Словно ураган проносился по укреплениям духов, уничтожая живую силу и технику, коммуникации противника, собирая нужные сведения для командиров частей, дислоцированных поблизости, сея панику в рядах врага, и снова возвращался в кувшин, чтобы смирно сидеть там до следующего раза…
Там враг был осязаем, виден и слышен. А здесь? С кем ему и его товарищам придётся бороться? С бойцами невидимого фронта, усмехнулся он, вспомнив расхожую фразу времён так называемого застоя, не сходившую со страниц газет и журналов.
Кто, действительно, эти «бойцы»? Кучка авантюристов, искателей золота, как он и его друзья, или мощная организация? Судя по оснащённости и деньгам, богатая группировка, по поступкам — банда уголовников. Почему они не переходят к решительным действиям? Дилетанты или такая задумка? Если они предполагают, что пергамент с текстом о скитском золоте у Воронина, им проще простого, раз они следят за ним, приставить ему или его товарищам или всем вместе, нож к горлу и под страхом смерти заставить во всем признаться. Или применить другой вариант, тоже неплохой, — пообещать несколько тысяч зелёных каждому в обмен на древний циркуляр, (Афанасий усмехнулся, когда ему на ум пришло это слово). И то и другое — хорошие методы воздействия, один для сильных, другой для жадных. Но они не делают ни того, ни другого. Они притаились, как змея в траве, и следят за своею добычей. «Змея, змея, — повторил Афанасий. — Следит, потом мгновенно бросается на добычу, и ядовитое жало вонзается в жертву». Ждут. Это их вариант действия. Ждут, не спешат, знают, что мы у них на крючке. Что они от этого теряют. Единственно, плату своим агентам. Хотят взять нас тёпленькими. Но теперь их вариант поломан — дуровцы ушли от них, отвязались от хвоста.
