— Совершенно верно. Итак: ваша задача: определить трэкеты этих биосферных резервов. Термин «трэкеты» вам известен?

— Да. Это структура организации оборота товаров и денег в мафиозном бизнесе.

— Почти правильно. Надо добавить, что трэкеты, это структуры, привязанные к точкам местности это важно, и убрать слово «мафиозный», оно избыточно. Наша обязанность: подозревать все объединения, которые оперируют в нашей зоне ответственности.

— Что, даже Конгрегацию Сестер-Миссионерок Любви? — удивленно спросил Клаус.

— Их в первую очередь, — сказал Стэн, — эта сеть создана после второй Мировой войны Агнессой Гондже Бойаджиу, гражданкой Албании, известной, как «Мать Тереза», для прикрытия криминального бизнеса на «территориях команчей». Термин «территория команчей» вам известен?

— Да. Это территория, где вследствие военных действий или гуманитарных катастроф временно не функционирует охрана правопорядка. Но при чем тут мать Тереза? Она вообще была святая, и она была лауреат Нобелевской премии мира, и она…

Стэн хлопнул ладонью по столу.

— Вы не в детском саду, лейтенант Мидгем! Добро пожаловать в реальный мир! Вам известно, что среди бизнес-партнеров мисс Бойаджиу были Ясир Арафат, основатель исламского терроризма, и Франсуа Дювалье, известный как «Папа Док» или «Барон Суббота», диктатор Гаити? Вам известно, что инициатором учреждения Конгрегации Сестер-Миссионерок Любви был Папа Римский Пий XII, нацист, союзник Гитлера и Муссолини, не повешенный в Нюрнберге лишь потому, что пригодился в начавшейся Холодной войне? Вы знаете, что из ста с лишним «центров помощи семьям», якобы созданным «Матерью Терезой» в Калькутте, реально не было ни одного, а бесплатное питание получали полтораста человек, а не нескольких тысяч, о которых сообщалось в отчетах фонда «Сестер-Миссионерок Любви» о расходовании пожертвований?

— Это… — Клаус запнулся, — Это правда?

— Правды нет, — жестко сказал Стэн, — а это факты, с которыми следует работать. Факты таковы, Клаус, что у всех крупных благотворительных объединений существуют три главные цели: отмывание денег, коррупция и финансирование экстремизма. А прочие направления их деятельности — это информационное прикрытие.

— Но… — молодой лейтенант снова запнулся, — нас неправильно поймут, если мы будем действовать против благотворительных групп.

— Повторяю, Клаус: вы не в детском саду. Если наши открытые действия в каком-либо направлении не обеспечены по линии PR, значит, мы должны действовать скрытно.

Клаус некоторое время молчал, разглядывая свою чашку, а потом произнес.

— Стэн, мне кажется, начальство запретит нам трогать благотворительные группы.

— Если начальство запретит, то мы прекратим это делать. Дисциплина, лейтенант. Вам следует четко придерживаться принципа службы. Вы анализируете ситуацию, делаете выводы, и действуете предельно эффективно в смысле поставленной задачи. Но, если начальство приказывает вам перейти от эффективных действий к неэффективным, вы безоговорочно выполняете этот приказ. Начальству виднее. Возможно, ваша задача не имеет самостоятельного смысла, а является оперативной игрой, прикрытием другой задачи, более важной, и лежащей вне рамок вашей компетенции. Это понятно?

— Да, это понятно… — Клаус сделал глоток из кружки, — А ради чего? Дослужиться к 45 годам до полковничьей пенсии, все забыть, и заняться любительской рыбалкой?

— Неплохой вариант, — согласился Стэн.

— Черт! Вы говорите сейчас не то, что думаете!

— Верно, Клаус. Разведчик, говорящий то, что думает — профессионально непригоден.

— Черт… — уныло повторил лейтенант.

Стэн встал из-за стола, улыбнулся и похлопал его по плечу.

— Вы отличный парень, Клаус. Просто, у вас чуть-чуть не хватает опыта. Сейчас у вас появился шанс приобрести этот опыт не на собственной шкуре, а на чужой — методом анализа истории деятельности различных коалиций в зоне нашей ответственности. Не торопитесь, старайтесь понять ход мыслей лидеров тех или иных группировок. Метод Станиславского: попробуйте, как бы, влезть в их шкуру. Но работайте без фанатизма. Слушайтесь доктора, хорошо кушайте и побольше спите. Вам надо выздоравливать.

— Стэн, а можно личный вопрос?

— Нельзя. Обсуждение личных тем между сотрудниками запрещено инструкцией.

— Черт! Но, когда вы спасали меня там, в Казамансе, то плюнули на инструкцию!

— Да, — ответил Стэн, — старшие офицеры тоже иногда нарушают дисциплину.

…

Северо-Восточная Австралия.

Побережье Кораллового моря

База ВВС рядом с городом Таунсвилл.

Да. Старшие офицеры тоже иногда нарушают дисциплину. Это установленный факт.

Генерал Джон Уорвич глянул сквозь стеклянный колпак, окружавший конференц-зал на крыше штабного здания, в ночную темноту, слегка подсвеченную множеством огней вокруг ВПП, транспортных проездов, контрольных вышек и служебных сооружений, проглотил остатки кофе из чашки, придвинул к себе блюдце, втащил из кармана пачку сигарет, щелкнул зажигалкой, и прикурил. Блюдцу, очевидно, предстояло сейчас стать пепельницей. Правительственный советник Конвей бросил взгляд сначала на горящую сигарету, а потом на табличку «No smoking!», украшающую стену.

— Закуривайте, Эйб, — весело предложил ему полковник Инсон из военной центральной разведки DIO, — по традиции, в военное время такие таблички считаются за граффити и смысловой нагрузки не несут.

— Макс, откуда вы знаете, что я вообще курю? — спросил советник.

— Во-первых, — сказал разведчик, — Вы характерно двигаете пальцами правой руки.

— Так. А во-вторых?

— А во-вторых, это отмечено в вашем досье.

— Но, — заметил Конвей, — я курю только дома.

— Я знаю, — Инсон кивнул, — в досье так и написано.

— Черт! — советник тряхнул головой, — Вам делать больше нечего, кроме как следить за официальными персонами собственного правительства?

— Сейчас он объявит, — насмешливо заметил Джон Уорвич, — что это делается ради вашей безопасности, Эйб, и ни для чего больше.

Макс Инсон широко улыбнулся и с чувством произнес:

— Это делается ради вашей безопасности, Эйб, и ни для чего больше

— Да, ну вас… — проворчал советник Конвей, и тоже вытащил из кармана сигарету.

— …Максу сложнее, чем нам, — так же насмешливо продолжил генерал, — жена на день рождения подарила ему электронную сигару, и ласково, но твердо уговорила бросить курить настоящий табак. Но, уезжая сюда, он забыл эту игрушку дома.

— Откуда вы знаете? — поинтересовался Инсон.

— У ВВС есть своя разведка, Макс, вы ведь в курсе.

— Да. Я понимаю, откуда вы знаете, что моя жена уговорила меня бросить курить, но откуда вам известно, что моя электронная сигара не лежит у меня в кармане?

— Контроль на «жучки» при въезде на авиабазу, — ответил генерал, — микропроцессор электронной сигары отозвался бы на сигнал сканера — охотника за «жучками».

— Этого я не учел, — самокритично признался полковник разведки.

— Может, вернемся к делу? — предложил советник Конвей, прикуривая сигарету.

— Но ведь капитан-лейтенант фон Грюн еще не прилетел, — заметил Инсон.

— А вы думаете, — спросил генерал Уорвич, — что он действительно прилетит так, что система контроля воздушного пространства его не заметит?

— Я просто уверен в этом, Джон. Видите ли, эти фашисты хорошие профи…

— Фашисты? — удивленно перебил Конвей.

Полковник DIO снова улыбнулся и развел руками.

— Это наш сленг. Мы называем авиа-спецназ Буга-Бука фашистами, потому что он сформирован, в значительной мере, из потомков германских эмигрантов, которые служили в «Luftwaffe», а в конце Второй мировой войны решили, что им лучше не испытывать судьбу, собрали чемоданы и смылись в Южную Америку. Некоторые работали позже в Аргентине, в авиа-фирме FMA, и создали любительский клуб. Он называется «Хортен-клуб», в честь известного авиа-конструктора «Luftwaffe», тоже перебравшегося в Аргентину. Разумеется, потомков потянуло в бывшие германские колонии, и они пошли на службу к полулегальному правительству Буга-Бука.