— Я бы с удовольствием поговорил на эту тему и выговорил бы тебе все, что думаю о твоем ученике-нахале, но сейчас меня гораздо больше волнует Балскове, если, конечно, это не бредни.

— Нет, не бредни, но чистая правда.

— Но как такое возможно, Тасмир? Куда Совет смотрит?

— На те вопросы, которые поднимаются на обсуждение.

— Так, почему же ты не заговоришь об этом?

— Что толку, если я поставлю это на повестку дня? Одних моих доводов недостаточно!

— Почему только твоих?

— Потому, что только я, зная, желаю говорить о незаконном переселении во времени, но вполне законном существовании мага Кирилла Белорского, чье место занял Балскове.

— Ничего не понимаю! Как он дошел-то до этого?

— Не знаю. Тут два пути: либо его напутствовала какая-нибудь Богиня, либо он начитался книг Тимура.

— Что?! Книги же были уничтожены?!

— Значит, мы ошибались, думая так. Книги сохранились, я уверен, но вот, как и почему Азалия не выполнила приказ уничтожить их?..

— Куда смотрит твой сын? Он, ведь, у нас, кажется, всеведущий?

— Я бы попросил тебя, Берендор! Никто никогда не знает мыслей Амедео, не знал при жизни, и тем более, сейчас. Может, это вообще с его позволения происходит, однако ты не хуже меня знаешь о противоборстве темных и светлых начал. Так что, сейчас меня более волнует насущная проблема, а не мечта о вынужденном вмешательстве Амедео!

— Ладно, извини. Тогда давай попробуем разобраться. Откуда ты знаешь, что Кирилл Белорский — это не Кирилл Белорский, а Син Балскове?

— Когда в Идэлии начались все эти непонятные явления, я предположил три варианта: либо это, действительно, Син, либо его умный и способный ученик, которых у него вообще-то не было, либо это так же, как и Балскове, могущественный маг, получивший доступ к не одному десятку запретных книг, в том числе, к книгам Тимура.

— А этот Кирилл Белорский, тоже, выходит, не последний волшебник?

— Да, в свое время он даже претендовал на пост главы Долины Времен Года, но из-за вспыльчивости своего характера обиделся на всех и скрылся в горах Идэлии.

— А Балскове? Его же держали в семигранной тюрьме? Выходит, его место занял Белорский?

— Выходит, что так.

От простоты и запутанности вопроса Берендор начинал терять терпение — он поднялся с места и нервно стал расхаживать взад и вперед. Некоторое время он молчал, а потом резко остановился и громко заговорил вновь.

— У меня нет слов! Но это что проверить нельзя? Придти в камеру, там увидеть не Балскове, а Белорского — зарегистрировать факт и дело в шляпе! — Судите, обвиняйте, наказывайте, сколько вам будет угодно!

Тасмир печально улыбнулся.

— О, если бы все было так просто!.. Нет, Берендор, здесь все гораздо сложнее. Балскове переместился во времени на куда более тонких планах, чем ты думаешь.

— Он что, Бог?

— Нет, но вот ученик Бога — вполне может быть.

— Так…. Еще один ученик Бога!

— И заметь, незаконный. О нем ведь, никто и ничего не говорил на Совете.

— Тогда ты ошибаешься. Об этом Великий Бог Справедливости сказал бы нам.

— Не уверен, он говорит об этом только тогда, когда считает нужным. Сам знаешь, иногда такое становилось известно в момент представления нового Бога. Другой разговор, если Адэлина, а я уверен, что без нее не обошлось, сама выбрала себе ученика, не испросив совета у Амедео, то это уже интересно, и что из этого получится, большая загадка.

— Как бы это не получилось реальным противостоянием со стороны темных начал, тут уж, успеет ли вмешаться твой сын — большой вопрос.

— Скорее: захочет ли он вмешаться.

— Ох, Тасмир, выходит, все, что я читал о вас — истинная правда! Ты же считаешь его начальником всех темных сил! Но ты не прав, или ты до сих пор не можешь понять, что такое справедливость.

— Наверно. А всё, что ты читал о нас — правда: я никогда не любил сына, и всегда был против него.

— Не любил?! Однако даже сейчас изволил заступиться. Но я, молчу, ладно, в конце концов, это меня не касается. И то, кто против кого — тоже.

— Да, Берендор, рад, что ты понял это. Тем более что сейчас речь идет о другом противостоянии: моем и Амнэрис, моего ученика и ее ученика.

— Ты что серьезно? Веришь в то, что твой ученик сможет победить Балскове?!

Берендор рассмеялся — Тасмир молчал.

— Нет, ты знаешь, не перестаю тебе удивляться! Он же совсем мальчик, какой у него багаж знаний и тем более опыта? Явно не сравнить с таковыми у Балскове, и это вкупе с мощью последнего.

— Смейся Берендор, сейчас — я посмеюсь чуть позже.

— Если не наоборот.

— Нет, не наоборот.

Берендор пожал плечами, переведя взгляд на луну, он поймал себя на мысли, что она о чем-то напомнила ему или что-то хотела сказать.

— Странное чувство: луна словно говорит со мной.

— И о чем же?

— Не знаю, но она, как будто, недовольна.

— Значит, не зли ее еще больше, — улыбнулся Тасмир, — ты, действительно, не прав. И не пытайся читать его мысли — не зли ее еще больше.

— О чем ты? — Берендор повернулся, но Тасмира уже не было. — Ну, вот, явился, посеял смуту, а ты теперь сиди тут и бейся о неприступную стену!..

Только в солнечную летнюю погоду можно по-настоящему узнать: каким ясно-голубым бывает небо — мягко озаряло солнышко небосвод, ласково припекало северной полушарие зеленой Планеты. Сейчас окруженные покоем, пусть и временным, а, следовательно, кажущимся, наши герои умиротворенно наслаждались тишиной Поляны Хранителя Идэлии, красотой небосвода и окружающей природы. Даже пререкания с ворчливым хозяином позабылись, хотя это, скорее всего, исходило и из того, что Берендор сам оставил их в покое: не читал их мысли, не подстраивал никаких козней и вообще никак не заявлял о своем присутствии.

Яромир и Георг вдоволь насиделись у костра, наслаждаясь идущим от него благодатным теплом, выстиранная чистая одежда полностью высохла часам к девяти вечера, и Георг, надев теплые мягкие вещи, решил немного прогуляться, в частности навестить главную реку, пересекающую всю Поляну и, в отличие от всех ручейков, родников и речушек, не меняющую своего направления.

— Куда ты? — тут же встревожено спросил Яромир.

— Погулять — не бойся: тебе здесь ничто не угрожает.

— А как же Хранитель? Вдруг он придет?

— Не думаю, но даже если и так, он все равно ничего плохого тебе не сделает.

— И все-таки он странный, я бы даже сказал… злой.

Последнее слово Яромир произнес шепотом, предварительно посмотрев по сторонам, да и после обеспокоено оглянулся в направлении главного дерева — не появится ли из-за ветвей грозный Берендор.

— Нет, не злой — тут ты не прав, а вот… чуть одичавший — это да. Да, и потом, если кого ему и хотелось бы расспросить, то это королеву, а не тебя, к тому же ты носишь перстень, который ему хотелось бы видеть как можно меньше, а лучше и вовсе никогда. Так что, все в порядке.

— Я уже не рад, что согласился тогда на предложение гнома: если бы не этот перстень — ничего не было!..

— Во всем есть свои плюсы и минусы, Яромир. Может, пока ты не видишь здесь ничего положительного, но оно есть, например, спасение Амариллиды, не появись мы здесь, её бы уже не было в живых.

— Георг.

— Да.

— Прости меня, я не имел права так вести себя. Я не знаю, почему всё так вышло, меня, словно что-то подталкивало, что-то злое и нехорошее. А я ведь не пытался сопротивляться, этому злому.

Георг присел на корточки и внимательно, в упор посмотрел на Яромира.

— В результате выплеснулось море обиды, зависти и недовольства. И это часть тебя, Яромир, неотъемлемая часть. Изгнать ее нельзя, а вот подчинить можно, для этого надо не просто бороться, надо отчаянно сопротивляться, и тебе особенно.

С этими словами Георг встал и ушел, оставив Яромира одного, он не стал более останавливать его, предпочтя спокойно подумать наедине обо всем сказанном ему, а оно вызвало далеко не определенные мысли в сознании мальчика. С одной стороны да, он согласился с тем, что был не прав, но вот с тем, что ему особенно внимательно надо следить за своим темным началом — нет. Чем он так уж отличается от того же Георга, который такое порой высказывал солдатам и таким тоном, что догадки Антонио о благородности его происхождения напрочь отметались, и это при условии, что сам король Адельберт, и тем более начальник военного ведомства, не на шутку испугался его, когда тот узнал о растрате денег выделенных, было, на производство партии катапультных машин. Деньги вернули, в полном количестве. Нет, он, Яромир, по сравнению с такими проявлениями недовольства, просто ангел. Так думал мальчик, и если бы Георг узнал об этом, то непременно еще больше бы утвердился в своих мыслях относительно новоявленного принца Западной страны эльфов.