— Хм! Я так и думал, что вы об этом попросите. Думаете, я настолько глуп? Ошибаетесь! Я не хуже вас знаю, что обмануть толпу гораздо легче, чем стоящих напротив вас нескольких здравомыслящих эльфов.

— Сияй! — неожиданно для всех сказала Амариллида и подняла вверх руку.

Яркими перламутровыми сферами вспыхнул перстень королевы, именно в этих, вложенных друг в друга сферах отражалась история Идэлии, от картин основания многих города, в том числе Звенящего родника, до моментов Великого спора и Великой войны. Пала преграда перед королевой — решетки камеры просто испарились — пришедшие эльфы в страхе прижались к стенам. Властно ступая, Амариллида пошла по коридору к лестнице, наверх. Несомненно, она могла и раньше воспользоваться перстнем, но почему-то боялась столь долго неиспользуемого могущества. Зато теперь и тени страха не было в ее душе: перстень пронизывал ее тело потоками силы, усилия веру в себя и твердость духа.

Миновав нижний коридор, Амариллида вступила на лестничный пролет, однако, сразу подниматься наверх не стала и поочередно, на каждом этаже, разрушала решетки темниц. В страхе охранники отступали от нее, не решаясь ничем помешать. На втором от верха пролете оказались заперты Игнат и Арина, в силу того, что их центральная круговая камера была обращена к входным дверям, они одни из первых узнали свою повелительницу.

— Ура! Да здравствует королева!

— Ура, ее величество жива и здорова!

— Долой Белорского! Долой самозванцев!

Из темницы Амариллида выходила в сопровождении нескольких сотен эльфов, когда королева показалась на центральной площади, народ замер. Царственно и величественно Амариллида вошла на трибуну — перстень все еще являл картины истории Идэлии в своих сферах, но мало кто помнил: что это должно было означать, и что могло давать такой эффект Большинство эльфов реально испугалось, а что значит испуг в толпе? От нескольких он за считанные мгновения передался другим — началась паника, эльфы бросились бежать, в разные стороны, разными по величине группами — они сбивали с ног детей, всех, кто слабее, все, кто не мог противостоять мощному натиску. Кто-то, конечно, пытался кричать: "Это же перстень королевы!" Слова Игната и Арины, которых, вообще-то знали в этом городе, также упали в пропасть. С ужасом взирая на это, Амариллида приказала перстню прекратить волшебное свечение, но он не послушался ее. После третьей попытки, королева также была на грани отчаяния.

— Что же делать?! Он не слушает меня!

— Может, надо произнести какое-нибудь слово? — неуверенно спросил Яромир. Как ни странно (а сказал он это очень тихо) Амариллида услышала его.

— Нет, он должен выполнить мое желание!

— Так прикажи ему! — воскликнул Игнат, стоящий метрах в двух от нее.

— Я пытаюсь, но ничего не получается!

Надо было что-то решать и немедленно, еще несколько минут такой паники и давки, и жертв потом придется хоронить в общей могиле. "Ведь я тоже могу его надеть, — думал Яромир, судорожно пытаясь найти какое-то решение, — значит, я тоже могу приказать ему. Точнее, пожелать!"

Яромир даже покачивался от напряжения и все-таки он нашел в себе силы — резко сорвавшись с места, он подбежал к Амариллиде и, схватив ее за руку.

— Вместе! Давайте вместе!

Амариллида поняла его, мгновение — и все прекратилось. Перстень вновь молчаливо ловил блики солнечных лучей, словно и не было никаких перламутровых сфер. Но волнение толпы не стихло, все бежали, за трибуной же давно никто не наблюдал.

— Как теперь успокоить их? — с ужасом спросила Лидия.

— Берендор — прошептала королева, — Берендор — вот, кто нам поможет!

Да, именно сейчас Амариллида вспомнила тот разговор в лесу, те слова Руфины. Конечно, Звенящий родник — не Сияющий город, но иного выхода из создавшегося хаоса у нее не было. Воспользовавшись прибором, усиливающим голос, Амариллида обратилась к гражданам своей страны.

— Слушайте все! Слушайте и узнайте, что я, Амариллида Миира Ди-Армини — истинная и законная королева Идэлии, заживо похороненная, но исцеленная от яда Кавериса, которым меня травила моя сестра и ее приспешник — маг, выдающий себя за Кирилла Белорского. Я стою здесь и сейчас перед вами. Только королева могла беспрепятственно одеть перстень королевы, утраченный много лет назад, но обретенный ныне, и только королева может воззвать к Хранителю Идэлии! Я надеюсь, вы еще не забыли о Хранителе своей страны и Балскове не стер из вашей памяти наш герб!

О, Великий Берендор, я взываю к тебе и молю тебя явить нам свой образ и принять обратно, в лоно своего покровительства и своей добродетели, посмевший отвернуться от тебя народ идэлийский!

Сначала вся площадь, потом весь город, а потом и все небо Идэлии озарилось ярким сиянием. Это чудо видели не только идэлийцы, но и на пограничных территориях жители соседних государств, даже в Тэнии заметили странное свечение, а драконы, облетающие границы Каримэны и вовсе разглядели волну света, от маленькой точки до огромной сферы.

— Слушай, народ идэлийский, — говорил сам Берендор, Хранитель Идэлии, спокойным и, в какой-то степени, негромким голосом.

Его слышали все, во всех точках страны и не только на поверхности, но даже в тюрьмах, а они, как известно, располагались под землей. Голос его достиг даже Чертомира, окраинного перед морем города, где располагался большой храм Богини Амнэрис.

— Слушай, народ идэлийский и внимай речам моим. Я — единственный и беспрекословный покровитель Идэлии, утвержденный Великим Богом Справедливости. Я принял этот пост много лет назад, но ваши предки предпочли забыть меня, однако я верил, что когда-нибудь сознание идэлийцев возродится, и потомки тех, кто принимал власть перстня королевы, поймут ошибку прошлых лет. Я бы мог покарать вас, но вы все же не забыли мой образ и продолжали, сами того не ведая, поклоняться мне. Я учел это и потому теперь не держу на вас зла. Не повторяйте ошибок прошлого, во второй раз вы так просто не исправите свое положение, не получите обратно ни Хранителя Идэлии, ни свою королеву, потомком моим исцеленную. Любите свою королеву и с радостью принимайте ее возвращение.

Берендор смолк, а свечение еще целых получаса продолжало озарять Идэлию. Покой и умиротворение давал он эльфам, дарил радость и тепло душевное. Вернулась королева, вернулся Хранитель — теперь это не абстрактный образ на гербе и флаге, но действительный, настоящий защитник.

Речь Берендора слышала вся Идэлия и ее столица в том числе. Когда город накрыло странным свечением, Алисия, уже извещенная о сумасшествии своего сподвижника, испугалась, когда же Берендор провозгласил о своем возвращении и возвращении королевы, то она и вовсе пришла в отчаяние. Алисия металась из стороны в сторону, из комнаты в комнату, но все слуги, совсем недавно так трепетно взиравшие на нее, теперь смотрели весьма и весьма подозрительно. Естественно, никто из них не спросил: "Что с вами, госпожа?" "Вам плохо? Быть может, вам что-нибудь нужно?" "Принести вам чай с успокоительными капельками?" Нет, никто ей ничего подобного не предлагал. И она знала: почему. Берендор открыто объявил об исцелении королевы, значит, кто-то способствовал ее отравлению, и кто, как не временные правители, могли сделать это?

"Почему я не стала вести себя по-другому? — с горечью подумала Алисия. — Если б я сейчас радовалась вместе со всеми — никто бы ничего не заподозрил. А теперь? Что делать теперь?"

Что теперь будет с виновниками начатого хаоса в Идэлии? Как отнесутся к ним? Простят?

— Хорошо ему, монстру проклятому! — зло прошептала Алисия, — У него память отшибло — все равно ничего не поймет. А я? Хоть кайся, хоть плачь, хоть что делай, а только так просто мне это не забудут!

С ужасом вообразив себе особенности пыток, Алисия скользнула в пока еще свои покои (принадлежащие до того Амариллиде), и, собрав небольшой узелок, покинула дворец. Она прошла по потайным коридорам и благополучно вышла за городской оградой. Отряд, который все-таки организовали для ее ареста, так и не нашел ее во дворце. Кто робко заметил, что это надо было бы сделать сразу, но никто не чувствовал даже угрызений совести по поводу запоздалых действий: все были слишком напуганы тем магом, Мурлычиком, жестокими реформами Алисии.