— Пойдем со мной, пожалуйста! Я все расскажу тебе в моем доме. А ночью ты во всем убедишься сама.

***

За несколько минут до начала соревнований на трибуне, в центральной ложе показалась королевская семья, вслед за ними, как и всегда, проследовала свита, в числе которой был, конечно же, Антонио со своей неизменной теперь улыбкой на лице. "Бедняга! — невольно подумал Адельберт, — он, наверняка помешался, а я еще открыл Игры! Боги! Это кощунство! Как же хочется вернуть все, изменить это глупое решение!" Но было уже поздно, и король понимал это: скажи он сейчас о вымышленном письме, то можно представить, какая волна негодования последует за этим!

Меж тем Антонио считал себя самым счастливым существом на свете. Еще бы! С ним говорил сам Тасмир, сам великий Бог добра и милосердия сказал ему не беспокоиться, не волноваться — так мог ли он ослушаться? Занятый своими мыслями, он, однако, только сейчас заметил, кое-что необычное.

— А что, драконы прибыли?

— Как видишь, — несколько отрешенно ответил Адельберт: ему нужно было держать речь, а в голову лезли самые неподходящие мысли, да и слова речи напрочь забылись!

— Зачем? — вновь спросил Антонио.

— Что зачем? — не понял Адельберт, уже позабыв о первом вопросе мага.

— Зачем они прибыли?

— Кто?

— Кто, кто! Драконы!

— Ах, это!.. Ну, как зачем — на Игры!

— На Игры?! Они ж отказались вначале!

— Значит, теперь передумали.

— Прям уж просто так и передумали?!

— Представь себе, бывает и такое! Все, оставь меня: я слова забыл!

Меж тем прозвучали торжественный гимн, извещающий об открытии сегодняшнего дня соревнований — далее должна была следовать речь короля.

— Все! Придется так, по ходу дела сочинять!

Король поднялся с места, и под торжественные возгласы и приветствия вышел на небольшое продолжение верхней ступени трибуны, откуда его было видно со всех сторон, уходя же, он услышал недовольное замечание Антонио.

— Знаем мы, как они на Игры приехали! Небось, узнали о том, где их ненаглядный принц, вот и примчались тут же!

"Да… — не хватало еще международного скандала! Случись, кто услышит!.." Но, к счастью, слова Антонио, уловила только королева Мариса, а она, конечно же, никак на это не отреагировала.

— Дорогие участники соревнований! Уважаемые гости нашей страны! Все те, кто приехал к нам на очередные международные Игры! В силу сложившихся обстоятельств, вы знаете, мы вынуждены были прекратить соревнования, и никто не знает, были бы ли они продолжены, если бы не те радостные известия, что мы получили вчера. Да воздадим мы хвалу Великому Богу Справедливости! Справедливость!.. Во имя этого бесценного дара я хочу вновь открыть международные Игры! Да здравствуют участники сегодняшних соревнований, сегодняшнего дня бегунов, и да победят сильнейшие, как гласит закон соперников!

Король подал знак — вновь зазвучал торжественный гимн, и вскоре на старт вышли первые участники соревнований: представители Риданы, Идэлии, Царства Льва, Каримэны, Королевства Серебряного Дерева, а также других более мелких стран. Здесь не было, правда, гномов, но им, как обычно делались определенные уступки, в частности, в день бегунов для них был отдельный забег.

Прозвучал стартовый свисток — бегуны сорвались с места. Первый круг преодолен — впереди дракон и риданец, но в шестом заметную скорость набрал идэлиец, а на восьмом эльф вырвался вперед, и пересек таки финишную черту. В результате второе место заняла Каримэна, а хозяйка Игр, Ридана, только третье.

Соревнования шли до самого вечера, за редким исключением остались страны, так и не получившие наград, но для них все еще было впереди — Игры включали самые различные дисциплины, где-нибудь они должны были победить.

Прекрасный вид открывался сверху, Яромир, словно забыв о разделяющем расстоянии его с землей, заворожено смотрел вниз. Однако его спутницу совершенно ничего не интересовало: она целиком погрузилась в свои мысли, и не реагировала ни на один вопрос мальчика. Руфина, действительно, ничего не слышала вкруг себя, но только слова: "Я… убил… его!" Как же хотелось забыть обо всем, представить, что ничего не было, что дома отец, пусть несколько суровый, резкий, но все равно, безгранично любящий ее. А ведь еще буквально утром она не знала ни об этих странных его амбициях, об истинных целях своих собственных действий. "Я словно в зеркало всегда смотрела и видела только тот мир, который оно отражало, а это далеко не вся картина. Я видела его любовь, но не видела его коварства. О Боги! Почему все случилось так? И что делать теперь?.." Да, еще вчера был занавес забвения, а сегодня…. Не было также этого браслета, этого проклятья на долгие годы. Сколь долгие?

В какой-то момент Руфина все-таки заметила мальчика, сидящего впереди нее. "Тот юноша, наверняка, оберегал его, значит, и я должна позаботиться о нем"

— Мальчик, — вслух спросила девушка, на этот раз на языке Каримэны (к счастью, Яромир, достаточно хорошо знал этот язык) — от неожиданности он даже вздрогнул. — Как тебя зовут?

— Яромир.

— Яромир, — медленно повторила Руфина, — странное имя.

— Почему? Обыкновенное, вовсе даже не редкое.

— Нет, нет, постой, ты ведь из будущего?

— Да.

— Значит, это имя вашего времени. Какой у вас год?

— По какому стилю?

— Каримэны.

— Тогда четыре тысячи сто двадцать пятый.

— Четыре тысячи сто двадцать пятый?! — ужаснулась Руфина, едва не соскользнув с широкой спины дракона, — И я буду жить до этих лет?!

— Но это невозможно, — возразил Яромир, — прожить такой промежуток времени могут только Боги, но вы же…

— Нет, я не Бог, Яромир, но зато я наказана Богом, — Руфина закатала рукав блузки и приподняла руку, — видишь этот браслет?

Мальчик если не с ужасом посмотрел на девушку, то с явной опаской.

— Это браслет узницы Тасмира, — глухим, подавленным голосом произнесла Руфина, — я наказана им за… за то, что помогала отцу. Но ведь я не знала, не знала, зачем он побеждал тех магов.

Голова девушки невольно опустилась, а из глаз закапали слезы.

— Не плачь, — сразу же стал ее успокаивать Яромир, — у меня тоже отец не самый хороший. Он меня вообще убить хотел, едва я родился!..

— Значит, это не только у меня так?

— Выходит, что нет. Да, даже Георг говорил, что у него плохой отец, и он не жалеет, что жил с отчимом.

— Георг? Кто это?

— Тот юноша, с которым я попал в это время. Хотя вы, наверно, его не видели.

Руфина промолчала — она видела Георга, и не только через наблюдательный шар, несмотря на нарекание отца, она заходила в его комнату.

— А война у вас была?

— Война? — не поняла Руфина. — Какая война? Уже триста лет нет никакой войны.

— Значит, она еще только будет. А перстень королевы у вас уже делили?

И вот тут только Яромир заметил, что перстень с его пальца исчез — он совершенно не слышал положительного ответа Руфины.

— Странно… Перстень был на моей руке, а теперь его нет…

— Перстень был из моего времени, или из будущего?

— Из будущего.

— Тогда в этом нет ничего странного. Один предмет — одно время. Так гласит закон. Отсюда нетрудно вывести следствие: одна и та же вещь, но из разных времен не может быть в одной временной точке.

— Но… в храме Зору, ведь, может?

— В замке отца луч времени преломляется, как и временные законы. Он ведь был наказан Богиней Амнэрис, тысячу лет отец мог колдовать только в пределах замка, да и жить, без изменения возраста, тоже. За пределами своего дворца он становился обычным драконом, хотя нет, скорее, беспомощным драконом, не имея возможности простейшее заклинание сказать. Странно только, что ко мне, правило его замка не относились, хотя мое зернышко и не развивалось целых 980 лет, но в Храме Тэат, а здесь, у отца, я росла, как и положено. Но, должно быть, на то была воля Богов.