Тем временем Георг приближался к реке, поначалу поляна поугрожала ему мощными зарослями, но потом смилостивилась и нарисовала перед рекой чудный дол с совсем еще невысокой травкой. Юноша улыбнулся и, сказав вслух: "Спасибо", — пошел к реке. Вода необыкновенно чистая и прозрачная, неспешно бежала на север, образуя время от времени боковые потоки — они-то как раз и давали начало мигающим речушкам, ручейкам, ключам.

— Ты и есть сердце долины, — произнес Георг, опустив руку в холодную, но необыкновенно приятную водицу. — Именно ты меняешь все вокруг.

Словно ответив: "Да!", — река резко сменила темп, забурлив стремительным потоком, а нахлынувшей водой обрызгала юношу.

— Георг поудобнее расположился на берегу, заворожено смотря на игру волн — что-то было в этой реке загадочное, волшебное. В какой-то момент вода вновь изменила свой темп, с быстрого на медленный, а потом верхнего течения и вовсе не стало. Георг затаил дыхание, он не знал, что это значит, что река хочет сказать, ему оставалось только наблюдать за происходящим. В воде ясно отразилось небо, очищенное от даже самых мелких облаков, и неожиданно в воде отразилась луна, которую, в принципе, еще не должно было быть видно. Сейчас она выглядела особо, представая красивой и величественной, а ведь прежде он никогда не замечал этого, и это при всем том, что она являлась его покровительницей.

В детстве, каждый дракон выбирал свой амулет. Детям предоставляли возможность выбрать наиболее понравившийся им предмет, несущей в себе отголосок той или иной стихии, но очень часто дети выбирали сразу несколько красивых на их взгляд камушков, поэтому астрологи всегда проверяли выбор ребенка и помогали указать правильный, если они не могли такового сделать. Тогда, в день своего пятилетия маленький принц, сразу понял: кто его покровитель. Георг вспомнил ту самую зиму в храме астрологии. На всевозможных подставках, тумбочках и сундуках, стульях, столах, лежали амулеты как планетных, так и звездных стихий. "Закрой глаза, — сказала ему мама, — и ты без труда найдешь то, что тебе нужно" Мальчик повиновался — словно проводя параллель во времени — Георг, сидя у реки, тоже закрыл глаза. Ярко, как тогда вспыхнули все восприятия и ощущения: вот, он сделал несколько неуверенных шагов, ведь идти вслепую там, где столько всего наставлено, и можно в любой момент на что-нибудь наткнуться, не слишком-то просто. Но вот неожиданно все страхи развеялись — Георг словно увидел или скорее почувствовал дорогу, беспрепятственно прошел он почти до самого конца зала и взял в руку амулет с лунным камнем. "Вот!" — воскликнул он, развернувшись и открыв глаза, поднял амулет вверх. Даже после того, как астрологи подтвердили родство души принца с луной, Альчести так и не поверила мальчику, что тот ни разу не подглядывал и шел, не открывая глаз. А зря! Как тогда Георг открыл глаза, но ночное светило внезапно растаяло, изменив очертания на его собственные. В глубоком смятении юноша отпрянул от воды и, влекомый тем же мало понятным ему страхом, бросился бежать — на его пути тут же встали двухметровые деревья, причем настолько часто, что пробраться сквозь них не было никакой возможности.

— Пусти! — воскликнул он, тщетно стуча кулаками по мощным стволам.

— От себя все равно не убежишь, Георг, — услышал он позади себя голос. Это был Тасмир. — Сядь, успокойся, и давай лучше поговорим.

Георг бессильно опустился на землю, деревья почти исчезли, теперь их обступили кустарники и небольшие холмы.

— Спасибо, — поблагодарил Тасмир Поляну, — такая обстановка нам очень даже подходит.

Несколько минут они молчали, Георг все так же неподвижно сидел на земле, вот кому-кому, а ему точно ничего не хотелось говорить — Тасмир заговорил первым.

— Я знаю: тебе тяжело, но ты справишься, не сейчас, нет, гораздо позже, потому что увидеть свою сущность — это одно, а вот осознать — это другое. Потом будет покой, пока же, верю, одно смятение и непонимание, и еще, какой-то непонятный ужас. Да, всему свое время.

Тасмир ненадолго замолчал, а вот Георг чувствовал в душе нарастающее негодование. Зачем он пришел? Чтобы сказать это и все? Если он не хочет ничего объяснять, то зачем он тогда пришел. Или… он уже сказал что-то очень важное, над чем ему теперь предстоит думать?..

— Я пришел сюда, чтобы поговорить с тобой, но не об этом, тут я и сам мало что знаю, хотя если бы и знал, то все равно не сказал бы. Вообще я хотел поговорить о Балскове и о том, что нас может ожидать в пути. Все очень серьезно, Георг. Справедливость, может, конечно, и восторжествует, но когда, и что случится до того, я не хочу даже предполагать!.. Так уж устроен мир — вечная борьба — основной закон Природы.

Я могу рассказать тебе о своих догадках относительно перенесения Балскове в другое время. Кто-то из Богов помог ему это сделать, возможно, назвав своим учеником. Думаю, это либо сама Амнэрис, либо кто-то из ее ближайших сторонников, вроде Азалии и Горавна. Все выстроено очень даже логично и предусмотрительно: Балскове присутствует в положенном ему времени, точнее его физическая составляющая, а вот сущностная — здесь и сейчас. Он переместился в тело Кирилла Белорского, ты слышал о таком?

Георг молча кивнул, отвечать что-либо словами категорически не хотелось.

— Все против нас. Мало того, что Амнэрис назвала Балскове своим учеником, но она еще открыла ему непозволительные грани, дав возможность управлять своей сущностью, тут уж без вопросов — кто ему помог в этом! И все-таки он еще не Бог, а если станет таковым? Но, увы, это известно только Амедео. Если бы я мог знать об этом! Хотя… может быть, сам Балскове ничего не познал, никакие сущностные начала ему не открылись, и Амнэрис просто, сама сделала это за него: перенесла из одного времени в другое, да еще на таких тонких планах.

Казалось, Тасмир рассуждает сам с собой, поскольку Георг мало что понимал из сказанного, тем более ему были непонятны странные предположения Бога Добра и Милосердия относительно Амнэрис и ее действий.

— Да, весь мир — противостояние, и боюсь, Георг, тебе уже сейчас надо вступить в него, Балскове ищет тебя, жаждет встречи и поединка, боишься ли ты этого?

Георг удивленно смотрел на Тасмира, но он знал, на что идет, и с каким возможным риском помогает королеве Идэлии.

— Нет, я не боюсь его.

— Я знал, что могу положиться на тебя, — с улыбкой говорил Тасмир, отчего Георгу стало не по себе.

— Вы рассчитывали на меня?!

— Да, разве тебя это удивляет?

— Но… вы же сказали, что Балскове, возможно, ученик Бога — что я могу против него?

— Очень многое, к тому же я покажу тебе кое-что из новых для тебя приемов боевой магии, — с этими словами Тасмир протянул ему руку. — Идем?

Чтобы он мог возразить Богу, пусть и покровителю Добра и Милосердия? Георг протянул руку и перенесся вместе с Тасмиром в его храм, расположенный в Каримэне. Берендор глубоко вздохнул: обучение боевой магии вряд ли было направлено на сохранение целостного облика его Поляны. Сам же Хранитель, вопреки предположениям принца Каримэны, отправился к костру не королевы, а Яромира. От неожиданности мальчик даже вскрикнул, и невольно отпрянул в сторону.

— Не бойся, — очень добрым голосом успокоил его Берендор, жестом призывая вернуться на прежнее место, — я не обижу тебя.

Кода Яромир вновь сел, пусть и дрожа от страха, Берендор тоже опустился на землю, расположившись напротив мальчика.

— Значит, ты — Яромир?

Мальчик кивнул, искренне надеясь, что это зрительный обман или сон, в худшем случае — реальность, но непродолжительная. Берендор не думал ни об одном из трех вариантов: он решил просто поговорить с мальчиком, получив при этом огромное удовлетворение, что действует вопреки предположениям ученика Тасмира, чему способствовало и временное отсутствие Георга.

— Узнал вот, что принц ваш ненадолго покинул мои владения, поэтому и пришел к тебе. Он ведь, кажется, говорил, что я не пойду сюда, а вот и нет! А то: ну, самый умный, всё знает!