Гурия Ты бываешь, я замечала не раз, Рассеян и странно далек от нас. Иль, дерзновенный, с высоты В глубины божьи рвешься ты? Возлюбленную вспомни снова, Ведь вот и песенка готова: У входа тот напев родной — Как он звучал!.. звучит? Для рифм себя не мучай; Мне песню давнюю — к Зулейке песню — пой! Ты и в раю не сложишь лучшей. ВЗЫСКАННЫЕ ЗВЕРИ Был четырем животным вход Открыт в пределы рая. Там с праведными Вечный год Им жить, покой вкушая. Вступают. Впереди осел И гордо и степенно: Ведь, оседлав осла, вошел Иисус во град священный. А следом волк, смущен слегка. Завет соблюл он свято: «Не тронь овечку бедняка, Брать можешь у богатых». Виляет весело хвостом Пастуший песик верный: При семерых столетним сном Он спал во тьме пещерной. Котенок прыгает у ног Абугерриры, верткий: Вовеки свят, кого пророк Погладил раз по шерстке. ВЫСШЕЕ И НАИВЫСШЕЕ Не взыщите с нас сурово, Если ереси мы учим! Заглянув в себя глубоко, Мы на все ответ получим. Про себя давно решил я: Человек, собой довольный, Ждет душевного покоя В небесах, как в жизни дольной. Чем, бывало, дух мой нищий Ублажал себя беспечно, Те же радости он ищет Обрести теперь навечно. Сад в цвету и плод созрелый, Нестареющие жены, Как живым, равно приятны И душе омоложенной. И былых друзей и новых, Всех созвал бы я на встречу И на языке немецком Их приветил райской речью. Свой у ангелов, однако, Диалект, пришельцам ясный: Здесь склоняют розу с маком Без грамматики прекрасно. Хорошо б духовным взором Нам пройтись по далям вышним, Тот испить восторг, в котором Станет звук и звон излишним! Звон и звук! Едва их путы Разорвет, воспрянув, слово, Ощутишь себя как будто Бесконечным в жизни новой. Если всем в замену чувствам Есть в раю одно в припасе, Я пяток земных, клянусь вам, За него отдать согласен. С ним проникну я, возможно, В наивысший круг, который Весь проникнут словом божьим, Вечным словом животворным. Не влекомым ввысь, в извечный Лик Любви взирая, здесь нам Обрести покой конечный: С ней сольемся, в ней исчезнем! СЕМЕРО СПЯЩИХ
Шесть обласканных придворных От царя бежать решились, Не желая чтить в нем бога, Раз на бога не похож он: Муха, видите ль, спесивцу Не дает поесть в охоту; Слуги машут опахалом, Отогнать не могут муху — Все кружит над ним и жалит, Чин застольный нарушая, Как язвительный посланник, Посланный мушиным богом. «Как же, — отроки решили,— Муха — и помехой богу? Есть и пить ему потребно, Как любому? Нет! Один лишь, Кто луну и солнце создал, Кто зажег на небе звезды, Он наш бог! Бежим!» Озябших Отроков полуодетых Скрыл и сам укрылся с ними Пастушок в пещере горной. Не отстал и пес пастуший: Ноги сбил, его шугают, От хозяина нейдет он И в товарищи прибился К беглецам, к семи сонливцам. Царь, изменой оскорбленный, Для любимцев казнь измыслил: Не огонь и не железо — Повелел он вход в пещеру Заложить кирпичной кладкой. Те всё спят, не пробуждаясь. И предстал пред богом ангел, Покровитель их, с отчетом: «Я все время их ворочал, Вправо, влево, с боку на бок, Чтобы, юных и прекрасных, Их не тронуло гниенье, Чтобы ласковые зори Им подкрашивали щеки. Так они лежат в блаженстве; Сладко спит и пес, уткнувши Нос в целехонькие лапки». Пролетают дни за днями, Год за годом. И проснулись Отроки. Стена во входе Обветшала, развалилась. Видя, что пастух робеет, Говорит Ямблика, старший И красивейший: «Схожу вам За едою. Что терять мне? Золотой да жизнь в придачу!» А Эфес уже столетье Чтит учение пророка Иисуса — мир благому! Побежал. Сторожевая Башня, вышки — все другое. Но не смотрит он и прямо В ближнюю спешит пекарню. «Плут! — косится пекарь. — Вижу По монете — клад сыскал ты. Вот что, мальчик, кончим миром: Отвали мне половину!» Спорят. Пекарь, распалившись, Тянет в княжий суд. Но в долю Норовит и князь, как пекарь. Быстро выявилось чудо, Подтвердившись сотней знаков. Был чертог нерукотворный Во свидетельство воздвигнут; Ход затем пробили в камне К предугаданному кладу. Набежали тут потомки, Родом-племенем сочлися. Прародителем пред ними В цвете юных сил Ямблика; А его сынка да внуков Люди в предках именуют. Правнуки его с почетом Обступили храброй ратью, И стоит он всех моложе. К прежним новых приложилось Множество примет. Все ясно — Кто он есть и кто другие Сотоварищи-сонливцы. Он спешит к друзьям в пещеру, В провожатых — князь с народом. Но назад к народу с князем Богоизбранный не вышел. Семерых — которых восемь Стало издавна с собакой,— Втайне средствами своими Гавриил по воле божьей Отрешенных от волнений В рай вознес. Глазам пещера Замурованной предстала. |
