«Голос, губы, пламень взгляда…» Голос, губы, пламень взгляда — Нет, признаюсь, не тая: В них последняя отрада, Как и первая моя. Та — вчера — была последней, С ней погас огонь и свет. Милых шуток, милых бредней Стал мне дорог даже след. И теперь, коль не пошлет Нам Аллах свиданье вскоре, Солнце, месяц, небосвод Лишь мое растравят горе. «Что там? Что за ветер странный?..» Зулейка Что там? Что за ветер странный? Не Восток ли шлет посланье, Чтобы свежестью нежданной Исцелить мое страданье? Вот играет над лужайкой, Носит пыль, колышет ветки, Насекомых легкой стайкой Гонит к розовой беседке. Дышит влагою прибрежий, Холодит приятно щеки, Виноград целует свежий На холмистом солнцепеке. Сотни ласковых названий С ним прислал мой друг в печали, На холмах лишь вечер ранний, А меня уж заласкали. Так ступай же, сердобольный, Всех, кто ждет тебя, обрадуй! Я пойду в наш город стольный, Буду милому отрадой. Все любви очарованье, Обновленье, воскрешенье — Это наших губ слиянье, Наших помыслов смешенье. ВЫСОКИЙ ОБРАЗ Как солнце — Гелиос Эллады — Летит, Вселенной свет неся, И мечет огненные взгляды, Да покорится всё и вся, И, видя всю в слезах Ириду, К ней направляет сноп лучей, Чтоб снять с небесных глаз обиду,— Но слезы льются горячей, И бог мрачнеет, и едва ли Ему не горше в этот час,— Лучом любви, гонцом к печали, Целуя, пьет он капли с глаз, И, покоряясь мощи взора, Она глядит на небосклон, И капли уж не капли скоро, Но в каждой — образ, в каждой — он, И вот, в венке цветистой арки, Светлеет горней девы лик. Он к ней летит, могучий, яркий, Увы! он деву не настиг. Не так ли жребий непреклонный Твоей любви поставил срок, И что мне в той квадриге тронной, Хоть сам я стал бы Солнцебог! ЭХО Звучит прекрасно, коль в светила Иль в короли поэт себя зачтет. Зачем же ночью бродит он уныло, Исполнен горестных забот? Укрывшись в облака печали, Оделся тьмой лазоревый зенит. Как слезы сердца тусклы стали, Как бледен цвет моих ланит! Не дай мне стыть в ночи сердечной, Мой месяц ласковый, мой свет, Мой фосфор, мой светильник вечный, Ты, мое солнце, мой Поэт! «Ветер влажный, легкокрылый…» Зулейка Ветер влажный, легкокрылый, Я завидую невольно: От тебя услышит милый, Как в разлуке жить мне больно. Веешь сказкой темной дали, Будишь тихие томленья. Вот слезами засверкали Холм и лес, глаза, растенья. Но из глаз и вздох твой слабый Гонит тайное страданье. Я от горя изошла бы Без надежды на свиданье. Так лети к родному краю, Сердцу друга все поведай, Только скрой, как я страдаю, Не расстрой его беседой. Молви скромно, без нажима, Что иного мне не надо. Тем живу, что им любима, С ним любви и жизни рада. ВОССОЕДИНЕНИЕ Ты ли здесь, мое светило? Стан ли твой, твоя ль рука? О, разлука так постыла, Так безжалостна тоска! Ты — венец моих желаний, Светлых радостей возврат! Вспомню мрак былых страданий Встрече с солнцем я не рад. Так коснел на груди отчей Диких сил бесплодный рой, И, ликуя, первый Зодчий Дал ему закон и строй. «Да свершится!» — было слово, Вопль ответом был — и вмиг Мир из хаоса немого Ослепительно возник. Робко скрылась тьма впервые, Бурно свет рванулся ввысь, И распались вдруг стихии И, бунтуя, понеслись, Будто вечно враждовали, Смутных, темных грез полны, В беспредельность мертвой дали, Первозданной тишины. Стало все немой пустыней, Бог впервые одинок. Тут он создал купол синий, Расцветил зарей восток. Утро скорбных оживило, Буйством красок все зажглось, И любовь одушевила Все стремившееся врозь. И безудержно и смело Двое стать одним спешат, И для взора нет предела, И для сердца нет преград. Ждет ли горечь иль услада — Лишь бы только слиться им, И творцу творить не надо, Ибо мы теперь творим. Так меня в твои объятья Кинул звонкий зов весны. Ночи звездною печатью Жизни наши скреплены. И теперь не разлучиться Нам ни в злой, ни в добрый час, И второе: «Да свершится!» — Разделить не сможет нас. |
