Хатем Будь же, юноша любезный, Ты и в старости умен. Стихотворство — дар небесный, Но в миру — обманчив он. Приоткрой сначала тайну, А потом хоть рот прикрой — Сдуру, спьяну ли, случайно — Выдаст рифма с головой! ЛЕТНЯЯ НОЧЬ Поэт Солнце село, но с заката Разгорелась огневица. Я хотел бы знать, как долго Будет золото светиться. Чашник Хочешь, буду за шатрами Я следить за сменой света. Как стемнеет — ты от друга Вовремя узнаешь это. Ты ведь любишь сердцем вещим Наблюдать за вечной бездной — Там, где друг пред другом блещут Звезды в синеве небесной. И светлейшая им скажет: «Я свечу на должном месте, Но и вам, как бог укажет, Быть светлейшими в созвездье». Перед богом все прекрасны, Ибо он — ярчайший в звездах. Вот и птицы по деревьям Спят в больших и малых гнездах. А одна на кипарисе, В сук вцепившись, засыпает, И легчайший ветер в выси До росы ее качает. И меня ты так же нянчил Словом бережным и взглядом. Если что-то я и значил, Потому что ты был рядом. Весь вниманье, на террасе Я готов торчать совою, Не засветятся покуда Близнецы над головою. В час, когда меня разбудишь, Будет радость несравненной, Потому что рядом будешь Ты — и дива всей Вселенной! Поэт Хоть благоуханье льется По садам и трель бюльбюля, Долго ждать тебе придется Наливных небес июля. В пору игр — а эту пору Царством Флоры называют — Мнимая вдова Аврора Страстью к Гесперу сгорает. Оглянись — она, смелея, По лугам бежит цветущим. Здесь светло, а там светлее, Полночь затесалась в гущу. Так спешит она угнаться Вслед за Геспером пропащим, Аж сандалии дымятся! Слышишь бег ее сопящий? О дитя стыдливой ночи, Скройся, чтоб зари не видеть: И тебя она захочет, Как и Геспера, похитить! «Итак, ты мне поведал наконец…»
Чашник (засыпая) Итак, ты мне поведал наконец, Что в малом и большом живет Творец. Свет истины теперь мне дорог тоже, Но то, что любишь ты, — еще дороже. Хатем Ты спишь, и сон твой тих, как дуновенье, Наставник юный, ты мне наливал, Как друг, и направлял без принужденья, А я, как ученик, тебе внимал. Пускай же полной мерою здоровье Войдет в тебя, чтоб обновить во сне. Я пью, но молча пью у изголовья, Чтоб не проснулся ты — на радость мне. КНИГА ПРИТЧЕЙ. МАТХАЛЬ-НАМЕ «В пучину капля с вышины упала…» В пучину капля с вышины упала. Ходили волны, ветер выл. Но бог, узрев смиренной веры пыл, Дал капле твердость высшего закала. Ее в себя ракушка приняла, И вот в венце властителя державы, Признаньем доблести и славы, Блестит жемчужина, прекрасна и светла. «Бюльбюль пела, сев на ветку…» Бюльбюль пела, сев на ветку, Звук летел к Владыке света, И в награду ей за это Золотую дал он клетку. Эта клетка — наше тело. Не свободно в нем движенье. Но, обдумав положенье, Вновь душа поет, как пела. ВЕРА В ЧУДО Разбив красивейший бокал, Не скрыл я безутешность. Припомнил всех чертей и клял Неловкость и поспешность. Считал осколки, слезы лил, Кричал — что хочешь делай! Господь другой мне смастерил, Такой же, только целый. «Покинув раковины мрак…» Покинув раковины мрак, Весьма горда собою, Жемчужина сказала так Трудяге-златобою: «Пропало все! Погиб мой мир! Теперь на нити клейкой Меня ты спаришь, ювелир, С какой-нибудь плебейкой». «Все дело в деньгах! Я жесток, Поверь, лишь с этой целью. Зато ты красоту, дружок, Прибавишь ожерелью». «Я был изумлен, друзья-мусульмане…» Я был изумлен, друзья-мусульмане, Увидев перо павлина в Коране. Добро пожаловать в книге святой, Созданье, блистающее красотой! В тебе, точно в звездах, являет нам зренье Величие божье в малом творенье. Он, мир вместивший в свой кругозор, Остановил на тебе свой взор И перьям дал небывалый узор. Напрасно даже цари и царицы Пытались заимствовать роскошь у птицы. Не чванься славой, — следи за собой И будешь достоин святыни любой. |
