НОЯБРЬСКАЯ ПЕСНЯ Стрелку, — но не тому, кто сед, Кто правит солнца бег, Скрывает мглой небесный свет И шлет нам первый снег,— Но мальчику восторг певца! Почтим того хвалой, Кто ранит нежные сердца Волшебною стрелой. Он согревает мрак ночей Порою зимних вьюг, Дарит нам преданных друзей И сладостных подруг. Да вознесем его к звездам, Чтоб вечно меж светил Он, светлый, улыбаясь нам, Всходил и заходил. 1783 ПОСЕЩЕНЬЕ Нынче я хотел прокрасться к милой; На замок закрыты были двери, Но ведь ключ всегда при мне в кармане! Дверь желанную открыл я тихо. Я любимой не нашел в гостиной, В спальне также не нашел любимой, Наконец я тихо отворяю Двери задней комнаты и вижу: На диване спит она одетой. За работой милая уснула, Руки нежные на грудь сложила, Выронив и спицы и вязанье. К ней подсев неслышно, стал я думать, Надо ли будить ее сейчас же,— А меж тем смотрел, каким покоем Полны были сомкнутые веки, Тихой верностью дышали губы, Прелесть на щеках была как дома, И невинность с добротой сердечной Грудь то опускали, то вздымали. Сна божественный бальзам разнежил Вольно разметавшееся тело. Радостно смотрел я — и желанье Разбудить ее сковала прочно Радость тайною, но крепкой цепью. Думал я: «Любимая, так, значит, Даже сон, предатель всякой фальши, Уличить ни в чем тебя не может, Повредив во мненье друга хрупком? Ведь сейчас глаза твои закрыты И приворожить не могут взглядом, Губы нежные не разомкнутся Ни для слова, ни для поцелуя, И распались колдовские кольца Обвивающих меня объятий, И, наперсница дразнящей ласки, Нежная рука лежит недвижно. Будь ошибкой то, чем ты мне мнишься, Будь моя любовь самообманом, Все бы мне сейчас могло открыться: С глаз повязка спала у Амура». Долго я сидел и любовался Неподдельностью ее достоинств, Радуясь моей любви, не смея Той, что так мила во сне, коснуться. Тихо положив два апельсина И две розы рядом с ней на столик, Ускользнул я прочь неслышным шагом. Чуть глаза любимая откроет, Пестрое увидит приношенье,— Удивится, что попал подарок В дом, а двери и не отпирались. Ночью мы увидимся, мой ангел, И мою сегодняшнюю жертву Возместит твоя любовь мне вдвое! 1788 УТРЕННЯЯ ЖАЛОБА О, скажи мне, милая шалунья, Чем я виноват перед тобою, Что меня измучила ты пыткой, Что не держишь своего ты слова? Ведь вчера ты, нежно пожимая Руку мне, тихонько говорила: «Да, приду, приду я завтра утром В комнату к тебе, не сомневайся!» Дверь свою прикрыл я осторожно И ее проверил перед этим, Радуясь, что петли не скрипели. Что за ночь провел я в ожиданье! Я не спал, все четверти считая, И когда на миг я забывался, Сердце, оставаясь неусыпным, Прогоняло легкую дремоту. Да, я ночь благословлял за то, что Всех она заботливо укрыла. Как я рад был тишине безмерной, К тишине прислушивался жадно, Не услышу звука ли откуда. Если б одного мы с ней хотели, Если б к одному стремились оба, До утра б она не дожидалась, В комнату мою давно пришла бы. Пробежит ли кошка по карнизу, Заскребется ли в углу мышонок, Заскрипят ли в доме половицы, Кажется: твои шаги я слышу, Кажется: твою походку слышу. Так лежал я долго, очень долго, И рассвет уже забрезжил серый, И то здесь, то там скрипело что-то. Дверь ее? Или моя, быть может? Приподнявшись, ждал я на постели И следил за дверью в полусвете, Ожидая, вот ее откроют. Неподвижны были обе створки И висели на безмолвных петлях. День светлел все более и боле. Дверь открыл сосед мой, уходивший На свою поденную работу. Слышал я, повозки загремели, Отворили в городе ворота, Разложили свой товар торговцы, Наполняя рынок суматохой. Вот уже и в доме заходили Вверх и вниз по лестнице, звучали Здесь и там шаги, скрипели двери, Но не мог я, как от светлой жизни, От своей надежды отказаться. Наконец, когда уже и в окна Солнце ненавистное проникло, Я вскочил и в сад бежать пустился, Чтобы слить горячее дыханье С утренней прохладой благовонной И тебя, быть может, там увидеть. Но, увы, ни в липовой аллее, Ни в беседке я тебя не встретил. 1788 |
