IX ПИШЕТ ОПЯТЬ Зачем пишу тебе записку эту? Мне, право, милый, и самой неясно. Не задавай вопросов мне напрасно, Лишь прикоснись к почтовому пакету. Письмо придет, подобное привету От сердца, где надежда столь прекрасна, Где страсть и боль соседствуют согласно, Где ни канунов, ни исходов нету. То, как, сгорая от сердечной жажды, Тебе навстречу я лететь готова, В покровы речи не стремлюсь облечь я. Так, онемев, уже стоять однажды Мне довелось перед тобой. Что слово? Сам облик мой был полон красноречья. X НЕ МОЖЕТ ОСТАНОВИТЬСЯ Пошлю, не тратя попусту чернила, Тебе конверт с листом бумаги белым, Чтоб ты его, заполнив между делом, Мне возвратил. Печать бы надломила Я с рвением, которое столь мило Сгорающим от любопытства Евам, Чтоб подарить глазам своим несмелым Все то, что слух мой некогда пьянило. «Дитя мое! Мой ангел! Мой дружочек!» Единым словом дружеской заботы Умел ты утолить мои печали. Я и теперь читаю между строчек Те речи, что, на вечные высоты Меня подняв, любовью увенчали. XI НЕМЕЗИДА Когда чума бушует по округе, Уединиться следует в пустыне. Умел и я, как прочие, доныне Перехитрить различные недуги. Хоть мне Амур оказывал услуги, Суров я стал к его лукавой мине; И эти рифмы, маясь в карантине, Плести пустился как-то на досуге. Но гордеца настиг пожар расплаты: Бичи эриний гонят с гор к провалам, От суши в бездны, в ночи от рассветов… Меня карают хохота раскаты… От трезвости отрезан небывалым Я наводненьем страсти и сонетов. XII РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПОДАРОК Здесь, ангел мой, различные услады: Конфеты, марципаны и печенья, Которыми детишки, без сомненья, На рождество полакомиться рады. Еще б я мог медовые баллады Тебе испечь для праздничного чтенья, Но не к лицу мне эти ухищренья, Прочь лести ослепительной каскады! Тот сладкий трепет, что сквозь расстоянья Друг другу мы передавать умели, Одной тебе дарю я, дорогая, Чтоб ты зажгла в душе воспоминанья, Как звезды, памятные с колыбели, Мой самый малый дар не отвергая. XIII
ПРЕДОСТЕРЕЖЕНЬЕ В последний день, когда труба над нами Провозгласит конец всего земного, Любое всуе брошенное слово Придется искупить пред небесами. Но что поделать с теми словесами, Которые без умысла дурного, Едва бывала ты ко мне сурова, Лавиной с уст моих срывались сами? Подумай, не пора ли, друг мой милый, Тебе пойти моим речам навстречу, Чтоб мир избег негаданной невзгоды? Ведь если перед вечною могилой Мне замолить придется эти речи, То Судный день затянется на годы. XIV Скептики Вы любите и пишете сонеты? Безумцы! Лишь ребенок полагает, Что рифма страсть из сердца исторгает,— Страсть просто спит, пока стихи не спеты. Не утолят катрены и терцеты Души. Она свой клад оберегает — То ураган по струнам пробегает, То смолкнет, словно канув в волны Леты. К чему вам вечно по тропе неторной, Себе и ближним надрывая руки, Влачить Сизифов непокорный камень? Любящие Напротив! Нами избран путь бесспорный! Все ледники печали и разлуки Расплавит чувства негасимый пламень. XV Девушка Чужда мне рифм блестящая бравада, Хоть мне и льстят их звонкие обманы. Те чувства, что чисты и постоянны, Поверь, любимый, украшать не надо. От скуки на любые муки ада Готов поэт. Ему раздуть вулканы В душе, чтоб тотчас собственные раны Заговорить, — привычная отрада. Поэт Взгляни, дитя, как пиротехник смело Минирует, советам не внимая, Свои подкопы по привычным меркам. Но вещество само решает дело; И он, еще причин не понимая, Взлетает в небо вместе с фейерверком. XVI ЭПОХА Начертан был, как огненная мета, В груди Петрарки знак Страстной недели… А мне бы предпасхальные апрели От тыща восемьсот седьмого лета Отсчитывать… Но ту, что здесь воспета, Не вдруг я полюбил, а с колыбели. Ум, сердце то забыть ее умели, То вновь вбирали, словно волны света. Петрарки страсть, как небеса, бездонна. В ней спит неразделенности страданье, Страстная пятница кровоточит доныне. Так пусть же мне сияет неуклонно Под вербных воскресений ликованье, Как вечный май, лицо моей богини. |
