Кто-нибудь может ответить мне: за-чем… тра-тить вре-мя, си-лы, нер-вы… деньги, в конце концов? Для того, чтобы не так скучно было ожидать конца… Зачем!?

Даша и не заметила, что в последний раз «зачем» она выкрикнула – люди в коридорчике перед кабинетом врача понимающе переглянулись.

– Чтобы спать спокойно, – невозмутимо ответил врач, продолжая что-то писать в Дашину историю болезни.

– Вы же говорили, что лучевая терапия поможет… Вы же обещали… Что Вы там всё пишете и пишете, пишете и пишете? Да я за всю свою жизнь не пережила столько, сколько там написано… Напишите: всё. Конец. Не могу больше, понимаете? – шептала Даша, теребя в руках направление. – Ну, а если я сделаю эту операцию, где гарантии, что всё будет нормально?

– За гарантиями обратитесь к Господу, а я – всего-навсего врач, Дарья Михайловна.

И именно как врач, я настаиваю на операции, хотя… Решать, конечно, Вам. Вы имеете полное право отказаться. В письменной форме, разумеется…

Даша вышла из кабинета в коридор, рухнула на свободный стул и дала волю слезам. Она не стала дожидаться Ксению, спустилась по лестнице и направилась к автобусной остановке.

Приехав домой, не отвечая ни на какие расспросы и вопросы, она свернулась калачиком на диване в маленькой комнате и долго-долго плакала навзрыд, а потом уснула, но и во сне дыхание её прерывалось всхлипыванием.

Проснулась она оттого, что Артём стоял у дивана и протягивал ей телефонную трубку.

– Дарья, всё ещё киснешь? Встань и иди!

В голосе Ксении не было ни жалости, ни сострадания, ни участия, и от этого Даше стало совсем худо.

– Не могу, – всхлипнула она, – плохо мне. Оставьте вы все меня в покое! Куда я должна идти?

– К зеркалу, душа моя! Знаю, что плохо. Но от сырости легче не становится, уж поверь моему опыту.

– Как ты не понимаешь? Мне не помогло лечение, нужна операция. Операция…

О, Господи, за что мне это всё!

– Нужна – значит сделаешь. И скажи спасибо, что операция возможна. Вспомни тех, кого сегодня отправили домой – их же выписали умирать. А у тебя ещё есть шанс, и ты не имеешь права сдаться.

– Легко тебе говорить… Самой-то, наверное, больше ничего не нужно делать…

Даша вспомнила, что даже не поинтересовалась, как прошёл сегодняшний осмотр у Ксюши. – Или… нужно? Э-эй, Ксюш, где ты… ты-то как, а? Я со своим нытьём совсем о тебе забыла. А в очереди мне женщина одна, знаешь что сказала? Что «под нож» ни в коем случае ложиться нельзя, а то…

– Дарья, запомни три очень простых правила: во-первых – не верь! Это я о том, что болтают в очередях и на больничных койках. Ты – одна такая, пойми. Это значит, что твой случай никак не может быть случаем анечки, адочки, клавочки, сонечки… Верь себе, своему внутреннему «я» и, желательно, лечащему врачу. Левченко, кстати, врач хороший – и не хапуга, а это немаловажно.

В онкологии сейчас не так много хороших специалистов – дипломы-то покупаются, а вот знания, опыт… А в «руки заглядывают» чаще всего, как раз – коновалы.

Хотя… – Ксения потянулась до хруста в косточках, – это проблема государства. Хирург со скальпелем в руках не должен думать о том, что дома у него шаром покати. А зарплаты у них нищенские… Вот и добирают. Но настоящие врачи ещё есть, Дарья, и нам с тобой повезло!

Но даже хорошему врачу не под силу то, что под силу тебе.

Нужно постоянно работать над собой, и начинается эта работа с того, что каждое утро ты подходишь к зеркалу и говоришь себе…

– Я знаю, Ксюш, можешь не продолжать. Я так и делаю… Просто, сегодня захотелось всех послать подальше.

– Умница! Захотелось – пошли. Но ненадолго. Самое главное – обиды в себе не держать. Опухоль из чего растёт? Из обиды, Дарья, из обиды… Посему – захотелось послать – посылай, но с лёгким сердцем. Слушай, я тут с тобой прямо целителем становлюсь.

Жаль, что целители себя не могут вылечить.

Дальше, Дарья, всё ещё проще: второе правило – не бойся. Ничего не бойся, слышишь?

Скажи себе, что всё самое плохое с тобой уже случилось. Муж бросил – так радуйся! С тобой всё это время подонок был и трус. И только беда проявила его гнилое нутро. Если ты нужна человеку – он будет с тобой до конца, и не бросит в трудную минуту. Даже если от тебя останется… половина. Или треть… Но в данном случае, всё останется при тебе – вырежут только ненужное. Есть ещё у нас муж, Дарья? Или уже – был?

– Есть.

– Вот и я говорю: не перевелись рыцари на белом свете. Слушай третье правило – не проси! Об этом у Булгакова очень хорошо и подробно написано, так что повторяться не имеет смысла. Просто берёшь и читаешь, а если уже читала – перечитываешь.

Важно: никогда не спрашивай «за что». Чтобы разобраться, почему это произошло именно с тобой, работай над собой, а чтобы работать правильно – читай умные книжки, а тому, что говорят в очередях: смотри пункт первый – не верь!

Успокоившаяся Даша слушала наставления своего недавно обретённого «гуру» и вдруг, неожиданно для себя улыбнулась влетевшему в окно толстому, мохнатому шмелю… Лимонно-жёлтые цветы на оконных портьерах привлекли его внимание, но он быстро разочаровался в их неживой яркости и улетел восвояси.

Даша увидела, что уходит ещё один солнечный летний день и помахала ему рукой.

И представила, каким будет день следующий, и… успокоилась.

– Ксюш, а если они потом скажут, что «химия» нужна… Волосы вылезут, лысая буду. Ксюшенька, если ты устала от меня зануды – не отвечай… Ты скажи мне только, что у тебя-то слышно?

– Значит, пойдёшь на «химию», – с невероятным спокойствием, больше похожим на внушение, ответила Ксения. – Тоже мне, проблему нашла: волосы вылезут. Купишь парик – а ещё лучше два или три. И будешь всем на зависть парики менять, а вместе с ними и выглядеть по-новому каждый день… По чётным – рыжая, по нечётным – жгучая… А по выходным – можно и в платочке походить. Чалму намотаешь! Умеешь? Нет? Вот и научишься. А дома – без платочка. Муж – надёжа у нас, а это – главное. Обычно мужики, если бегут, то именно после лучевой, в смысле, когда лучевая не помогает, и требуется продолжать лечение – резать. Не все, конечно, не все… Выдюжит?

Даша взглянула на Артёма и улыбнулась. Надёжа-муж спал и посапывал во сне, как ребёнок.

– Ты же его видела – крепенький.

– Да я не той крепкости спрашиваю. Я в смысле…

– Выдюжит. – Даша сама удивилась своему уверенному ответу.

– Умница. Пойми, Дарья, цель у тебя сейчас одна, и идёшь ты к этой цели семимильными шагами, можно сказать – летишь. Так какая же, скажи мне, разница, придёшь ты к ней лысой или в пушке цыплячьем? Главное – прийти здо-ро-вой! А волосы – отрастут.

Через две недели после этого разговора Даша легла на операционный стол. А ещё через месяц, после очередного осмотра, врачи вынесли заключение: химиотерапия просто необходима. Это известие Даша восприняла уже спокойно, без слёз.

Она вышла из кабинета врача, в том же самом коридорчике, где рыдала и билась в истерике не далее как полтора месяца назад, уверенно подкрасила губы и отправилась оформлять направление.

– Вот и чудненько! – заведующая химиотерапевтическим отделением улыбалась, – место за Вами в палате уже закреплено. Идите домой, встречайте Новый год, Рождество…

– Восьмое марта и Первомай, – усмехнулась Даша. – Мне бы курс лечения поскорее начать… Не до праздников, знаете ли. Уж, извините, что пришла.

– Да куда торопиться-то, – заведующая хищно посмотрела на Дашу, – срочности никакой нет… после праздников – милости просим. Эта неделя для вас уже ничего не решает. А с семьёй побыть – когда ещё придётся. Курс тяжёлый, не все его переносят.

Десять дней – как десять месяцев тянутся. Капаем «химию» день – неделю моем. Соду капаем, соду, – пояснила заведующая, видя выражение Дашиного лица.

– Так что ступай, порадуйся жизни.

– Спасибо. За откровенность… И за надежду.

«Для вас… ничего… не решает… когда ещё придётся… Не верь. Не бойся. Не проси…»