…была в рубашке тонкой,

Которую ещё девчонкой

Носила, и давно была

Рубашка ветхая мала.

После выхода в свет повести «Тэм О’Шентер» прошло немногим менее ста лет. Английский судовладелец Джон Виллис (имевшего прозвище «Белый цилиндр») в одной из картинных галерей Лондона увидел полотно неизвестного художника. На нём была изображена молоденькая ведьма в короткой рубашке, летящая над серым пустынным болотом. Джон, влюблённый в поэзию Роберта Бернса, конечно же сразу узнал Нэнни. Узнал и… влюбился. Он решил построить корабль, такой же лёгкий и быстрый, как его мифическая возлюбленная, и назвать его в её честь.

В 1869 году с шотландской верфи «Линтон & Скотт» сошёл чайный клипер с необычной формой кормы, с невероятно пышной громадой парусов и с носовой фигурой – ведьмой в короткой рубашке, крепко сжимающей в вытянутой руке лошадиный хвост (не забыли старушку – Мэг?).

Оставалась одна проблема – название. Люди верят в приметы, а уж моряки – народ самый суеверный, и вряд ли кто из них отважился бы ступить на борт судна, носящего имя ведьмы. Слишком живучей оказалась древняя легенда, и Нэн Короткая Рубашка была хорошо известна не только в Шотландии, но и в Англии. Пришлось убрать из названия само имя «Нэн», оставив загадочное и странное «Катти Сарк», что в переводе с древнего каледонского наречия и означает «Короткая Рубашка».

Кто знает, может быть, именно это и послужило причиной неудач, преследовавших судно. Клипер неоднократно менял хозяев, порта приписки, названия. Не раз приходилось ему вместо чая и шерсти (чайные клипера строились для перевозки именно такого рода грузов) перевозить уголь. Видимо, закончилось бы это всё для красавца-клипера печально, если бы не…

В домике, приютившемся на одной из окраин города, было холодно. На широкой лежанке у остывшего камина спал седой старик. Когда-то давно он был Капитаном. Судьба хранила его, как умеет она хранить молодых и сильных. Теперь он жил здесь со своей женой да с белым огромным попугаем – большим любителем рома. В прежние времена Капитан частенько баловал птицу, до краёв наполняя чашечку крепким ароматным напитком.

Попугай выпивал всё до капельки и принимался орать: «Браво, Короткая Рубашка!». Ещё он обожал отдавать команды, но частенько путал зюйд с вестом. За это Капитан наказывал пьянчужку – накрывал клетку тёмным платком и загонял туда совершенно окосевшего от рома попугая.

Но счастливое время это ушло безвозвратно, как уходит песок сквозь пальцы, и лишь воспоминания одинокими песчинками остаются в пустых ладонях. Капитан состарился, в плаванья больше не ходил, да и ромом давно не пахло в его бедном доме. А недавно Капитан заболел, да так, что и вставал теперь с трудом. Вот и сидела грустная птица на подоконнике, и целыми днями наблюдала за наглой вороной, важно разгуливающей по карнизу соседнего дома.

В комнату вошла Женщина. Серые глаза её были темны и тревожны. Она подошла к лежанке и коснулась лба Капитана узкой прохладной рукой. Он открыл глаза.

– Ты совсем замёрзла.

– А ты горишь. Сейчас я растоплю камин и согрею чай.

– Погоди. Присядь-ка на минутку.

Она присела на краешек лежанки и взяла его за руку.

– Пообещай мне, что ты всё сделаешь, как надо.

Ему было тяжело говорить, голос его часто прерывался хрипами, но он продолжил.

– Сделай это, пожалуйста, и пусть Нэнни поможет тебе, да простит меня Бог.

Глаза Женщины ещё больше потемнели – от слёз, она молча кивнула головой и легонько сжала руку Капитана. Он пытался сказать что-то ещё, но не мог, лишь хрип вырывался из его груди. Наконец, голова его бессильно откинулась на подушку, и он затих, а Женщина заплакала тихо, беззвучно, лишь худенькие плечики её вздрагивали под тёплым старым пледом. Старый моряк был мёртв.

Спустя несколько лет после смерти капитана Доумена его вдова передала восстановленный парусник Морскому колледжу. В 1949 году «Катти Сарк» становится собственностью Национального Морского музея в Гринвиче, а ещё через пять лет, в 1954 году, клипер установили в сухом доке на берегу Темзы.

Именно капитан Доумен, «случайно» оказался в порту Фалмут в один из ненастных дней 1920 года, куда спасаясь от шторма, зашло судно под именем «Мария де Ампару» (по другим сведениям "Ферейра"). Но ни обрывки грязных парусов, свисающие с поломанных мачт, ни другое название не могли обмануть Доумена. Такие великолепные, изысканные обводы корпуса могли принадлежать лишь одному судну. И лишь одному судну могла принадлежать эта странная носовая фигура – девчонка в короткой рубашке с копной развевающихся волос, девчонка, сжимающая в вытянутой руке лошадиный хвост. В этом, словно явившемся с того света корабле – призраке, он узнал «Катти Сарк», на которой служил когда-то в юности юнгой.

На то, чтобы выкупить и восстановить парусник, ушла большая часть сбережений Капитана. Что случилось потом, вы уже знаете. К сожалению, он не дожил до того дня, когда в сухом доке на берегу Темзы встало на вечную стоянку судно, спасённое им от неминуемой гибели.

Оно и по сей день стоит в далёком туманном Альбионе. На его борту создан уникальный музей носовых фигур, и всё так же рвётся навстречу морским ветрам Нэн Короткая Рубашка. И совершенно неважно, какой век бурлит вокруг. По-прежнему бредят мальчишки дальними странами и неоткрытыми островами.

Вы говорите, что не осталось белых пятен на карте? Но у каждого поколения своя TERRA INCOGNITA. Её Величество Мечта царствует вне времени, и границы её простираются далеко за пределы Зурбагана и Лисса, до самой таинственной страны NEVERLAND. Там, на просторах Мечты, несётся под парусами, полными попутного ветра, прекрасная «Нэн Катти Сарк», несётся в порт приписки по имени Вечность.

P.S.: Эта миниатюра была опубликована в 2006-ом году, когда клипер "Катти Сарк", ещё стоял в сухом доке в Гринвиче. 21 мая 2007 года на судне вспыхнул пожар, который практически уничтожил легендарный парусник. Что послужило причиной пожара?

Думаю, что ответ знает только она – Вечная Нэнни.

И можно надеяться на то, что и на этот раз судьба будет благосклонна к судну.

Оглавление

Я не устаю от одиночества.

Призрачная пелена его соткана из мгновений, стекающих с кончиков пальцев, с усталых ресниц.

Вьётся золотая нить времени, сплетается в причудливый, замысловатый узор, и умещаются в нём дни и недели, месяцы и годы; – в нём умещается целая жизнь, отделённая таинственной завесой от вечно спешащего, суетного людского потока.

Я не устаю от одиночества.

Наш союз священен. Я слушаю тишину, наслаждаясь изяществом и совершенством окружающего мира, покачиваюсь на ленивых волнах сиреневой лагуны.

В шелесте листвы слышатся мне обрывки фраз, в шуме дождя угадываются неожиданные образы и лица, в лёгком дуновении ветра я улавливаю музыку небес.

Так рождаются стихи…

Я не устаю от одиночества.

Дважды я нарушала наш союз и дважды возвращалась, опустошённая. А оно, обволакивая меня золотисто-сиреневой дымкой, зализывало мои раны.

«Время всё лечит…», – приговаривало оно, и урчание его было похоже на урчание согревшейся и согревающей кошки.

«Время всё лечит…», – шелест листвы за окном убаюкивал, и стаккато дождя разбивало в пыль обиды.

И оживали воспоминания.

О том, как…

…появилась Она. Мы были схожи лишь тем, что абсолютно были непохожи на других. Я щедро делилась своим миром, открывая самые сокровенные уголки, безжалостно сдёргивая золотисто-сиреневую завесу. Я и не замечала, что небо стало обыденно серым, а моя сиреневая лагуна превратилась в грязную лужу.

«А как же я? – моё одиночество смотрело на меня голодными, слезящимися глазами маленького бродяги-котёнка, выброшенного на улицу дождливым осенним днём. – Твоей новой пассии не нужен твой мир. Ей никто не нужен, кроме самой себя. Рано или поздно она предаст тебя, и ты будешь страдать».