После душистой баньки, за чаем с пирогами с той же вездесущей черёмухой, Антонина Тихоновна, (Маша уже называла её тетя Тоня) поведала ей обо всех деревенских жителях, о том, что деток на этот год в школе будет немного: всего шестеро, что дров в школе припасено года на три – и что дрова берёзовые, сухие, – песня, а не дрова! Жару от них много даже с пятка поленьев бывает. Бросишь в печку – и тепло льётся в избу солнечное, доброе да лёгкое.

Маша слушала певучий, протяжный голос тёти Тони, доносящийся откуда-то издалека, и покачивалась перед слипающимися глазами лёгким облачком берёзовая роща…

– И-вой-я! – запричитала вдруг нараспев тетя Тоня, – тебе-то с дороги поспать надобно, а я – дура старая – язык без костей: знай себе, мелет да мелет.

Утопая в пышно взбитой перине, Маша успела подумать: «Совсем как у бабушки… и перина… и подушки солнышком пахнут…»

Но уже уносила её, кружила берёзовая карусель и покачивала на смуглых гибких ветках, и баюкала.

– Куда не емши-то, Александровна! Гляди-ко, оладьи как зарумянились! Да и молочко парное…

– Не хочется, – виновато пожала плечами Маша, – я после, ладно? После уроков…

– Волнуешься, бедная… Ну да ладно, с Богом, – тётя Тоня сделала какое-то странное движение рукой, не перекрестила Машу, а словно опрокинула на неё что-то.

Маша перешла через дорогу, вошла в калитку, отделяющую школьное подворье от подворья тёти Тони и оказалась в школьном саду. Здесь, как и по всей округе, в основном, росли яблони, нижние ветки почти касались земли – столько на них яблок!

За широким окном бревенчатой избы шесть пар внимательных детских глаз, шесть приплюснутых носиков.

Войдя в светлую просторную комнату, которая и была единственным классом в школе, Маша увидела, что на её столе, в самой обычной литровой банке, стоит букет полевых цветов. Она улыбнулась и произнесла, наконец, то, что повторяла всю ночь напролёт:

– Доброе утро, дети. Поздравляю вас с началом учебного года. Давайте знакомиться: меня зовут Мария Александровна – я ваша новая учительница.

Собственный голос показался Маши каким-то чужим и очень далёким. «Господи, а дальше-то что?

Вон те двое, старые знакомые, – нарядные, чистенькие, в белых рубашечках… остальных не знаю…»

За партой у окна большеглазый мальчуган шмыгнул носом. Маша, достала платок, подошла ближе и протянула ему:

– Тебя как звать?

– Сашка, – буркнул большеглазый и снова шмыгнул носом.

– Первоклашка? – рассмеялась Маша.

– Угу. Не надо, платок у меня свой есть, мамка положила в карман, да я позабыл про него.

– О нём, – поправила она Сашку, и стало легче, и нашлись сами собой нужные слова, и растаяли настороженность и недоверие в детских глазах.

Четыре урока пронеслись как один. Класс опустел…

Журнал был заполнен, планы уроков на завтра составлены, а Маша всё ходила между рядами парт и вспоминала сегодняшний день. Ничего из того, что собиралась сказать, не сказала, а ведь готовилась и в толстую тетрадь старательно записывала мамины наставления в последний вечер перед отъездом.

– Эдак и умом тронешься, дожидаючись, – тётя Тоня держала в руках Машин плащ, – надевай-ка, Александровна, да пошли домой. Надевай-надевай – там дождик моросит… А дожди сейчас холодные идут, как и ночи – рябиновые.

– Почему рябиновые, – Маша надела плащ и они, закрыв школу, вышли на улицу.

– Старики говорят, что в такие ночи рябина цветом наливается, вот и отбирает всё тепло. А ещё эти ночи воробьиными зовут. Сказывают, что чёрт меряет воробьёв четвериками, убивая всех, кто войдёт в меру. А кто не войдет – того отпускает… это им за то, что когда Спасителя распинали, воробьи гвоздики подносили. У них лапки верёвицей с тех пор перевиты – вот они и прыгают. Пошли вечерять, – дело к ночи, а ты с самого утра маковой росинки во рту не держала.

И покатились под горочку ясные сентябрьские деньки, покатились золотым веретеном и исчезли – как в воду канули, уступив место хмурому, дождливому октябрю.

Дорогу размыло, ребятишки приходили в школу с опозданием, промокшие и продрогшие и Маша, прежде чем усадить за парты, отпаивала их горячим чаем с сушёной малиной. У жарко натопленной печки выстраивались в ряд для просушки сапожки и ботиночки, полы были тщательно вытерты тётей Тоней.

И только после того, как дети согревались, начинался урок. Особенно нравилось им слушать рассказы о древних славянских богах, о домовых, леших да банниках, о русалках да кикиморах. Даже боги и герои древней Греции не вызывали такого интереса у детей, да оно и понятно – на сотни вёрст вокруг раскинулась древняя великая земля их пращуров – русская земля.

_____________

[1] Ладино Полетье – "молодое бабье лето", череда святодней, посвящённых Богине Ладе, одни из последних тёплых дней лета. "Бабье лето" – период тёплой сухой погоды в преддверии осени. к тексту

[2] Догода – славянский бог тихого, приятного ветра и ясной погоды, полная противоположность своему свирепому брату, покровителю ветров Позвизду. к тексту

[3] Авсень (Овсень) – в славянской мифологии бог смены времен года, покровитель пастухов. к тексту

[4] Анчутка – нечистый дух у славян, бес, чертенок. к тексту

Сковали декабрьские морозы осеннюю распутицу, в хрупкое серебро упрятали речку, в снега укутали леса и поля.

По широкому санному следу прикатил в школу из районного центра инспектор – с проверкой. Горел в глазах его нехорошим огоньком незаданный вопрос, да не простой – с подковыркой.

– А скажите, по каким дням проводятся уроки внеклассного чтения?

– По пятницам, – Маша почувствовала подвох. – Я объединяю три класса, так интересней потом обсуждение проводить и впечатлениями делиться.

– А это правда, что Вы им былины какие-то древние рассказываете, сказки?

– Рассказываю. Это древние славянские былины, предания, сказания – мне их и моя бабушка рассказывала, и от Антонины Тихоновны я много услыхала и записала, да и дети от старших слышат и пересказывают. Это же наша история. Наши далёкие предки – пращуры – и слагали эти былины.

– Наша история! – не сдержался инспектор. – У нас с Вами, Марья э-э-э… Александровна, одна история. Утверждённая Министерством Просвещения и… Я просто обязан доложить заведующему! Представляю, что начнётся, когда он узнает, что тревожные сигналы подтвердились!

– Сигналы? – переспросила Маша?

– Да, деточка, – сигналы, и своевременные сигналы, заметьте. А уж когда я ему расскажу, что Вы и планы не пишете, и уроки начинаете не вовремя. Ох, не завидую я Вам, не завидую.

Маша растерялась. Хотела было ему объяснить, что не до планов тут, пока всех детей разденешь, сто одёжек с них снимешь, пока отогреешь…

А сказки – они и есть сказки. Ну что плохого в том, что её ученики знают о Перуне и Купале, о Ладе и Магуре [1], о птицах: Сирин, Алконост, Гамаюн [2].

Ведь и контрольные и диктант были написаны хорошо, а глазастый Сашка вполне уверенно прочёл небольшой текст, выбранный самим инспектором.

– Невероятно! – Инспектор был вне себя. – При абсолютно дилетантском подходе к учебному процессу, при полном отсутствии педагогических приёмов и методов – налицо знания, и знания неплохие, выше удовлетворительных! Но, это ещё ни о чём не говорит! Никто, слышите, никто вам не давал права пренебрегать методикой преподавания и программой.. Вы что же думаете, в министерстве у нас дураки сидят? Тоже мне, Макаренко в юбке! У вас будут серьёзные неприятности, Мария, э… Александровна! И скажу вам по секрету, на папу не надейтесь – не поможет! Сказочница!