—  Чей? — спросил Гамар, взяв лом и внимательно рас­сматривая его

—  Наш.

Подошел Жунид.

—  Составьте протокол об изъятии, Гамар. Свидетели есть.

— Почему, начальник, не спрашиваешь меня, зачем лом взял? — спросил Эдиджев.

— Я знаю. Мне Андрей Фомич, старший следователь, все рассказал. Сейчас позвоним ему в .Афипс. Я думаю, ему те­перь там нечего делать.

Лом отдали в лабораторию, и уже через час Панченко удостоверил, что именно этим орудием сорвали замки в магазине.

—  Поздравляю вас, Жунид! — поймал он Шукаева в ко­ридоре.— И на этот раз с окончательным раскрытием сра­зу двух преступлений! Вот уж, как говорится, «одним махом, двух убивахом!» А сейчас, дорогой, идите со всеми материа­лами к начальнику управления. Дежурный вас ищет!.. И имейте в виду созывается экстренное совещание оператив­ного состава с участием прокурора области и его старшего следователя! Так-то! Ну, ни пуха, ни пера!

В приемной Корольков, как всегда, орудовал с телефо­нами

— Здравствуй, Михаил. Кто у него?

— Весь ваш отдел. И прокурор.    Поздравляю, слышал я  что у вас крупная удача?

— Спасибо,— ответил Жунид и скрылся за массивной дверью

Полчаса спустя в приемной раздался звонок. Король­ков юркнул в кабинет и быстро вышел назад, держа в руках лист бумаги, исписанный мелким почерком. Позвал машинис­тку сидевшую в соседней комнате и, передав ей бумагу, велел срочно перепечатать.

В это время вошел Охтенко

— Здорово, Михаил,— сказал он, нажимая на «о»  Ви­димо  он долгое время жил на Волге

— Опоздали малость, товарищ старший следователь. Там уже началось.

— Только что из района. Если бы Шукаев по телефону не предупредил меня, что настоящие воры задержаны, навер­ное, и к вечеру не успел бы в город.

Охтенко небрежно бросил портфель на диван, повесил плащ на вешалку и, достав из кармана носовой платок, при­нялся вытирать вспотевшее лицо.

—  Отдышусь малость, потом зайду,— сказал он.— А пока дай-ка закурить, Корольков: кончил я свои.

Секретарь с готовностью протянул ему пачку «Беломо-ра»

— Курите  Андрей Фомич

— Да   — протянул тот, разминая папиросу в пальцах,— Такие-то дела    А ведь молодец ваш Жунид.

— Хваткий парень,— с видом знатока подтвердил Король­ков — А вы слыхали, Андрей Фомич, о дубовой колоде с оружием? Оказывается, это он Ляпунову помог найти.   Ивасьян теперь приуныл, да и Дараев неважно выглядит Зато эк­сперт наш, Панченко, торжествует

— Признаться, и я рад удаче Шукаева. Поноавился он мне, пока вместе ехали...

Вернулась машинистка:

— Приказ готов, Михаил Сергеевич!

Корольков взял у нее бланк, бегло прочитал.

— Крепко!

— Что там? — заглянул Охтенко и прочел вслух. «    за поспешное, необдуманное решение об аресте ни в чем не повинных граждан У М. Чухова и А. Т Лялева начальнику уголовного розыска Т  В   Ивасьяну объявить строгий выго­вор... приказ № 113 о выдаче упомянутому Ивасьяну и опер­уполномоченному Дараеву денежных премий — отменить   »

— Та-та-та,— пробормотал Андрей Фомич и продолжал читать: — «..  За умелые и оперативные действия по раскры­тию преступлений объявить благодарность Ж. X. Шукаеву и назначить его старшим оперуполномоченным. »

— Справедливо,— сказал Корольков, унося приказ на­чальнику на подпись. Охтенко последовал за ним

В приемной стало тихо Только постукивал старенький «ундервуд» в соседней комнате, да изредка сквозь обитые черным дерматином двери кабинета доносился строгий бас начальника управления.

Вдруг двери распахнулись. Дараев и Корольков вывели Ивасьяна, поддерживая его под руки, и положили на диван Секретарь захлопотал возле него со стаканом воды Позво­нили в пункт «скорой помощи»

— Я поеду только домой,— поднял голову Тигран Вартанович.— Это сердце.,  ничего.,  пройдет

— Дежурная машина у подъезда,— сказал Корольков.— Может, Вадим Акимович, вы отвезете его домой?

— Разумеется!

Когда Ивасьяна усадили рядом с шофером, а Корольков вернулся к подъезду, больной подозвал к себе Дараева

—  Идите на совещание... обязательно послушайте все до конца, А заодно подумайте, как ответить на эту пощечину'

Дараев потупился

—  Мне не меньше вашего, Тигран Вартанович хотелось, чтобы мы оказались правы,— сказал он.— Но прав-то оказался Шукаев. Я, например, честно заработал эту пощечину

Дараеву немалого труда стоило сказать это Но сегодня когда он, криво улыбаясь, поздравлял Жунида с успехом тот принял это так просто, совсем не замечая неприязни в пове­дении Вадима, что тот почувствовал что-то вроде укора со­вести.

... Несколько минут спустя начальник угрозыска уже лежал дома на диване, облаченный в халат. Клавдия Доро-феевна дала ему порошок люминала.

Прежде чем заснуть, Тигран Вартанович рассказал жене о своих неприятностях.

—  ... Словом, мне намекнули сегодня, что не соответст­вую занимаемой должности... Еще одно такое дело, и Шука­ев будет начальником угро, а мне дадут по шапке...

—  Ты не допустишь,— уверенно сказала Клавдия Дорофеевна.— Да, кстати, могу сообщить тебе любопытную под­робность о Шукаеве. Может, ты перестанешь тогда колоть меня, будто я к нему неравнодушна?..

—  Оставь, Клаша. Что было, то прошло.

—  Ну ладно. Так слушай: сегодня на обратном пути из ателье я встретила Зулету. Ну, мы поболтали. Она, как всегда, жалуется, что муж не уделяет ей внимания, которого она заслуживает... Кстати, она быстро акклиматизировалась в городе — уже и косы обрезала...

—  Ближе к делу, Клаша,— засопел Тигран Вартанович.

—  Так вот, из разговора с ней я поняла, что ее муж — сын крупного коннозаводчика, а вовсе не табунщика, как он тут расписывал...

—  Умница, Клава. Это важно. Пусть Назиади приручит Зулету — она умеет это делать... И мы еще посмотрим...

5. ОСОБОЕ ПОРУЧЕНИЕ

Прошло почти полтора года. За это время в управлении милиции, где по-прежнему работал Жунид Шукаев, не было зарегистрировано никаких особых происшествий, за исклю­чением мелких краж, уличных рывков

[12]

и хулиганства, весь­ма распространенного в те годы.

Жунид не раз задумывался о том, не совершил ли он ошибки, избрав профессию чекиста. Обычно подобные мыс­ли приходили ему на ум после очередной размолвки с Зулетой, которая отдалялась от него все больше и больше. Ее упреки и бесконечные жалобы в те редкие дни и часы, когда он бывал дома, сначала повергали его в уныние, потом ста­ли раздражать и, наконец, просто злить. И он, чтобы не на­говорить резкостей, уходил бродить по улицам.

Именно  в такие минуты Жунид пытался со стороны взгля­нуть на свою жизнь. «В самом деле,— порой думалось ему,— завидная доля: ночи и дни напролет копаться в дерьме и воображать, что, упрятав за решетку двух-трех воров, обла­годетельствуешь человечество. Зато уж обо веем, что каса ется семьи, позабудь. Для тебя это — непозволительная ро­скошь».

И он до боли завидовал тем, кто строит заводы и шко­лы, ищет в тайге алмазы, прокладывает новые пути во льдах.

Наверное, это простительно — в двадцать семь лет иногда сомневаться. Тем более, что жизнь вокруг кипит бурная и героическая. Стучат по стране гулкие шаги второй пятилет­ки — в саженном размахе строек, в замечательных трудовых подвигах.

Открывались шлюзы первенца советской энергетики Днепрогэса; под старой Москвой закладывалась первая оче­редь лучшего в мире метро, и комсомольцы боролись за честь участвовать в подземной стройке; пробивался сквозь льды легендарный «Челюскин».

Но Жунид не умел долго пребывать в созерцательно., настроении. Приходило наутро известие о какой-нибудь кра­же, и он, живой, деятельный, позабыв обо всех своих дома1_ них неурядицах, спешил на место происшествия. И тогда не надо было спрашивать, доволен ли он своей судьбой. Все становилось на свои места. Он тоже — не в стороне, а на передовой линии, где идет борьба за новое общество, за чис­тый, красивый быт.