Такой бурной ночи у Жунида не бывало уже давно. Он оставил студента под охраной двух осодмильцев в доми­ке правления колхоза и вместе с участковым, взяв в качест­ве понятых соседей Хатумовых, произвел обыск в доме Ха­каса. В яслях коровника, под толстым слоем сена, были об­наружены около восьмидесяти метров синего шевиота и от­рез шелковой ткани. Мать Хакаса беззвучно плакала. Стар­ший брат держался за сердце.

Тут же, в доме, составили протокол. Изъятые ценности отнесли в правление. Жунид отозвал Эдиджева в сторону:

—   Возьмите еще людей, Гамар Османович, и доставьте ко мне всех трех Сафаров. Попросите также прийти Марию Сысоеву  Леня Кудрявцев тоже может понадобиться. Пусть мать его приведет, а то поздно уже.

Жунид понимал надо ковать железо, пока горячо. Нуж­но обрушить на Хакаса все козыри, так, чтобы он сразу по­нял, что игра проиграна и дальнейшее запирательство беспо­лезно  И, прежде всего,— опознание

Вернулся Эдиджев часа через полтора. Участковый ока­зался незаменимым человеком. Жунид не раз думал, что бы он делал без расторопного исполнительного Тамара.

—  Всех собрал. Ждут в соседней комнате

—  Зовите сюда, Гамар Османович, трех Сафаров  Сысо­ева тоже пусть будет готова

Слева на двух стульях он посадил понятых, прямо перед столом, на стареньком диванчике — Гараева, Ибрагимова, Негучева и Хатумова, а около себя поставил стул для Ма­рии Сысоевой

Эдиджев записал установочные данные приглашенных.

— Вызовите потерпевшую.

Девушка вошла в комнату. На круглом личике ее, как на ладони, было видно все, что она сейчас чувствовала: и со­знание важности момента, и страх, и растерянность.

— Садитесь.

Она опустилась на краешек стула, не глядя на присут­ствующих. Предупредив девушку об уголовной ответственнос­ти за дачу ложных показаний, Жунид спросил:

—   Нет ли среди сидящих на диване лиц, знакомых вам? Не спешите с ответом, вглядитесь внимательнее

Мария подняла глаза. Несколько секунд они рассматри­вали одного, другого и вдруг расширились, как от неожидан­ной и острой боли

—  Это он,— сдавленным шепотом сказала она, показы­ вая на Хатумова. Скользнув взглядом дальше, вскрикнула.

—  И он... тот, второй... Пако!

—  Откуда вам известна его кличка? — наклонившись вперед, быстро спросил Жунид.

—  Тот... косой так назвал его, когда...

—  Почему же вы раньше не говорили об этом?

—  Я забыла... у меня совсем выскочило из головы..  Вы же понимаете..

Она заплакала.

—  Фамилия, имя? — повернулся Шукаев к горбоносо­му парню, которого Мария назвала Пако

—  Сафар Негучев. Она все врет Зачем врет? — бросив злобный взгляд на девушку, пробормотал Сафар.

—  Она спутала меня с кем-то! — подскочил Хатумов.— Я ее впервые вижу!

—  Сядьте! — жестко приказал Шукаев.— Сысоева, вы можете идти домой  Гамар Османович, пригласите Леонида Кудрявцева...

Мальчику Жунид задал всего один вопрос.

—   Расскажите, что вы видели и слышали на острове 27 июля прошлого года.

Леня, волнуясь, повторил свои показания

—  Итак, вы утверждаете, что один из рыбаков назвал другого Пако?

—  Да, я это хорошо слышал.

—  Все свободны, кроме Хатумова и Негучева. Сафар Негучев, вы задержаны по подозрению в изнасиловании не­совершеннолетней Марии Сысоевой. Допрос продолжим в угрозыске... Прежде чем уйти, товарищи, подпишите прото­кол опознания!

Задержанных увели.

—  Обыск у Негучева, да? — спросил Эдиджев.

—  Вы — превосходный помощник, Гамар,— улыбнулся Шукаев.

.. В комнате Сафара Негучева нашли, как и у студента, полтюка синего шевиота и отрез цветного шелка. Теперь не было сомнений, что ограбление магазина в Афипсе и изна­силование на острове срвершены Хатумовым и Негучевым.

Правда, Эдиджев обшарил все уголки в доме Сафара и во дворе, надеясь отыскать лом, которым грабители сорвали замки, но найти его не удалось.

За время отсутствия Жунида в управлении тоже произошли кой-какие события. Панченко доложил Ивасьяну об экспер­тизе медальона, найденного Шукаевым и опознанного Марией Сысоевой, и высказал предположение, что Хакас Хатумов, возможно, причастен к афипскому грабежу.

Ивасьян отчитал эксперта за «непрошенное вмешатель­ство», заявив, что «магазин брали Лялев и Чухов» и даль­нейшие разговоры на эту тему бессмысленны.

Однако, когда Шукаев привез на рассвете следующего дня задержанных и им полностью были предъявлены все матери­алы обвинения, преступники сознались,

Все стало на свои места. На Дараева и Ивасьяна это событие произвело впечатление разорвавшейся бомбы Отлич­но понимая, как обесценивается их положение в угрозыске успехом Шукаева, оба ходили, как в воду опущенные. К тому же нужно было подумывать и о возврате премиальных. И уж, конечно, распроститься пока с надеждами на повышение

Когда на допросах Хатумов и Негучев перестали запирать­ся под давлением улик и вещественных доказательств, раз­розненные и неполные сведения Жунида об обоих преступ­лениях слились в полную и ясную картину.

Как он и предполагал, в первые же дни после случая на острове Хатумов и Негучев притихли, опасаясь разоблачения. Хакас, вспомнив свою оплошность с медальоном (Хакас за­был, куда он делся), тщетно пытался разыскать украшение, но, когда стало ясно, что следствие заглохло, успокоился. Вместе с Сафаром они снова стали часто бывать в Красно­даре и пьянствовать там. Денег не хватало. Идея ограбления магазина принадлежала Сафару. Дело сошло удачно. Как раз в это время Хакас усиленно пытался склонить к сожитель­ству Рахму Тугужеву, дочь Озармаса. Но на пути у него стоял Умар Чухов, которому девушка симпатизировала. И вот тог­да у Хакаса возникла мысль, пожертвовав частью награблен­ного, подвести Умара под арест. Будучи по характеру трус­ливым и хитрым, Хакас любил, как говорят, загребать жар чужими руками. И на этот раз он поручил донести на счето­вода и экспедитора своему неизменному Пако. Кстати, на людях Хакас никогда не называл приятеля этим прозвищем Подбросив Чухову и Лялеву часть мануфактуры, они долго раздумывали, как бы донести на них, самим оставаясь в тени Решено было, что сделает это Сафар. Однако, уже направ­ляясь к дому Эдиджева, Негучев в последний момент стру­сил и послал вместо себя младшего брата Хакаса. Подросток напутал и назвал фамилию Сафара, чего не должен был делать. Вызов Негучева на допрос к Дараеву, да еще ночью, страшно напугал обоих грабителей. Сафар вообще перестал появляться на улицах, а Хакас в один из своих наездов до­мой отколотил брата за глупость и снова принялся разыски­вать пропавший медальон. Он отлично понимал, что, если милиция найдет медальон, который он держал в руках и даже раскрывал, это может грозить ему разоблачением. К тому времени относилось и письмо, написанное им Рахме и найден­ное в ее доме Шукаевым. Напугал же Хакаса приезжавший к нему несколько раз в общежитие Сафар. Он предупредил студента, что дело об изнасиловании не забыто, и молодой энергичный кабардинец ведет расследование. Тогда Хакас решил еще раз осмотреть бригадный домик. Там его и задер­жали.

Нечего и говорить, что когда была составлена дактокарта Хатумова, доказывающая полное тождество отпечатков его пальцев и тех, что обнаружены на медальоне и в магазине, Хакас перестал сопротивляться Тем более, что похищенные ценности были найдены у него в доме Он рассказал все, не пощадив и своего сообщника.

Последней соломинкой, которая «сломила спину верблю­ду», был лом, фигурировавший в афипском деле и совершен­но случайно найденный Гамаром Эдиджевым

Когда утром они везли задержанных на колхозной полу­торке в Краснодар, участковый вдруг застучал по кабине, прося остановить машину. Выпрыгнув из кузова, он поспе­шил к группе рабочих, которые заготавливали лед для сто­ловой. Один, в резиновых сапогах, стоя по колено в воде, ловил пожарным багром проплывающие мимо обломки льдин и подтаскивал к берегу. Другой, оказавшийся младшим бра­том Хакаса Хатумова, ломом раскалывал их на куски. Еще двое укладывали лед на бричку.