—  Хорошо,— покраснев, сказал Жунид.— Плевать на формальности. Я попытаюсь. Только вы мне поможете,— по­вернулся, он к проводнику.— Как ваша фамилия?

—  Игнатов... Ефим Иванович. А что я должен делать?

—  Возьмете все ключи и пойдете со мной.

—  Сей момент...

—  А теперь подробнее — что у вас украдено? — спросил Жунид у блондинки.

—  Кожаный саквояж... знаете, такой, с двумя никелиро­ванными замочками. . В последний раз я проверяла, не доез­жая Тихорецкой: все было на месте.

—  Так... Ефим Иванович, где мы сейчас находимся?

—  На пролете между Кореновской и Динской... Так что еще могу доложить, товарищ начальник, не знаю, как вас...— с самого Ростова никто не слезал. В ресторан, правда, через наш вагон пассажиры ходили... но подозрительных не заме­тил... Да скоро уж — Краснодар. Тамошние чекисты разбе­рутся (видимо, проводнику не очень улыбалась перспектива участвовать в дознании)...

—  Поздно будет,— сказал Шукаев и, задав потерпевшей еще несколько мелких вопросов, оделся. Нужно было спешить. Он знал, что вагонная кража прежде всего требует быстро­ты действий. На любой остановке, и даже не дожидаясь ее, вор может исчезнуть.

Шукаев не был новичком. Свою службу в милиции он начал почти шесть лет назад, придя туда по путевке комсомола. Сначала работал в дактилоскопической лаборатории угрозыс­ка, потом — помощником оперуполномоченного около трех лет. Тогда за успешную ликвидацию воровской шайки в окрестнос­тях Темрюка получил именное оружие. Вскоре его направили, как молодого способного сотрудника, в школу милиции.

... Попросив блондинку присмотреть за его чемоданом, Жунид вышел с проводником из купе.

Состав, преодолевая длинный изогнутый подъем, грохо­тал сильнее прежнего. «Скорость невелика — если кто-нибудь и будет прыгать, то только сейчас,— мелькнуло в голове Жунида.— Скорее в последний вагон! Именно' оттуда безопас­нее спрыгнуть, и бывалые воры хорошо это знают»

—  Не хотел я при пассажирах-то,— заговорил вдруг Иг­натов.— Но пустое дело вы, молодой человек, затеяли. На этом пролете — завсегда кражи. Только не помню случая, чтоб нашли...

—  Поживем — увидим, — улыбнулся Шукаев.— Я не люб­лю говорить заранее, но кажется мне, что мы с вами найдем...

—  Это почему ж так уверен?..

—  Я сказал: «кажется мне»... И вот почему. Саквояжик небольшой, не новый, по ее рассказу. В купе были вещи посолиднее. Значит, вор мелкий, взял что поближе. Возмож­но, неопытный. Женщина эта говорит, что перед Тихорецкой, то есть полчаса назад, вещи ее были на месте. За это время поезд не останавливался и не сбавлял скорости, значит, спрыгнуть, не рискуя собственной головой, было невозмож­но. Во всяком случае этот саквояж — довольно низкая цена, ради которой стоило бы рискнуть на такой прыжок. Значит..

—  Значит, вор — в поезде?

—  Да, если женщина точно назвала время пропажи. Идемте-ка скорее...

Они поспешили к последнему вагону. Как только Игна­тов открыл дверь тамбура, Шукаев услышал шарканье ног.

—   Дяденьки, отпустите! Ой, що ж це робиться!! — раз­дался звонкий голос.

Двое дюжих мужчин тащили из тамбура в вагон упи­равшегося подростка. Тот лежал на полу, уцепившись за поручень.

—  Стойте! — отстранив проводника, Жунид бросился к ним — В чем дело? Оставьте парня.

—  Вовремя подоспели,— отряхиваясь, ответил мужчина в кожанке.— Вот, на месте преступления, можно сказать, поймали этого типа — И показал на небольшой чемодан,

стоявший у его ног.— Стащил — и наутек!

—  Кроме вашего чемодана, у него ничего не было?

—  Нет,— ответил второй пассажир, избегая взгляда Шукаева.— Я догнал мальчишку здесь... Стукнул меня этой штукой и — ходу... Пожалуйста, взгляните...

На широкой мясистой ладони его лежал свинцовый кас­тет.

Паренек, не вставая с пола, хныкал, размазывая рукавом грязь и кровь по веснушчатой физиономии. У него была рас­сечена губа, оба глаза заплыли синяками.

—   А вы знаете, граждане, самоуправство нашими зако­нами не поощряется,— зло сказал Жунид, вглядываясь в лица своих неожиданных помощников. Тот, что в кожанке, не от­вел взгляда, другой опустил глаза.

—  Товарищ Игнатов,— продолжал Шукаев.— Отведите потерпевших в служебное купе. Чемодан пусть возьмут. А с мальцом я поговорю здесь. Через пару минут буду. Подождите меня.

—  Рассказывай, да покороче,— повернулся он к парниш­ке, когда все ушли.

Тот продолжал хныкать. Рыжие волосы его, растрепан­ные и грязные, закрывали лоб. Длинные, худые ноги в опор­ках несуразно торчали из-под старенького драпового пальте­ца. Косоворотка разорвана на груди. Словом — жалкое зре­лище.

—   Говори правду,— мягко сказал Жунид.— Вставай н говори. Тебе же лучше будет.

Парень повиновался и довольно проворно встал, нахло­бучив на голову видавшую виды кубанку.

—  Ну, долго будем молчать? — сказал Шукаев уже бо­лее строгим тоном.— Ведь ты не сам, я же знаю... Не сам ведь?..

—  Не сам, факт, не сам,— затараторил вдруг рыжий, продолжая всхлипывать и путая русские слова с украински­ми.— Ты ж меня, считай, от смерти спас... так усё расска­жу. Не сам я, дядько, то воны все...

—  Кто?

—  Прутков Буян и той... Яшкин Володька. Только до них иначе как по крышам не пидешь...

—  А вещи?

—  Яки вещи?

—  Не крути, хуже будет!

—  Та ни. Я не кручу. Уси шмотки в угле, на паровозе. Там и Буян. Главный он у них...

 В тамбур заглянул Игнатов.

—   Начальник! Те двое послали меня, старика, подальше и ушли. Не подчинились, значит.

Жунид мысленно обругал себя за небрежность.

—  Ладно. Ими я сам займусь. Возьмите пока этого героя к себе в купе. Да смотрите за ним хорошенько. Справитесь?

—  Постараюсь,— с уважением поглядев на Жунида, от­ветил проводник.

—  А теперь — дайте мне вагонные ключи.    Возможно, они мне пригодятся   И ждите меня   Не оставляйте  его одного

Добираясь к паровозу, Шукаев обратил внимание, что все терцовые двери в вагонах были открыты. Ключи понадобились ему только чтобы открыть ресторан и мягкий вагон. Б рес­торане его проводила удивленным взглядом буфетчица, во­зившаяся возле стойки с посудой, а в мягком он налетел на толстого коротышку-проводника, который о чем-то яростно спорил с рослым молодым франтом в синем костюме и лаки­рованных «ДЖИММИ».

— Кто вам сообщил, что у нас «ЧП? — спросил франт, удерживая Шукаева за рукав.

— Какое «ЧП»? Говорите быстро. Мне некогда...

— Я — Глинский, Иван Глинский,— с готовностью отве­чал тот,— руководитель эстрадного ансамбля.— Баян у меня... того... украли...

— Когда обнаружили?

— Час назад!

— Не обещаю,— покачал головой Жунид.— Но буду иметь в виду. А теперь — пропустите меня!

— Дальше хода нет, товарищ начальник. Там — почто­вый,— предупредил проводник.

— Знаю,— бросил Жунид и исчез за дверью.

Почтовый можно было миновать только по крыше. По­езд шел, видимо, на предельной скорости. Рассвет разгонял темноту, гасил одну за другой тусклые звезды. На востоке уже алела яркая полоса. Холодный ветер швырял в лицо крупинки паровозной гари. Жунид закрепил фуражку лямкой, застегнув ее на подбородке, поднял воротник шинели й ос­торожно стал на сцепление. Теперь — оттолкнуться как можно сильнее, чтобы достать верхний срез крыши. Это ему удалось. Уцепившись за какой-то болт, он подтянулся и вылез. Осто­рожно прилег на краю крыши, всматриваясь в пыхтящий впереди паровоз и стараясь не набрать в легкие дыму, кото­рый слоистой пеленой струился над вагонами. Никого не было видно. Ни на паровозе, ни на тендере. «Неужели рыжий об­манул?» В это время толстый проводник открыл дверь и, решив, видимо, что происходит нечто неладное, побежал к начальнику поезда.

Между тем Шукаев, миновав почтовый, подобрался к тендеру.

Светало. Ветер, изменив направление, бил теперь в сто­рону. Приподнявшись, Жунид отчетливо разглядел чей-то затылок в ушанке. Упершись ногой в колпак вентиля, рыв­ком уцепился за верхнюю скобу тендера, подтянулся. Обернувшийся на шум детина в стеганке, увидев черный зрачок пистолета, медленно поднял руки. Маленькие, широко поса­женные глазки его воровата забегали по сторонам.