Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

—  Есть. Записал.

—  Наверное, все.

—  Что будем делать завтра?

Жунид снова посмотрел на часы. Было половина девя­того.

—  Еще сегодня. Сейчас едем с тобой на Псыжскую, 5.

—  Куда?

—  На улицу Псыжскую, 5. К Самуилу Исааковичу Чер­нобыльскому, бывшему золотых дел мастеру, ныне пенсионе­ру,— гася в переполненной пепельнице папиросу, сказал Жунид.— Поехали. Я хочу сам видеть и слышать этого ста­рика. А потом мы с тобой перекусим и ляжем спать.

На пороге их встретил Гоголев.

—  Ну, как? Поработали?

—  Спасибо, Виктор Иванович,— за обоих ответил Жу­нид.— Помозговали. Завтра, если можно, мы попросим у вас машину.

—  К которому часу?

— К семи, если можно. Прямо — к гостинице.

— Будет вас ждать у подъезда в 7.00.

— Спасибо.

* * *

Псыжская улица оказалась довольно далеко от управле­ния, на самой окраине, где почти не было крупных зданий — одни старенькие одноэтажные дома так называемого частно­го сектора. Фонари горели редко, через один, через два, на домиках тоже не было лампочек, и Жунид с Вадимом минут десять катались по темной улице взад-вперед, перебудили всех дворовых псов, пока отыскали, наконец, пятый номер. Из не­освещенного двора, обнесенного глухим деревянным забором, поверх которого торчали макушки раскидистых кустов цве­тущей сирени, никто на стук не выходил, только заливались разноголосым лаем соседские собаки справа и слева. Потом сбоку скрипнула калитка, и мужской голос с акцентом спро­сил:

—  Кто нада? — сам говорящий предпочел оставаться за полуоткрытой калиткой, не выходя на улицу.

—  Чернобыльский нужен. Самуил Исаакович.

—  Нет его. Уехал.

—  Куда? Надолго?

—  Дагестан уехал. Не знаю,— ответил неизвестный од­новременно на оба вопроса и, загремев засовом, удалился.

—  Неразговорчивый тут народ,— заметил Вадим Акимо­вич.

—  Ночь на дворе,— шагая к машине, стоявшей посере­дине улицы, рассеянно сказал Жунид.— Значит... опять Да­гестан.

—  Я тоже обратил на это внимание, сначала Паритов, затем,— Чернобыльский,— отозвался Дараев, обходя лужу.— Кстати, ты заметил, когда чертил, что и побег Хапито с Пашой-Гиреем, и убийство в Дербенте, и кража кольца, то есть три первых дела, каждое в отдельности, связаны с покуше­нием на Сахата

—  Заметил,— сказал Жунид уже в машине.— Зато шахарское дело никак и ни с чем как будто не связано. Един­ственное, за что, по-моему, мы должны зацепиться, это — охотничье ружье. В показаниях жены Кумратова есть о нем: охранник был завзятым охотником. А ружье исчезло

—  С него завтра и начнем?

—  Нет. Я думаю, надо сначала разыскать зверолова, который слышал выстрелы на лесосеке

—  Куда теперь? — спросил шофер.

—  В гостиницу. На сегодня все. Завтра с утра — к Во­робьеву, в обком. Потом будет трудный день, так что надо хорошенько выспаться.

—  Ты пойдешь к Заурчику? Лицо Жунида посветлело.

—  Пока не могу,— с сожалением сказал он.— В ближай­шие несколько дней дел у нас с тобой будет предостаточно.

9. ЧЕЛОВЕК С ЧЕМОДАНОМ

Полчаса у Воробьева. Оперативная группа. Опять встреча с Зулетой. Немного топографии. Поиски. Ненуж­ный разговор. Медная пуговица. На пасеке. Допрос зверо­лова Итляшева. Третий раз в деле фигурирует чемодан. Вадим Акимович утверждает, что один из трех неизвест­ных — Хапито Гумжачев

Геннадий Максимович задержал у себя Шукаева и Дараева не более получаса, понимая, как дорого время: кончался май, а ни одно из серьезных преступлений последнего меся­ца еще не было раскрыто.

Секретарь расспросил друзей, как отнесся к их появле­нию Коноплянов, не чинил ли им препятствий, посоветовал без стеснения обращаться в обком в случае необходимости и, прощаясь, сказал:

—  На вас вся надежда. Очень уж распоясались банди­ты. А время сейчас не простое. Тревожное время... Читали сегодняшние газеты?

—  Очень бегло,— признался Жунид.— Торопились.

—  Могу вас понять. Правда, на первый взгляд ничего особенного в газетах нет, но, если все сопоставить и приба­вить то, что нам известно из секретных документов, с кото­рыми вас знакомили...

—  Войной пахнет,— сказал Жунид.

—  Да..   Немцы усиленно передвигают дивизии у самых наших границ. Что-то готовится. А пакту мне почему-то не хочется верить.

—  Может, еще обойдется? — спросил Дараев.— Сталин, наверное, не меньше нашего знает и видит... В крайнем слу­чае — дадим им прикурить...

Геннадий Максимович покачал головой.

— Сталину тоже нелегко. Обстановка в мире путаная, накаленная... Ну, да посмотрим. Счастливо вам. Если что — звоните.

— До свиданья.

— Спасибо.

Когда они подъехали к управлению, оперативная группа, обещанная накануне Гоголевым, уже ожидала их. Двое поку­ривали возле новенького газика Коноплянова. В машине си­дела женщина и двое мужчин.

— Ишь ты,— шепнул Жунид Дараеву.— Даже своего драндулета не пожалел начальник.

— Поздновато хватился,— ухмыльнулся Вадим Акимо­вич.— Воробьев же намекнул, что Коноплянов досиживает последние дни в этой должности...

  

По следам Карабаира. Кольцо старого шейха - img82AA.jpg
 

Навстречу вышедшим из машины Дараеву и Шукаеву направились Семен Дуденко и Абдул Маремкулов.

— Здравия желаю, товарищ майор! — приложив руку к козырьку фуражки, щелкнул каблуками Дуденко.— Куда при­кажете?

— Здравствуй, Семен. Рад тебя видеть. Поедем по рус­лу Кубани от Псыжского моста до станицы Ольгинской... Здравствуй, Абдул... Кажется из этой станицы родом зверо­лов, который ставил волчьи капканы в день исчезновения Барсукова и Кумратова?

— Так точно,— вытянулся Маремкулов.— Оттуда. Но Виталий Николаевич был против разработки и уточнения его показаний. Охотники гай вели... вот и выстрелы, и крики...

Женщина и двое мужчин в штатском тоже вышли из конопляновского «газика» и, подойдя, остановились в сторо­не, возле Дуденко. Жунид сначала не заметил их.

— Довольно,— жестко сказал он Маремкулову.— Ваши предположения оставьте пока при себе. Впрочем, они не ваши А стоило бы иметь свои. Вот когда таковые возникнут, я с удовольствием вас выслушаю.

— Слушаюсь,— недовольным тоном буркнул Маремку­лов и отошел.

Шукаев увидел остальных членов своей опергруппы.

— Здравствуйте, товарищи,— протянул он руку и... встретился взглядом с Зулетой.

Ему понадобилось все его самообладание, чтобы не сму­титься и не покраснеть. Он только невнятно кашлянул и на мгновение приостановился, торопливо пожал маленькую теп­лую ладонь.

—  Вы, значит, с нами, Зулета Хасановна? — выручил его Вадим, тоже здороваясь с ней.

—  Да,— ответила она.

Шукаев потряс руку фотографу и дактилоскописту, не­сколько энергичнее, чем это требовалось, облегченно вздох­нул и, уже окончательно справившись с собой, бодрым голо­сом сказал:

— По машинам, товарищи!

Еще вчера по картам и документам они с Вадимом успе­ли примерно изучить район Кубани, который сегодня наме­ревались осмотреть. В трех километрах от восточной окраи­ны пригородной зоны Черкесска, близ реки Псыж, проходит старая проселочная дорога на аул Хабль, а ниже железнодо­рожного моста — скотопрогонная тропа, ведущая к соседне­му аулу Халку. Оба эти пути — и проселок, и тропа — крат­чайшие из Черкесска на Шахар, где расположена ткацкая фабрика. В хорошую по.году, если нет сильных дождей, по ним вполне можно проехать на газике, а если хоть немного раз­везет — только на мажарах и арбах. Проселочной дорогой — чуть больше двенадцати километров, тропой — почти вдвое меньше, в то время как поездом — все двадцать. Правда, пастушья тропа идет напрямик, через густой лиственный лес, подступающий вплотную к обрывистому берегу Псыжа. Имен­но здесь был извлечен из воды труп Барсукова. Тут, непо­далеку, есть лесистый овраг. Рассматривая карту вместе с Жунидом, Дараев предположил, что если убийство соверше­но днем, то скорее всего, где-то в районе оврага. Шукаев тут же добавил, что, если вечером, то вероятнее — холмогорье, огибаемое и рекой, и проселком вблизи железнодорожного моста.

103
{"b":"169386","o":1}