Чело П.  Л.  больше не дергалось от возмущения,  он говорил спокойно, по-отечески. Рори теперь ничего не мог возразить.

-  Что она станет делать,  если попадет в затруднительное положение и больше не  сможет терпеть?  -  спросил профессор.  -  У  нее только один выход.  Вернуться сюда и  жить в лесу,  как зверь.  Один раз она уже это сделала, сделает и во второй.

Рори знал,  что до такого скверного исхода не дойдет. Он был убежден, что из  Кэнайны получится превосходная жена,  отличная жена в  стенах их дома,  однако она никогда не  сможет стать частью его жизни за пределами дома.  В  этом смысле П.  Л.  не сказал ему ничего нового:  все это Рори решил  для  себя  за  несколько недель до  прибытия этого академического птицелова.

Рори  вновь  начал  грести.   Далеко  опередив  их,  Кэнайна  и  Джок высадились на песчаном мысу. П. Л. тоже взялся за весло.

— Покрепче застегните портки и держитесь от нее подальше, — сказал П. Л.  —  Отправьте ее нынче же вечером в  Кэйп-Кри и никогда не заводите с ней разговоров. А ежели потом где приметите ее, немедленно поворачивайте и бегите прочь со всех ног.

Рори машинально продолжал грести.  П. Л. не сказал ему ничего нового, но  грубоватая  откровенность  профессора  представила  давно  известные обстоятельства в  новом,  ярком и резком свете.  Теперь Рори показалось, что он понял,  почему так и не решился сделать Кэнайну своей любовницей. Все  время,  пока он  втолковывал себе,  что  никогда не  сможет на  ней жениться,  в  его голове гнездились семена сомнении,  какая-то  туманная надежда на  то,  что любовь отыщет пути и  средства,  чтобы соединить их жизни Но теперь, после гневной тирады П. Л., не осталось ни сомнений, ни надежд.

П.  Л. прав Надо держаться от нее подальше. Но даже и приняв нелегкое решение,  Рори  спрашивал себя  в  глубине  души,  способен  ли  он  его выполнить?  Разве  события не  зашли  уже  настолько далеко,  что  назад возврата нет?  Близится осень,  и  скоро он  покинет Кэнайну,  он твердо решил.  Непременно покинет. Но пока он еще здесь, рядом с ней, видит ее, способен ли он не замечать ее?

Надо  постараться.  Даже  если  для  этого потребуются нечеловеческие усилия.

Они  подгребли к  острову,  где ожидали Кэнайна и  Джок.  Рори тотчас вскарабкался на  откос и  направил бинокль в  сторону ловушки.  Ничто не ограничивало ему поле зрения; такая крупная птица, как гусь, не могла бы ускользнуть от  внимания,  а  тем  более Белощек,  чье белое пятно белым флагом выделялось бы среди сумрачных зарослей.

-  Отлично!  — сказал Рори.  — Скоро мы их увидим.  — Но в душе он не испытывал уверенности, которую хотел внушить другим.

Все устроились по  своим местам и  приступили к  наблюдению.  Кэнайна лежала совсем рядом,  но  Рори почти не  обращал на  нее внимания.  Джок взобрался на откос и тоже лег на траву, молча покусывая травинку. Только П.  Л.  остался внизу,  на берегу. В бинокль Рори внимательно осматривал озеро во всех направлениях,

— По-моему,  — как бы между прочим сказал Рори, — нет такой книги, из которой  в  английский  язык  перешло  больше  крылатые  слов,   чем  из "Дон-Кихота".

— "Зачем потащили вы  меня  на  охоту за  диким гусем?"  -  мгновенно процитировала Кэнайна.  -  Откуда-то  из "Дон-Кихота".  Бьюсь об заклад, доктор Томас знает откуда.. Прелестная орнитологическая цитата!

П.  Л.  быстро прошелся вдоль берега,  он упорно молчал и сел шагах в тридцати от них. "Невоспитанный старый олух", — подумал Рори.

— Не извиняйтесь за него, — шепнула Кэнайна -Я привычна к такому.

Кэнайна сняла красную куртку и лежала на боку, лицом к Рори, подложив куртку под  голову.  Опять она босиком,  как в  прошлый раз на  пляже на другом берегу озера,  и только теперь он заметил,  что брюки ее закатаны выше колен и обнажили гладкую смуглую кожу, "изгиб ее прелестных ляжек". С огромным усилием он отвел глаза в сторону.

День  выдался  жаркий,  во  влажном воздухе была  разлита томительная лень. Бриз ослабел и наконец совсем улегся, и даже листва осин перестала беспокойно дрожать  на  тоненьких черешках,  листья  четко,  недвижно  и удивительно безмятежно вырисовывались на фоне бездонной, пустой небесной синевы.  Джок  спал,  П.  Л.  скорчился,  недвижный,  как  статуя Будды, подпирая ладонями подбородок. Рори то и дело подносил бинокль к глазам и вновь  и  вновь  обводил  взглядом  озеро.   Безрезультатно.  Его  глаза бесконечно притягивала растянувшаяся на траве Кэнайна,  и  всякий раз он силой отводил их в сторону,  чтобы не встретиться с ней взглядом. Они не говорили.  Порой ему  чудилось,  что  она внимательно наблюдает за  ним, будто в недоумении, что же случилось.

Два часа...  три часа... Рори утратил всякое представление о времени, но чувствовал голод,  крестец болел от неподвижного сидения на месте,  а остроконечные тени елей,  тянувшиеся через все  озеро на  север,  теперь сдвинулись  к  востоку,  графически  вычерчивая медленный  путь  солнца, клонившегося к западу.

Рори не раз замечал утиные семейства, проплывавшие у тенистых берегов острова;  сами  птицы,  впрочем,  оставались не  видны  в  тени,  но  их неизменно выдавали клинообразно расходившиеся волны,  тянувшиеся за ними по  темной воде.  Сейчас он  безучастно следил за одной утиной семейкой, наполовину не видя, почти как во сне. Утки находились уже подле острова, медленно  огибая  мысок,  из-за  которого  несколько  часов  тому  назад появилась Кэнайна. В полудреме Рори клевал носом. Он опустил бинокль.

— Видишь? — тихо спросила Кэнайна.

— Да.

— Разбудить Джока и подготовиться к старту?

— К старту?

-Да. Там ман-тай-о!

Дрему сняло как рукой.  Рори вновь поднес бинокль к глазам,  И теперь он и  в  самом деле увидел его:  длинная шея и  прямо посаженная голова, ослепительно белые пятна на ней,  серебром отливающие бока,  А чуть-чуть позади — канадка.  Он рассматривал их,  по крайней мере,  две минуты, не узнавая,  принимая за  уток.  Кэнайна же  невооруженным глазом узнала их раньше,  чем он со своим восьмикратным биноклем. Даже теперь, охваченный возбуждением,  Рори не  мог надивиться остроте ее  зрения,  уловил он  и безмолвно выраженный,  глубинный смысл происходящего -  по крайней мере, наследственность определила ей совершенно иное существование, чем ему.

— Джок! П. Л.! — позвал Рори. — Скорей! Они здесь!

Джок заспанно потянулся,  П.  Л.  взбежал на откос и  присоединился к ним. Некоторое время Рори продолжал следить за гусями. Руки так дрожали, что он едва удерживал бинокль.  Потом быстро встал,  и все спустились за ним к каноэ.

— Не шумите! — прошептал он.

Спустив лодки на воду,  они заплыли за островок,  пустились в объезд, описав широкую дугу,  и  сперва под защитой зарослей удалялись от гусей, пока  не  отошли примерно на  милю,  а  тогда повернули и  направились к южному,  остававшемуся в  тени берегу озера.  Держась в тени,  плыли они вдоль берега,  пока не  подошли чуть не  к  самому лагерю,  и  тут снова повернули и стали заходить к острову, где находился Белощек, с тыла, как утром.  Прошло полчаса,  прежде чем  они наконец оказались за  островом. Каноэ остановились бок о бок.

— Я выжду две-три минуты, — сказал Рори, — и подам тот же сигнал, что и прежде.

Каноэ опять разошлись.  Лицо  Кэнайны было напряженно и  сурово.  Она волновалась сильнее Джока или П.  Л.  Рори высадил П.  Л.,  и  профессор бесшумно исчез в  зарослях.  Потом Рори стал медленно грести дальше и  у самого мыска остановил каноэ.  Кэнайне нужно больше пройти,  стало быть, надо обождать.  Он  стал считать секунды.  Прошло больше получаса с  тех пор, как они обнаружили гусей. Может, они уже опять уплыли?

— Пора! — крикнул он.

Рори с силой оттолкнулся веслом, и каноэ стремительно проскочило ивы. Кэнайна была уже там,  на  несколько секунд опередив его.  Он  тотчас же увидел гусей и  почувствовал необычайное облегчение.  Обе  птицы стояли, опустив головы в воду, искали в иле корешки. Рори и Кэнайна стали грести быстрее,  чтобы  отрезать гусям дорогу на  открытую воду.  Сперва поднял голову Белощек,  увидел Рори и  повернул от него с  испуганным гортанным криком "вак,  вак",  потом и  его  подруга-канадка тоже  заметила Рори и бешено припустила от него прочь.  Если они уйдут в  том направлении,  то вовсе не  попадут в  загон,  пройдут мимо  в  полусотне ярдов,  если  не больше!  Жуткий спазм  пронзил желудок Рори.  Кэнайна повернула каноэ  и яростно гребла,  стараясь обойти гусей опереди и заставить их свернуть в другую сторону,  но  гуси  били по  воде лапами и  утратившими на  время способность летать крыльями так,  что  вода  взбилась белой пеной;  гуси явно  обгоняли Кэнайну!  Они  достигнут берега прежде,  чем  она  сможет повернуть их назад.  Кэнайна низко согнулась,  весло сверкало на солнце, как  крылья ветряной мельницы,  и  каноэ  стремительно скользило вперед, едва касаясь воды. Гуси уже почти добрались до берега.